Виталий Корягин - Винг

— Ну и ты тоже мою не тронь! — не испугался тот.

Сакс секунду постоял, потом задумчиво похлопал его по плечу и сел рядом.

Медленно ползли минуты. Наконец, Шимон сонным голосом спросил:

— А как мы узнаем, что ночь наступила? Не проспать бы…

— Ну, как? Есть захотим по-настоящему, значит, ужинать пора. А спать потянет, видать, ночь на дворе… Хотя ты уже спишь… А если серьезно, то часовые, меняясь вечером, обязаны узников сдать-принять. Вот и поймем. А пока давай договоримся, как действовать будем.

С полчаса посовещавшись, разработали хитроумный план.

Ржавый лязг, хоть и долгожданный, раздался внезапно. Факел высветил под потолком две головы.

— Вон они лежат, видишь? — сказал давешний голос.

Другой ответил:

— Плохо видно… А-а, под стенкой! Спят, что ли, гады?

— Ну, все, пойду. Ты смотри, поосторожней с ними, говорят, колдуны они. Слыхал, что братья-послушники баяли?

— Колдуны, не колдуны — отсюда никто не убегал. Щас, я их от нечистой силы святой водицей окроплю! После пива тянет…

Сверху зажурчало, закапало. Друзья вскочили. Эдвард крикнул в бешенстве:

— Ты что это, скот, делаешь, а?!

Сверху издевательски захихикали. Сакс пошарил на полу, нашел давешнюю спорную по происхождению кость, в глазу вспыхнула красная сетка, прицелился…

Под потолком звонко щелкнуло, раздался болезненный вскрик, затем шипение сквозь зубы:

— Ой! У-у-у, у-у-у, прямо в лоб, у-у-у, гад! — плачущим голосом, — погоди, я тебе завтра…

Второй поинтересовался:

— Дай глянуть! О-о, на глазах шишка растет! Приложи что-нибудь холодное… Пойдем, к стенке лбом прислонишься.

Заскрипела, закрываясь, дверь.

Шимон осуждающе сказал:

— Да, дефицит у тебя христианского смирения. А если он теперь не заснет от шишки?

— Заснет! Слышал, он пиво поминал, посидит подольше, раскиснет и задрыхнет.

И правда, через час-полтора даже через дверь к ним пробились раскаты богатырского храпа.

Эдвард встал:

— Ну, пора! Ты подожди кричать до команды, может, на двери и нет засова. Давай меч!

Шимон вытянул оружие из ножен:

— На! По-моему, таки, есть! Чем-ни-то он там лязгал.

— Посмотрим! Я пошел…

Эдвард взял по мечу в каждую руку и лег ничком на пол. Вытянул руки с мечами, упер острия в стену. Стальными башмаками, немного расставив ноги, коснулся гранита противоположной. Резко напружинился, изогнулся чуть горбатым мостиком- распоркой в два с половиной ярда, ноги уперты в одну стену, мечи в другую, и переставляя по очереди ступни и клинки, медленно двинулся вверх.

Шимону, ничего не различавшему в темноте, оставалось только прислушиваться к удаляющемуся вверх слабому лязгу. Несколько минут он напряженно ждал. Наконец, услышал далекий шепот:

— Отойди к стене, я твой меч сброшу…

Присмотревшись, различил на потолке как бы тень громадного паука.

Видимо, наверху сквозь щели двери пробивался слабый свет.

Рядом шлепнулся в труху меч. Шимон присел, нащупал рукоять, теплую от руки друга.

Снова донесся шепот:

— На засове… Давай, ори!

Иудей выпрямился, сжав оружие, встал спиной к стене, набрал полную грудь воздуху и закричал:

— Вэйз мир, спасите! Улетел! Чародей улетел, меня одного, таки, бросил. Спасите! — замолчал, прислушиваясь.

— Храпит, пивной бочонок, — донеслось сверху. — Ори еще, громче!

Шимон взял октавой выше, с фистулой в конце. Когда замолк, услышал:

— Зашевелился, ну-ка, еще разок…

Шимон взвизгнул еще дважды и замолчал, увидев, что дверь наверху отворяется. Свет факела озарил растопыренного над ней сакса. Высунулась голова, блеснул шлем:

— Что тут у вас? — зевок. — А-а, чего не спите? — голос был сипл и невнятен со сна и пива.

— Господин стражник! Колдун улетел, меня бросил… Я боюсь один в темноте оставаться, господин стражник!

— Ну, что ты несешь? Куда улетел, на чем? Шутки у вас…

Голова выдвинулась подальше, рука с факелом наклонилась, пытаясь осветить дно колодца:

— Ты где? Вот, я вижу… А второй?.. Ну-ка, отойди, за тобой что такое?.. Тоже нет… В солому, небось, зарылся, дурачите меня, сволочи, спать не даете… Куда он…., хм, денется…

Шимон сказал нежно:

— Не-ту, таки, улетел, совсем тю-тю.

— То есть как это тю-тю?! — голова вылезла еще дальше.

— А вот так! — рявкнул Эдвард в волосатое ухо, левой рукой схватил за бороду, дернул и скинул вместе с факелом вниз. Позвал:

— Шимон, прими сувенир и упакуй покрасивей! Завтра он тут всех порадует…

Видно было, как иудей отволок бессознательного от удара об пол стража в угол и выдернул у него из штанов пояс. Поднял с пола факел и пристроил, воткнув в щель в стене.

Эдвард махом перебросился в проем двери, оттуда окликнул друга:

— Они болтали о веревке. Пойду, поищу…

Через минуту скинул вниз конец ременной вожжи:

— Вяжи вокруг пояса, да не копайся!

— Минутку, — отозвался Шимон, — я, хоть пива и не пил, не могу не отблагодарить за гостеприимство.

Снял с зашевелившегося стража шлем, подержал перед собой ниже пояса, напялил на голову владельцу, заботливо поправил. Тот засучил ногами, пытаясь вытереть о кольчужное плечо лицо с торчащим изо рта углом собственной портянки.

Шимон захлестнул вожжу под мышками, взял факел, махнул рукой и через несколько секунд стоял наверху рядом с саксом.

— Двери кругом, похоже, тюрьма. Себе свети, я и так вижу! — Сакс пошел по коридору, вынул один засов, второй, — никого нет!

Открыл противоположную дверь, заглянул:

— О, здесь сидит какой-то! Ты кто?

Страшное волосатое существо в лохмотьях монашеской рясы, замычало, тыча заскорузлым пальцем себе в рот.

— Ясно! Язык вырвали… Болтал, видно, много… Извини, с собой не приглашаем! — захлопнул дверь, отворил следующую.

— Эд! А я слышу, возятся… Думаю — кто там? — Алан сидел в углу на соломе и счастливо улыбался сквозь грязную бороду. — Они хвастали, что поймали вас…

— Ага! — сказал Шимон. — Таки, поймали, как мужик медведя…

Сакс поднял друга на ноги, обнял. Загремела цепь, тянувшаяся от ручных кандалов к кольцу в стене. Эдвард средним пальцем правой руки зацепил его, рванул, посыпалась известка, со скрежетом вылез заершенный стержень почти с руку величиной. Гэл, глядя на это, недоверчиво покрутил головой.

Эдвард вывел его за дверь, заставил положить цепь на массивную скамью, отполированную штанами поколений охранников, в несколько ударов обрубил звенья мечом, оставив только кольца кандалов на костлявых стертых запястьях.

Шимон стоял с факелом и улыбался:

— Браслетки дома снимем…

— Ты как, идти-то сможешь? — сакс осмотрел друга. — Вон как тебя откормили, кожа да кости… Ты не ранен?

— У французов есть такая штука, диета, по ней полезней ходить голодным, нежели сытым. Дойду как-нибудь, если недалеко! Но бегать лучше не надо, голова у меня кружится.