Андрей Родионов - Французский дьявол

— Что вы сказали?!

— Епископ Пьер Кошон, тот самый, что осудил на смерть знаменитую французскую ведьму Жанну, Орлеанскую Деву. Очень, очень важная персона при королевском дворе! Как хорошо, что вы оказались под рукой. Господин епископ с легкостью может стереть меня в порошок, если что-то ему не понравится! А теперь…

Мэр продолжал что-то возбужденно лепетать, румянец на глазах возвращался на его круглую щекастую физиономию. Я, не слушая, оторвался от стены и побрел прочь, но остановился, кое-что вспомнив.

Господин Фремоди подскочил ко мне сам, видно, здорово я его выручил.

— Вы случайно не знаете, куда едет господин епископ? — спросил я.

— Ну, разумеется, на коронацию короля Генриха VI! — с придыханием ответил мэр, закатывая глаза.

Похоже, присутствовать на коронации было одним из самых его заветных желаний. Как говорится, хотя бы одним глазком посмотреть, а там и умирать можно.

— Ясненько.

Я попрощался и пошел домой, наотрез отказавшись от повозки.

Пару месяцев назад в местной таверне проездом остановился какой-то купец из Лиона. Со смехом рассказывал, как после казни Орлеанской Девы архиепископ Реймский нашел в Жеводене юродивого пастушка Гильома и тут же во всеуслышание объявил его истинным посланником небес, который поведет французов к победам. Так, мол, юродивому заявили святые покровители Франции. Как говорят в народе, было у батюшки три сына, два нормальных, а третий — архиепископ. Дураку было ясно, что после казни Жанны подобный фокус не пройдет, так оно и вышло. Французское войско, где ехал этот, с позволения сказать, живой талисман, в первом же бою было наголову разгромлено британцами, а пастушка взяли в плен. Предсказуемый результат.

Ныне опекунами десятилетнего Генриха Английского принято решение короновать сорванца на французский трон, поскольку Карл VII якобы занимает его незаконно. Венчание на царство будет проходить в Париже, с недавних пор столица снова принадлежит англичанам. Бургундцы уступили его англосаксам, но и в бой с французами они больше не вступают, выжидают, чем кончится схватка. Ну а мне нет никакого дела до этих дрязг, абсолютно по барабану, кто из них будет королем! Однажды я уже ввязался в династические разборки, в результате остался с разбитым вдребезги сердцем. Сам чудом выжил, а любимая…

Я задышал медленно и глубоко, успокаивая зачастившее сердце. Разжал стиснутые кулаки, пальцы заметно дрожали, и я убрал руки за спину. Спокойно, спокойно, это уже не мои проблемы.

К себе я вернулся уже под утро и тут же заснул крепким сном. И снилась мне Жанна. Девушка молча глядела, как я бегу к ней по пыльной равнине и все никак не могу приблизиться. А затем любовь всей моей жизни медленно покачала головой, и ни в глазах ее, ни на лице не было улыбки. Она смотрела строго, сжав губы в тонкую нитку, а затем властно указала на запад. Я кинул взгляд в ту сторону, и передо мною воздвиглась каменная громада Нотр-Дам де Пари.

Когда же я повернулся к Жанне, она вновь горела на костре. Безжалостное пламя пожирало ее нежное тело, в глазах девушки стояла глубокая печаль. Затем она медленно отвернулась, и я понял, что Жанна знает о моем решении навсегда оставить Францию. Ревущее пламя хлестнуло по лицу, словно пощечина, я отшатнулся, а когда вновь поднял глаза, ни костра, ни Жанны уже не было, и лишь ветер гонял по пустынной равнине горсть пепла.

Я проснулся на рассвете и долго лежал, вспоминая сон, а затем поднялся и первым делом навестил покусанную накануне девушку, Анну. Раны не воспалились, хотя я, честно говоря, ожидал худшего. Удовлетворенно кивнув, я оставил ее брату Люка все необходимые травы, четко разъяснив, что и как с ними надо делать. Вернувшись в дом, я принял всех больных, объявив им, что уезжаю в Нант по срочному делу, но максимум через месяц вернусь, поручил Крепыша заботам соседей, а у местного барышника сторговал жеребца пегой масти, лучшего из того, что у него нашлось.

Уже на закате я выехал из Морто, чтобы никогда туда больше не вернуться. Впереди меня ждал Париж, город, в котором я найду человека, осудившего мою Жанну на страшную смерть. Найду и проведу свой собственный суд, где я буду судьей и прокурором, адвокатом и палачом.

В Безансон я въехал в облике небогатого дворянина, в местной оружейной лавке долго копался в металлоломе, выставленном на продажу, пока не выбрал несколько подходящих железяк. В жизни случается всякое, и кто знает, когда пригодится пара лишних метательных ножей или еще один кинжал.

К Парижу я подъехал ранним вечером двенадцатого июля, за четыре дня до предстоящей коронации. Мне предстояло совершить чертову уйму дел: узнать, где остановился епископ Кошон, разведать подходы и постараться навести контакты с прислугой. Отдыхать и расслабляться было некогда, пришла пора приниматься за работу.

Нужный мне дом, двухэтажный особняк в форме квадрата, я обнаружил без особого труда. Высокая ограда, окружавшая особняк, не произвела на меня особого впечатления. Видывали мы и стены повыше, и шипы поострее, а уж крепости, куда проникали играючи, не чета этому домишке.

Единственное, что меня смутило, — это количество охраны. Епископ Кошон дорого ценил собственную жизнь, я насчитал не меньше полутора десятков воинов, слоняющихся по двору. Будь у меня за спиной несколько надежных товарищей, вроде баварских телохранителей Жанны, я, не колеблясь ни минуты, первой же ночью вломился бы в дом. Увы и ах, сейчас я действовал в одиночку, поэтому приходилось ждать.

Судьба была на моей стороне, и подходящий случай представился уже на следующий день. Едва колокол ближайшей церкви пробил час пополудни, створки ворот широко распахнулись. Грохоча колесами по булыжной мостовой, на улицу выехала карета в сопровождении дюжины конных воинов. Господин епископ лично вышел проводить какого-то дорогого гостя, за спиной хозяина выстроились четверо слуг и трое воинов, похоже, весь гарнизон особняка. Я пересчитал их дважды, а затем хищно улыбнулся. За домом я наблюдал до самого закрытия городских ворот, а когда убедился, что на сегодняшнюю ночь особняк остался практически без охраны, тут же поспешил в гостиницу, где остались все мои вещи.

В снятой мною комнате пришлось немного задержаться, пока я готовил некое зелье, но не успел колокол собора Парижской Богоматери отзвонить дважды, как я двинулся в путь, основательно экипированный, полный холодной ярости и жажды мщения. Дева позвала меня, и пусть однажды я оставил ее в руках врагов, на этот раз я должен был исполнить свой долг до конца. К искреннему моему удивлению, до особняка епископа Кошона я добрался без приключений. Думаю, по случаю предстоящей коронации парижские апаши устроили себе маленький выходной, а может быть, готовились к торжественной встрече прибывающих гостей.