Василий Сахаров - Казачий край

Левая колонна идет под командованием Ловягина и наступает вдоль железнодорожного полотна к берегам Кубани, правую возглавляет полковник Жуков, которому назначено пробиться к улице Красной. За мной остается центральная группировка и улица Гоголя, где в "Зимнем театре" заседают товарищи Сорокин и Автономов. Стрельбы пока нет, мы идем спокойно, а немногочисленные вражеские патрули, что странно, сплошь из рабочих металлообрабатывающего завода "Кубаноль" и екатеринодарских ополченцев, принимают нас за своих, подпускают вплотную и в полном составе попадают к нам в плен. На их месте мы оставляем свои заградительные группы, и топаем по ночным улочкам дальше. Основные городские перекрестки контролируются и пока этого достаточно.

- Да-х-х! Да-х-х! Да-х-х! - ночную тишину разрывают гулкие артиллерийские выстрелы, а вслед за ними, заходятся в бешенстве пулеметы и трещат одновременные выстрелы сотен винтовок. Что такое? Звуки сильнейшего боя доносятся совсем не с той стороны, откуда ожидаются. Перед нами тихо, у Покровского тоже, и боестолкновение происходит на позициях добровольцев, если быть точнее, то у корниловцев, которые дальше всех продвинулись в городскую черту и должны были занять Черноморский вокзал.

На мгновение возглавляемая мной колонна замирает на месте, но я приказываю продолжать движение и вновь, двухтысячная масса спешенных казаков с обнаженными шашками и винтовками в руках, продолжает занимать улицу за улицей. Бой на позициях корниловцев то вскипает с новой силой, то затихает, и вот, как-то одновременно, начинается перестрелка у Ловягина, Покровского и Жукова. Началось.

- Вперед! - понимая, что таиться и дальше изображать из себя красногвардейцев не получится, командую я, и казаки с быстрого шага переходят на бег.

Занимаем еще один перекресток, растерянный патруль рабочих-металлистов откатывается к центру, и мы преследуем их по пятам. Дальше, начинается полный хаос ночного боя и, на наше удивление, большевиков против нас оказывается совсем немного. Казаки захватывают одно здание за другим, и к утру, весь центр, и большая часть Екатеринодара оказывается за нами. Как так, где большевики и их основные силы? Непонятная ситуация.

Я нахожусь во вражеском штабе, здании "Зимнего театра". Кругом следы поспешного бегства, разбросанные бумаги, ящики с канцелярскими принадлежностями и даже пара печатей несостоявшейся Кубано-Черноморской Советской республики. Со всего города ко мне стекаются слухи и пленники, которые могут хоть что-то знать о планах большевистского командования, и вырисовывается весьма интересная картина всех произошедших в минувший день и эту ночь событий.

Не смотря на всю кажущуюся твердость в обороне города, от наших первых совместных атак красногвардейцы понесли очень большие потери, и о смерти Корнилова, они ничего не знали. Настроения в их среде царили самые пораженческие и держались они только за счет того, что в Екатеринодаре проходил 2-й съезд Советов Кубани, а в городе присутствовали такие личности, как Автономов и Сорокин. Все бы ничего, но вчера наше наступление на краевую столицу прекратилось, и это вызвало в рядах большевиков, очень большой приступ "медвежьей болезни".

Парадокс, остановка боя, принесла нам больший успех, чем новая атака. Ближе к вечеру, местные чекисты допросили одного из пленных корниловцев, а тот, видать, крепким орешком оказался, возьми, да и выкрикни, что войска Бушко-Жука разбиты, а к Екатеринодару подходят десять тысяч донцов и наступление прекращено до их подхода. Пленному офицеру поверили, и командующий Юго-Восточной красной армией приказал оставить в городе заслон из местных рабочих, а сам, собрав все свои силы в кулак, пошел на прорыв. Через боевые порядки сильно деморализованных добровольцев, Автономов и Сорокин прошли как нож сквозь масло и единственные, кто смог их удержать и нанести серьезный урон, это корниловцы полковника Неженцева, который получил тяжелое ранение в ногу и сейчас находился в полевом госпитале.

Итак, как любил говорить один мой знакомый есаул: "Шо мы имеем с гуся?". С гуся мы имеем шкварки и практически полностью очищенный от большевиков город, в котором необходимо срочно наводить порядок и восстанавливать законную власть. В общем, работа моя не окончена, враг не разбит, сохранил силы и сейчас где-то в районе станицы Саратовской выходит на соединение с войсками революционных матросов Мишы Бушко-Жука. Сколько продлится затишье перед новыми серьезными боями? Думаю, дня три-четыре, а дальше, снова в бой.

Как показали дальнейшие события, я оказался прав, и войска Юго-Восточной красной армии перешли в наступление через четыре дня, а до этого, в краевой столице произошло столько событий, что все сразу и не упомнишь. Вечером 2-го апреля в город вернулось кубанское правительство, и вошли полторы тысячи уцелевших добровольцев. Одновременно с этим, казаками Покровского производилась чистка столицы от большевистского элемента и запись в отряды правительственных войск Кубанской Рады.

Третьего числа в усыпальнице Екатеринодарского собора св. Екатерины состоялись похороны Лавра Георгиевича Корнилова. Без всякого сомнения, это было весьма печальное и торжественное событие, на котором присутствовали все, хоть, сколько либо значимые люди из находившихся в городе. Что ни говори и как о нем не думай, а человеком генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов был великим.

Прошли похороны командующего Добровольческой армии, власть в городе сменилась, и пришел черед того дела, ради которого, собственно, мы с Богаевским и стремились на соединение с краевым правительством. Пришла пора Кубанской Раде определиться с кем она и на чьей стороне. Под давлением освободивших город казаков и кубанских офицеров, которым Покровский и я, уже успели разъяснить, что к чему, и после консультаций с донским посланником, 4-го апреля Кубанское краевое правительство сошлось на экстренное совещание.

Народу на него собралось весьма прилично, и всего, помимо секретарей, присутствовало более двадцати человек от трех сторон. Одна сторона, это представители Дона, Митрофан Петрович Богаевский и я. Другая, это командиры Добровольческой армии, генерал от инфантерии Алексеев, генерал Деникин, генерал Эрдели и генерал-майор Романовский. Третья сторона, законноизбранные хозяева Кубани, его правительство, войсковой атаман Филимонов, председатель правительства Быч, генерал-майор Покровский, демонстративно занявший место рядом со мной, председатель Кубанской Законодательной Рады Мыкола Рябовол, товарищ председателя Законодательной Рады Султан Шахим-Гирей, а также другие члены правительства и законодатели: Макаренко, Белый, Безкровный, Рябцев, Каплин, Крикун, Скобцов и Трусковский.