Василий Сахаров - Казачий край

- Благодарю за службу!

Ответ нестройный, но радостный и бодрый, а старший над моими охранниками, седоусый казачина Степан Непейвода, сказал:

- Я думав, шо все, пропалы мы, усих сейчас с пулымьета пэрэрижуть, а рука сама стрельнула.

- Знать, бог за нас казаки, - добавляю я, осматриваюсь вокруг, вижу, что бой окончен, и отправляюсь на площадь, куда сгоняют пленных анархистов.

С коня разглядываю уцелевших врагов, нестройную кучку человек в полста, одетых кто и во что горазд. Ни дать и ни взять, сброд и накипь рода человеческого, дерьмо, всплывшее из самых глубин империи.

- Кто командир? - чуть приподнявшись на стременах, окликаю я пленников.

В ответ тишина, и вперед выметается один из молодых казаков, который с коня стегает анархистов нагайкой и приговаривает:

- Отвечать господину полковнику, сучье племя. Кто старший?

Закрываясь от мощных ударов, которые рассекают фраки, пиджаки, мундиры и халаты, пленники падают наземь и из своей массы выталкивают двоих человек. Один, мощный скуластый детина с гладко выбритой головой, одетый в цветастые запорожские шаровары и кожанку на голое тело. Другой, интеллигентный и высокий гражданин в пиджаке и помятой пыльной шляпе.

- Вы командиры этой банды? - кивок на толпу пленников.

- Мы анархисты, - проникновенным и очень доверительным голоском вещает интеллигентный гражданин, и командование людьми мы рассматриваем как покушение на свободу личности. У нас все решает общий сход, а командиров нет, не признаем мы такого.

- Ясно, сам-то кто?

- Бывший акцизный чиновник Харьковской управы, Иосиф Израилевич Губерман.

- А второй? - я посмотрел на скуластого здоровяка в шароварах, который только угрюмо молчал и сопел как бычок.

- Тарас Загорулько, из тех, кто в живых остался, самый авторитетный человек в отряде.

- Как ваш отряд назывался?

- По разному, - равнодушно и устало пожал плечами бывший акцизный чиновник, - на прошлой неделе "Ярость", позавчера "Смерть белым гадам!", а сегодня общим собранием в "Волю" переименовали.

- Как здесь оказались?

- Вместе с 5-й армией с Украины отступили, успели через Каменскую проскочить, пока ваши казаки дорогу не перекрыли. С тех пор здесь, в подчинении у командира Ворошилова.

- Какая у вас задача была?

- До подхода подкреплений удерживать станцию от какого-то Мамонта.

- А почему народ грабили?

Губельман помялся, посмотрел на суровых и еще не отошедших от скачки и боя казаков, которые кольцом окружали анархистов, и ответил как можно честней:

- Так, мы решили, что хватит, красные тоже власть, и нам с ними не по пути. Думали, еще раз экспроприацию произвести, а потом через Царицын прорваться и уходить на Арчеду и Памфилово. Там наши братушки анархисты в чести, и от большевиков прикроют.

- Много сил у красных?

- Точно не ведаю, но не очень много.

- Я знаю, - пробасил досель молчавший Тарас Загорулько.

- Говори, - я посмотрел на этого простецкого украинского хлопца, который непонятно как оказался в этой банде.

- А отпустишь?

- Нет, не отпущу, но жить останешься.

- Что, в тюрьму упрячешь?

- Зачем же, - усмехнулся я. - Ты хлопчик здоровый, сразу видать, что из села, так что найдем тебе применение.

- Это, какое же?

- Землю пахать будешь и сено косить. Устраивает?

- Да, - ответил Загорулько.

- Тогда, говори, что знаешь.

- Я вчера с красными командирами говорил, и узнал, что у них есть. Всего, в Царицыне пятнадцать отрядов, которые за большевиков, всех вместе их в строю тысяча сто человек наберется, вооружения много, пятнадцать пушек и тридцать пять пулеметов. Командуют всеми силами Щаденко и Ворошилов.

- Почему людей так мало?

- Говорят, что вас от Суровкино ждали, там основные войска и стоят, а вы со стороны Ремонтной нагрянули. Вам навстречу три отряда посылали, и ни от одного, ни слуху, ни духу, видать, скрылись.

- Как настроение у коммунаров?

- Хреновое... Прячутся по углам как крысы, и имущество, что в эшелонах на станции Царицынской стоят, растягивают...

- Насчет подкреплений что-то слышно?

- Да, слухи ходили, что Щаденко на левобережье гонцов выслал и Миронову по телеграфу отбился. В штабе красных слышал, что завтра утром первые отряды должны подойти.

Прикинув, что и как, да решив, что пленному можно верить, я решил атаковать Царицын самостоятельно и отбить его у красных до подхода к ним подкреплений. Оно-то, конечно, приказ у меня иной, но Мамантов может не успеть захватить город у Волги врасплох, а у меня это может получиться. Теперь надо только уточнить у Загорульки, кое-какие детали, и можно начинать действовать.

- На полустанках, что между Тингутой и Царицыном, сил много?

- Ни, - хлопчик помотал головой, - тильки охранные роты из местных железнодорожников.

- Связь между станциями и городом имеется?

- Нет.

На этом допрос был прекращен, всех анархистов согнали в один из железнодорожных пакгаузов, и я вызвал к себе командиров полков. Шахов и Зеленин были неподалеку, а потому подошли быстро.

- Значит, так, господа офицеры. Слушайте приказ. Сейчас быстро разгружаете эшелон анархистов, и в него грузится спешенный полк Зеленина. После чего отправляемся на Царицын. Ваш полк, Александр Евгеньевич, - я повернулся к Шахову, - остается на месте и ждет подхода Мамантова, который должен быть здесь часов через восемь-десять. Если получится, то до этого срока пришлю эшелон обратно, и вы поспешите мне на помощь.

- Разрешите выполнять? - одновременно спросили есаул и полковник.

- Да, выполняйте.

Спустя сорок три минуты эшелон был разгружен, тысяча казаков забралась внутрь вагонов, и мы были готовы к отправке. Однако в Тингуте пришлось задержаться еще на десять минут и решить проблему трофеев, добытых у анархистов. Сказать нечего, добра эти злодеи награбили очень много. Про барахло и товары, сукно там, ситец, связки брюк, одежду и меховые шубы, можно не говорить, по нынешним временам имущество ценное, но все же не самое необходимое и нужное. Привлекло иное, а именно золотишко и драгоценности, ранее экспроприированные ими у харьковских и луганских буржуинов. Все это было забито в шесть тридцатилитровых бочек, и стояло бесхозно в одном из вагонов. Богатство настоящее, и что с ним делать, надо было решать как можно скорее.

Посмотрел я на это все, и решил, что пять бочек необходимо будет сдать государству, а один, набитый только золотыми царскими пятирублевками, можно оставить себе. Всяко пригодится, не сейчас, так позже. Решено - сделано, казаки своего командира, то бишь, меня, постороннему не сдадут, так что можно быть спокойным, да и если станет известно, что я часть трофейных богатств себе прикарманил, все одно, ничего мне не сделается, в таких делах главное не зарываться, и все будет хорошо. Итак, вопрос с трофеями решен, а далее, погрузка, дорога и захват Царицына.