Алекс Кун - Петербург

Выбирались на берег, спотыкаясь на «лунном» грунте и прислушиваясь к барабанам и трубам за стеной. Там нам явно готовят встречу. Время скрытности закончилось, и началась гонка за утекающими секундами. Как пел Шклярский: «Или ты или я, уж такая игра…».

Перебежав к стене и рассредоточившись капральством вдоль подошвы. Слегка огорчился — не мы. В смысле, пролом мы не сделали. Удалось только украсить стену внушительной пещерой. Капрал потряс мой рукав, выразительно тыкая в понтон и обратно на стену. Кивнул, соглашаясь. Скривился, на взбрыки желудка. Дубль два.

На вторую закладку имелся только один «сюрприз», который уже тащили, шаркая и пошатываясь, четверо морпехов. За ними еще трое несли оставшиеся мешки с песком — это они зря. Хотя, с другой стороны, защита кормы нам больше не нужна — пусть их.

Со стены крепости открыли беспорядочную ружейную пальбу, вокруг зацокали пули и над стенами начали рваться шрапнельные снаряды фрегатов, добавляя в шлепки пуль по земле, визг тяжелой шрапнели, рикошетирующей от камней. Вскрикнул кто-то из морпехов. И это мой план?! Уйду в отставку! Только, вот, стену проломим…

Второй подрыв пережили уже гораздо легче, лежа на берегу, прямо за палисадом. Глядишь, так и привыкнем крепости рвать.

Вот только «на бис» решили сыграть не только мы. Еще один косяк в моем плане. Вот ведь …! А когда расписывал весь штурм — казалось, предусмотрел каждую мелочь. Угу. Вот этими, не предусмотренными, мелочами нас и накрыло, когда вылезли проверять результаты своего повторного выступления. Хорошо, что строго наказывал — повторно взрывать, только если будет глубокая выемка — это направило основную ударную волну чужих «повторов» поперек реки. Но нам хватило и ослабленных боковых лепестков, с прилагающимися каменными обломками. Мозги взбились в коктейль, присыпанный сверху шоколадной крошкой обломков стены. Лежал на земле, сплевывая полный рот песка, и искренне надеялся, что свеям, с той стороны, не менее хреново, чем нам. Иначе, нас прямо тут и положат. Чуть тепленькими.

Огляделся, на вяло шевелящихся вокруг морпехов. Встретил осуждающий взгляд своего охранника. Надо завязывать с составлением планов и вводить в войска связь. Перекатился на спину, отряхивая Дар и проверяя механизм. Подниматься не хотелось совершенно, до провала, в котором еще что-то тлело, и из которого струился дым, можно и ползком добраться. Чувствую, ударная группа для дальнейшего боя непригодна. Потрепало нас.

Левее позиций взлетела зеленая ракета, обозначающая место пролома, затем, еще одна взлетела левее и гораздо дальше. Рванул к проделанному нами пролому перебежкой, мотаясь, как алкоголик. Со стены теперь стреляли редко, но все одно стреляли. Всплыла дурацкая мыслишка, что так и «качать маятник» научусь. За спиной застучали ботинки остальных морпехов. Теперь знаю, как назвать эту операцию — «Штурм контуженных», или «контуженый штурм» — самое близкое определение.

Внутри черноты пролома виднелись отблески пожара города. Пробили! И даже пролезть будет можно! Уселся, облокотившись на стену, рядом с проломом, ожидая сбора капральства. Морпехи собирались вяло, но позиции занимали грамотно. Рядом на землю бухнулись охранник и капрал. Скомандовал капралу, дивясь на хриплость голоса.

— Пускай ракету.

Только сейчас, сквозь вату в ушах, начал проступать не смолкавший шум боя. На реке палили наши корабли, над крепостью рвалась шрапнель, и бухали за стенами разрывы фугасов. Далеко на востоке гремели пушки Петра. Левее нашей позиции разгоралась перестрелка.

Капрал подергал за рукав, обращая на себя внимание.

— Чего, княже???

Прокашлялся, стараясь выдавить из горла песочную пробку.

— РАКЕТУ!..!..!

Капрал кивнул, откидываясь к стене в поисках сигнального пистолета, но обращать на него внимание было уже некогда — с той стороны пролома начали собираться солдаты свеев, неся на себе мешки. Тявкнули Дары морпехов, взвизгнула дробь, уходя в пролом и частично рикошетируя об стены. Дослал вдогонку мину из картечницы. Зря, наверное — далеко она улетела. Начал лихорадочно срывать вышибные заряды с еще двух мин. Дары морпехов застучали активнее.

Новые порции адреналина, впрыснутые в кровь, смывали одурь контузии. Тело начинало двигаться быстрее. Зашвырнул в проем первую мину, стараясь, чтоб она не отскочила. Затем вторую, крикнув морпехам «Гранатами!». Уж что-что, а как из мины для картечницы сделать гранату — морпехов в первый же месяц обучили. Полезная эта уловка. Теперь главное, чтоб глазомер их не подвел — а то выкатиться такой подарочек, отскочив от неровных стен пролома, нам под ноги — даже квакнуть не успеем.

Из темноты, со стороны берега, возникли черные силуэты. Все. Плацдарм удержали. Правда, не очень-то нас с него и выбивали. Видимо, свеи одурели еще больше нашей ударной группы. Хотя, наверняка по улочкам крепости, прямо в этот момент, несутся свежие подкрепления. И им нельзя дать подойти к стенам.

Темная тень надо мной попыталась отдать честь и доложить. Ну, нашли время!..!

Дал отмашку готовым морпехам метать гранаты, и в гуле разрывов за стеной, притянул к себе свежего капрала из второй волны.

— Не медли, и под стеной не стой. Мы тут сами управимся. Проскакиваете, и по улочкам на восток — все свеи на улицах ваши. Но не тяни с ними! Помни главное — все ворота в крепость надобно запереть скорее. С богом!

Выпустил рванувшего в пролом капрала, провожая взглядом исчезающих в дыму бойцов. За стеной ударили Дары и картечницы. Чуть дальше слышен был слитный залп штуцеров — значит, ближние цели посекли и перешли на отстрел дальних. Пора и нам в дело.

— Капрал, далее сам командуй — план ведаешь, как внутрь войдете — держи пролом и стену. Далеко не лезь, туда есть, кому бежать. Но чтоб в округе ни одного вооруженного свея живым не видел. Понятно?… Выполнять.

Вновь через пролом замелькали темные тени. Артобстрел с кораблей прекратился, теперь, вместо него внутри города разрасталась ружейная трескотня, взрывы мин и хлопки картечниц. Посидел, десяток секунд, расслабившись один, точнее, вдвоем, у пролома, прикидывая развитие боя по звукам.

Да разве дадут тут спокойно подумать! К пролому подбежало очередное капральство, ориентируясь на зажженный факел. Рядом со мной на колени бухнулся морпех, с поясной медицинской сумкой. Не дал ему продемонстрировать свои таланты.

— Не посекли меня. Ступай!

На счет «не посекли» — это слегка неверно, камнями досталось изрядно, ну да это мелочи. Надо отсюда уходить, а то вон, еще одно капральство бежит к пролому — опять меня лечить будут. Махнул охраннику и нырнул в пролом. Посмотрим еще разок на Ригу.

Ночной бой оставил в памяти беспорядочные картинки. Бежали узкими улочками, с соседних переулков слышался многочисленный топот. Где свои? Где противник? Вспышки случайных столкновений, когда из темноты выскакивает неприятель и нужно успеть воспользоваться секундой неразберихи. Переклички голосов, очаги сопротивления, к которым стягиваются силы обеих сторон. Это нельзя описать — память наслаивает события ночи друг на друга. Подсовывает картины, когда, выбегая из переулка на освещенный перекресток, видишь полную улицу тел, где серые, синие и черные пятна лежат вперемешку, и нет им числа. Рига кисло пахла порохом и смертью.