Алекс Кун - Петербург

Вот только, если его отговорят от этой дохлой затеи — у Карла будут минимум сутки форы, и он сможет увести армию куда угодно, в том числе и на Новгород, где у нас нет заготовленных сюрпризов. Достать-то, мы его достанем, но пушки придется оставить в крепости. И опять таки, у него появится преимущество в выборе места под баталию.

Нет, надо решать все здесь, и сейчас.

Вызвал вестового, приказал передать в полки — готовиться к глубокому рейду без обоза. Припасов на три дня, а боеприпасов — сколько унесут на марше. Ориентировочно, выходим этой ночью. А что? Если Карл пожалует к крепости, тут и без нас разберутся. Что тогда нам мешает наведаться, тем временем, к Карлу? Главное, на переправах нос к носу не столкнутся.

Подожду, когда бояре Петру расскажут, как они славно побили Карла, и опишут, как почти пленили самого короля — после чего схожу, испрошу дозволения на маааленькую вылазку. Думаю, десяти тысяч морпехов мне хватит. Черное на черном — наше время. Ночью назначим зеленое черным. Может еще и сажей помазаться? Хотя, это уже ребячество. Изначально, боевую раскраску на лица и тело наносили вместо знаков различия, в более поздние времена раскраской пытались сделать менее заметными людей в засадах. Вот только элементарная «вуаль» в виде камуфляжной тряпочки, да еще с веточками или «лохмотьями» на лице — справлялась с этой задачей значительно лучше любой раскраски. У меня так вообще на масхалате моего времени капюшон был сетчатый и на пару размеров больше, чем надо — натянул его на лицо и никаких проблем с маскировкой, а через сетку все видно. Тем не менее, раскраску все равно применяют. Обычно там, где надо активно и незаметно двигаться, и в случаях, когда маска мешает. Вот только правильно накраситься — наука посложнее, чем женский макияж. Ведь задача не полосами себя покрыть, подражая тигру, а внести асимметрию, сделать лицо неузнаваемым при беглом взгляде. Уж такая особенность у человеческого зрения. Мы часто не столько видим окружающую нас картинку, сколько достраиваем ее в мозгу по имеющимся в памяти «трафаретам». Например, если человек носит очки, и стекла вдруг треснули — денек другой трещина перед глазами будет мешать, а потом мозг приспособится и помеха перед взглядом «исчезнет», и мозг станет автоматически «достраивать» картину мира, продолжая прерванные линии. Благодаря этой особенности нашей черепушки мы видим чудовищ, в пнях ночного леса, но не распознаем человека, если мозг не «увидит» стандартный набор — палка, палка, огуречик или, хотя бы часть этого стандартного набора.

Покрасить половину лица в черное, треть в зеленое, накидать несколько штрихов и обеспечить полное отсутствие симметрии — все. При беглом взгляде мозг наблюдателя не даст ему сигнала, что видел нечто похожее на торчащее из кустов лицо. А если просто полосами размалеваться, да еще симметричными — мозг наблюдателя немедленно забьет тревогу, что из кустов торчит размалеванная морда.

Но все эти ухищрения хороши для группы из нескольких диверсантов. Тайно пробирающиеся пять полков — это из области фантастики. Даже сотня человек себя выдает — уж больно много будет мелких несоответствий для наблюдателя. Там ветка качнулась, тут холмики какие-то. Словом — все это праздная суета. Засекут нас еще на дальних подступах, например, конными патрулями.

Зачем тогда ночью по воронкам ноги ломать?

Если Карл ночью на штурм пойдет — он силы разделит, часть оставив в лагере с обозом. Когда слона порезали на кусочки — надо потреблять его вне зависимости от времени суток. А пониженная точность стрельбы в темноту свеями — это просто приятный бонус. Сами то они на фоне костров лагеря будут …

Но до вечера еще далеко. Канонада смолкла. Поворочался еще чуток, обсасывая варианты «адекватных» ответов, и, незаметно для себя заснул.

Даже упоминания не стоит, что поспать не дали. Мне, лежащему под пальмой, только-только принесла бокал сока со льдом симпатичная мулатка, как за стенами рявкнули пушки. Да так, что заставили меня подскочить на лавке. Что? Уже вечер?

Выскочил на стену, кутаясь в бушлат спросонья. Убедился, что наступил не вечер, а просветление в мозгах артиллеристов. Они, видите ли, решили достать Карла в новом лагере.

Дело было так. Карл быстро и без суеты отступил на ветер, спасаясь от расходящегося лесного пожара, ставшего наковальней для нашего орудийного молота. Часть обоза бросили в старых лагерях, но все, что собрали, утащили на северо-запад, километра на четыре, и теперь, до нового лагеря было километров восемь. Лагерь скорее угадывался, чем был виден. То, что Карл не ушел совсем — радовало. Видимо запасы армии пострадали сильно, и он твердо решил пополнить их в Риге. Целая скала с души свалилась.

Вот только разгоряченные пушкари решили побить все дальности стрельбы, заложенные, даже теоретически, в наши орудия.

Чем плохи отдельные каморы для орудий? Тем, что каждый дурень может досыпать в них пороху. Лейтенантам, с их новаторскими идеями, холку еще намылю, но что делать с двумя выведенными из строя орудиями? Поинтересовался — хоть попали? По виноватым мордам сделал неутешительные выводы и взбодрился разносом. Офицерам еще повезло, что никого не убило, только стволы «раздуло» — иначе разносом дело бы не ограничилось.

В конце разноса, даже слегка похвалил за сообразительность — сделали все по науке, даже вес дополнительного заряда рассчитали. Раз уж народ так стремиться к новым знаниям — посадил за повторное изучение брошюрки по металловеденью, из полковой обучающей библиотеки. Пусть мучаются — эти брошюрки от руки написаны мастерами, с отвратительным подчерком и совершенно авангардистскими рисунками и схемами.

Таким образом, настроившись на рабочий лад, поспешил на доклад к государю, ориентируясь на самые громкие победные крики, логично предположив, что бояре должны праздновать.

До вечера ничего не происходило. Разве что на юго-востоке, километрах в двадцати, небо подсвечивали сполохи, видимо, артиллерии Гонца. Странное у нас сражение выходит. Совершенно не так себе представлял битвы армий, представляя их по фильмам про средневековые войны.

В сумерках, полки корпуса начали переправу на западный берег Двины, вытягиваясь на земле в походную колонну, сливающуюся с вечерними тенями. Идти на штурм лагеря Карла мне, прямым приказом, запретил Петр. Теперь провожал растворяющиеся в темноте полки со стены, давя на нервы пушкарям своим сдерживаемым неудовольствием. Каюсь, в мыслях уже дошел до того, чтоб повторить опыт артиллеристов по дальней стрельбе, перетянув бандажами стволы пушек. Вот только предельно скудная ремонтная база и отсталые технологии кузнецов Риги не давали мне это сделать быстро. Дней за пять — управился бы. А к вечеру …