Иван Евграшин - Стальной лев революции. Восток

«Остальные посты не так важны, решим в рабочем порядке. Все-таки очень вовремя скончался Яков Михайлович, — Ленин вновь вернулся к размышлениям о кончине председателя ВЦИК. — Самое главное в том, что провернуть такое мог кто угодно».

Далеко ходить не нужно, так как самая подходящая кандидатура рядом, даже выдумывать ничего не надо.

«Мог кто-нибудь таким образом подставить Дзержинского?» — Владимира Ильича уже раздражали периодические попытки «товарищей по партии» лишить председателя ВЧК безграничных полномочий.

«Многие соратники явно не сознают, какую тяжелую задачу мы на себя взяли, — Владимир Ильич всегда удивлялся воплям об ошибках ВЧК. — Выхватят какую-нибудь отдельную ошибку, плачут и носятся с ней как с писанной торбой. Не понимают, что чекисты стоят на самом острие нашей борьбы и их ошибки неизбежно бросаются в глаза. Как можно обойтись без ошибок? Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Вопрос в том, что на ошибках учиться надо. Почему они не понимают, что дело в характере деятельности чрезвычайных комиссий, от которых требуется быстрота, решительность, а главное — верность? Ладно, вопят враги, но когда друзья начинают нападать на ВЧК? Понятно, что за себя боятся, но как можно не понимать, что их крики подхватывает обывательская интеллигенция, которая пользуется этими фактами для, хоть и пассивного, но сопротивления? Не умеют поставить вопрос в большом масштабе? Да уж… Нельзя исключать того, что председателя ВЧК попытаются подставить. Надо очень внимательно прислушиваться к тому, о чем начнут шептать в кулуарах. Феликса сейчас отдавать никак нельзя, иначе они совсем распоясаются», — решил для себя председатель Совета Народных Комиссаров.

С другой стороны, Железный Феликс действительно мог и сам провернуть такую операцию. Главному чекисту страны для этого сильно напрягаться бы не пришлось.

«Все равно его никто не контролирует. Зачем только? Непонятно», — Владимир Ильич пожал плечами. Настойчивость Дзержинского в вопросе сейфа Свердлова выглядела, конечно, подозрительно, но не очень.

«Вполне нормальное желание для председателя ВЧК. Необходимо закрыть вопрос и работать дальше. Вполне в духе Железного Феликса», — Ленин кивнул сам себе. Его настороженность в большей степени вызывал новый и очень странный союз Троцкий-Сталин-Дзержинский.

«Если точнее, то не сам триумвират, а связка Троцкий-Дзержинский, — после короткого раздумья сформулировал для себя Владимир Ильич. — Не торчит ли из-за спины Феликса товарищ Бронштейн? Вот в чем вопрос».

Вождь отошел от окна, и некоторое время наблюдал за Васькой, который, сидя на кресле, методично вылизывал свою лапу. Кот не обращал на Владимира Ильича совершенно никакого внимания и явно считал хозяином кабинета себя. Видимо почувствовав на себе взгляд человека, Васька повернул голову и посмотрел на Ленина с таким начальственным видом, как будто спрашивал: «Вы ко мне, товарищ? По какому вопросу?»

Владимир Ильич рассмеялся. Домашний любимец отреагировал на смех как самый настоящий начальник. Он несколько удивленно посмотрел на Вождя мирового пролетариата и принялся наводить чистоту дальше. Всем своим видом мурлыка будто говорил: «Не мешайте работать, товарищ. Что вы смеетесь в присутственном месте? Где ваши манеры?»

Ленин подошел к креслу и погладил кота. После чего направился к маленькому столику, на котором лежали карты боевых действий. Их для Ленина рисовали персонально, чтобы он всегда находился в курсе событий, происходящих на фронтах. По необходимости Владимир Ильич сам наносил на них изменения обстановки. Вождь несколько минут рассматривал карту боевых действий на Восточном фронте, где сейчас находились Сталин и Троцкий.

Эти двое на удивление быстро нашли общий язык и вполне успешно претворяли в жизнь план, задуманный Львом Давидовичем. Дзержинский очень органично влился в «коллектив». Самое интересное заключалось в том, что все трое умудрились не только не переругаться, но и сплотились настолько, что в ЦК уже начали поговаривать о «трех богатырях». От царицынского скандала не осталось и следа. Очень многие почему-то решили, что первопричиной в конфликте Сталина и Троцкого стало их различное отношение к вопросу об использовании военспецов. Все совсем наоборот — личная неприязнь, ревность друг к другу и конфликт полномочий под Царицыным стали первопричиной дрязги. Военспецы послужили только поводом, но никак не почвой для ссоры. Военная оппозиция от удивления даже перестала мешать Предреввоенсовета в вопросах борьбы с партизанщиной и использовании в Красной армии на командных должностях бывших офицеров. Не вызывало сомнения, что главная заслуга в этом принадлежала Льву Троцкому.

Ленин начал размышлять о своем отношении к председателю Реввоенсовета.

Несмотря на некоторые политические разногласия, каких-то особых претензий к Троцкому в настоящий момент у вождя не было, как нет и принципиальных разногласий по вопросам военной политики. Ленину хорошо известны отрицательные отзывы видных партийных работников о Льве Давидовиче. Но Владимир Ильич ценил Троцкого и достаточно высоко отзывался о роли Председателя РВСР в военном строительстве и в организации побед на фронтах. Официально Ленин никогда не ставил вопроса о замене Троцкого на посту главы Реввоенсовета. Работа Льва Давидовича подвергалась критике, как и работа Ставки, и Реввоенсовета, и ВЦИК, и СНК. Троцкого критиковали за стиль работы и дерганье людей, за капризность и барство, за слабый контроль над военными специалистами и отдачу единоличных приказов, зачастую игнорировавших мнения членов РВСР. Не обходилось без личных обид и сгущения красок. Но, как бы там ни было, товарищ Троцкий, взяв на себя по поручению ВЦИК задачу организации Красной Армии, проявил в порученной ему работе неутомимость, несокрушимую энергию, а самое главное — его усилия приносили плоды. Результаты деятельности Льва Давидовича, если судить по происходящему сейчас на Восточном фронте, могут оказаться блестящими.

«Хотя, очень уж он изменился», — подумал о Троцком Владимир Ильич.

С другой стороны, Ленин доверял и Сталину, и Дзержинскому. Владимир Ильич всегда прислушивался к их мнению. Обмануть сразу обоих практически невозможно и то, что оба не просто работали с Предреввоенсовета в таком плотном контакте и без конфликтов, а выдавали опять же блестящие результаты, говорило о том, что Лев Давидович, скорее всего, поубавил гонор и нашел-таки место в партии, где многие считают Предреввоенсовета чужаком и выскочкой. Еще одним знаковым моментом стало внезапное прекращение конфликта между РВСР и ВЧК по вопросу о контрразведке. Причем произошло это в рабочем порядке, даже как-то буднично. Троцкий оговорил свое обязательное право быть в курсе работы контрразведчиков и просто передал этот вопрос в ведение Дзержинского, занявшись наведением порядка в Реввоенсовете и, прежде всего, в Полевом штабе. Предреввоенсовета развил настолько бурную деятельность во взаимодействии со всевозможными структурами, что система сдержек и противовесов, созданная Лениным вокруг потенциального «Красного Бонапарта» рушилась на глазах. Остановить этот процесс Владимир Ильич сейчас не мог, поэтому возникала необходимость выстраивать новую паутину вокруг «Льва Революции».