Иван Евграшин - Стальной лев революции. Восток

После того, как в десятых числах декабря я узнал, что командование и Реввоенсовет Каспийско-Кавказского фронта находятся аж в Астрахани, в четырехстах-пятистах километрах от войск, у нас с комфронта Михаилом Степановичем Свечниковым состоялся достаточно нелицеприятный разговор. Командование фронта фактически не принимало никакого участия в руководстве боевыми действиями и не имело постоянно действующей связи ни с Одиннадцатой, ни с Двенадцатой армиями. Во время разговора со Свечниковым я выяснил, что командование фактически занимается только проблемами снабжения войск. Это было понятно, так как доставка припасов для Одиннадцатой и Двенадцатой армий, вызывала огромные трудности. Вопрос снабжения отнимал все время Кофронта.

Кроме всего прочего, Реввоенсовет фронта оказался втянутым в конфликт полномочий с Астраханским губкомом партии. Губком требовал полной подотчетности политорганов фронта и пытался контролировать оперативную и политическую деятельность РВС Каспийско-Кавказского фронта. В итоге потребовалось личное вмешательство Ленина, с которым я немедленно после получения этой информации связался, так как уговоры ЦК партии и увещевания ВЦИКа не помогали решить эту проблему.

Конфликт уладили, и руководство армиями вновь сосредоточилось в руках командования фронтом. Тем не менее, я снял с должности увязшего в дрязгах председателя РВС Каспийско-Кавказского фронта Александра Шляпникова и на его место назначил проявившего хорошие организаторские способности Константина Александровича Мехоношина. В самой Одиннадцатой армии тоже произошли изменения. Командующим стал Михаил Карлович Левандовский. Его кандидатуру выдвинул Орджоникидзе, с которым я связался для выяснения всех аспектов дела. Григорий Константинович в это время занимал пост председателя Совета обороны Северного Кавказа и был в достаточной мере осведомлен о происходящем и лично знал многих красных командиров на Кавказе. Это улучшило руководство и, в какой-то мере, тоже помогло решить проблему снабжения фронта.

Разбираясь с положением на Северном Кавказе, я отменил директивы и приказы о наступлении на Ставрополь, Новороссийск и Ростов-на-Дону, в помощь Южному фронту, изданные в первых числах декабря Восемнадцатого года, и во второй половине декабря отдал приказ об отходе Одиннадцатой армии из района эпидемии тифа, закреплении на рубеже Маныч — Арзгир — Благодарное — Минеральные воды — Моздок — Кизляр и переходе к обороне. В задачу Двенадцатой армии входила оборона участка Кизляр — Нальчик, с целью обеспечения снабжения Одиннадцатой. Других вариантов особо не было.

Во-первых, можно оставить все как есть и спокойно ожидать удара Первого конного корпуса генерала Врангеля по растянутым в линию частям Одиннадцатой армии. Я не помнил, на стыке каких частей белогвардейцы нанесли этот удар в прошлой истории, но в данном случае это представлялось не столь важным. Растянутая в линию, больная тифом, без боеприпасов, обмундирования и продовольствия Одиннадцатая армия не сумеет организовать оборону. Если так поступить, то Деникин будет громить Каспийско-Кавказский фронт по частям, что, конечно, задержит его, но ненадолго. Потерять сто тысяч бойцов — большая ошибка.

Второй вариант представлялся много интереснее. Закрепившись на указанном рубеже, Одиннадцатая армия уйдет из района эпидемии, через который придется двигаться частям Деникина, сократит линию фронта, что позволит создать резервы, и заставит Добровольческую армию приложить громадные усилия для уничтожения группировки сил фронта. Деникин не бросит на Царицын и в Донбасс свои основные силы до тех пор, пока на Северном Кавказе находится стотысячная группировка Красной армии, которая в любой момент сможет ударить по его флангам и в тыл. В любом случае, хоть как-то организованная оборона фронта задержит Добровольческую армию и позволит осуществить операции по уничтожению Краснова.

Возникло несколько проблем, настоятельно требовавших решения для обеспечения флангов Одиннадцатой армии Каспийско-Кавказского и Десятой армии Южного фронтов на их стыке. Отданный в середине декабря приказ о создании Особой Степной группы войск решал вопрос прикрытия пространства на протяжении около трехсот верст, в середине которого, примерно в районе Большого Лимана, находится условный стык между Десятой и Одиннадцатой армиями. Существовала опасность, что противник, нанеся удар на Элисту, сумеет выйти по прямой линии Элиста — Яшкуль на Астрахань. Кроме того, в этом случае Деникин получал возможность прервать сообщение Астрахани со Святым Крестом по степной дороге через Яшкуль и Арзгир. Командующим группы прикрытия стал опальный Дмитрий Петрович Жлоба, бывший командир легендарной Стальной дивизии. Он прекрасно знал театр боевых действий на Кавказе, Кубани и на Дону. Красная Стальная дивизия под его командованием в середине осени совершила восьмисоткилометровый поход от станицы Невинномысской до Царицына и нанесла 15 октября удар по тылам войск генерала Краснова, оказав решающую помощь защитникам Царицына и сохранив город от сдачи. В конце ноября Жлоба был отправлен в двухнедельный отпуск в Саратов, откуда его и вызвали в Астрахань. В распоряжение Дмитрия Петровича выделили часть резервов Каспийско-Кавказского фронта, которые все равно находились в Астрахани. Кроме того, командующий фронтом Свечников отдал приказ по войскам гарнизона Астрахани: оказывать всестороннюю помощь Жлобе и не чинить препятствий бойцам и командирам, изъявившим желание служить в Особой Степной группе войск. Для формирования отряда Дмитрию Петровичу потребовалось всего две недели. Удалось набрать два пехотных полка, три конные сотни, пулеметную команду и две четырехорудийные батареи. Жлоба сумел организовать Степную группу в кратчайшие сроки и 1 января 1919 года уже выступил в направлении на Элисту. Базой действия группы назначен яшкульский продовольственный и вещевой магазин. Снаряды и патроны отряд Жлобы также получал со склада в поселке Яшкуль. Эти меры позволили создать подвижную боевую группу во главе с опытным командиром, которая действовала в целях прикрытия прежде всего правого фланга Одиннадцатой армии на направлении Элиста-Астрахань, что позволило укрепить оборону Каспийско-Кавказского фронта в конце декабря. Для подкрепления левого фланга Десятой армии Южного фронта в районе Черного Яра командование создало резерв из двух пехотных Саратовский полков, с артиллерией и конницей, усиленных батальоном моряков.

Отход и перегруппировка войск Каспийско-Кавказского фронта осуществлялись под постоянным давлением со стороны противника. Однако, когда Первый конный корпус Врангеля 3 января нанес удар на стыке Третьей Таманской стрелковой и Четвертой стрелковой дивизий, Одиннадцатая армия оказалась более-менее готова к отражению атаки. Командование правого боевого участка, по которому пришелся удар Врангеля, смогло сориентироваться в обстановке и ликвидировать прорыв деникинской кавалерии. Политический комиссар участка Ивницкий лично повел в бой Третью кубанскую стрелковую бригаду, действия которой остановили кавалеристов Врангеля. Начиная с первых чисел января деникинцы последовательно нанесли ряд ударов по оборонительным позициям Одиннадцатой армии, но решающего успеха добиться не смогли. Таким образом, оставалась надежда, что войска Каспийско-Кавказского фронта сумеют задержать Добровольческую армию Деникина на срок, достаточный для проведения операции по уничтожению Донской армии Краснова. Войска несли серьезные потери, но и урон наносили достаточный для отказа Деникина от помощи казакам. К слову, Владимир Ильич принимал живейшее участие в организации фронта. Именно благодаря его вмешательству, хотя и по моей просьбе, оборудование линии снабжения Астрахань — Кизляр пошло хорошим темпом, а в распоряжение командования Одиннадцатой и Двенадцатой армий были переданы суммы средств, достаточные для снабжения войск провизией, избегая реквизиций продовольствия у местных жителей, что также позволило улучшить положение Красной армии на Северном Кавказе. Эпидемия тифа в войсках не прекратилась, но количество вновь заболевших уже снизилось. На Кавказ всеми силами перебрасывались не только военные припасы, но и медикаменты.