Анатолий Лернер - Город двух лун

— …чтобы возносить святые приношения, согласно их перечню, и их толкованиям.

— Любить каждому брата своего как себя, держать руку бедного, нищего и поселенца. Каждому добиваться благоденствия своего брата. И да не изменяет никто своей собственной плоти…

Святой, зябко скукожился, и Женька, почувствовавшая прилив сил и энергии, встала и набросила на плечи Иоанна овечью шкуру, пыша своей молодостью на старика. Иоанн зажмурился, а потом расхохотался:

— Мне трудно было представить, как будут выглядеть дети Света в будущем. — Он встал во весь свой огромный рост, распростёр руки, и принял в свои объятия Женьку.

— Они — прекрасны. — Его глаза излучали свет любви, и Женька, как женщина, поймав себя на минутной слабости, была крайне смущена этим фактом. Зардевшись, она с кокетливым достоинством приняла отпущенный святым комплимент, а Антон, наблюдавший за всем со стороны, почему-то впервые сиял от счастья. Он и представить себе не мог, что сам Иоанн Предтеча, станет им не только объяснять слова пророчеств, касающихся их времён, но и заключит в своих объятьях его жену.

— Пророки из будущего путешествуют во времени с прекрасными ангелами, — сказал Иоанн, и, обратившись к Антону, добавил по-семейному:

— Я хочу помочь вашему будущему.

— Иоанн — ты — ессей?

— Ессей — это тот, кто делает закон.

— До встречи с вами я не только делал Закон, но и обучал этому священство в…

— В Кумране… — как понятное завершил Игорь Брониславович.

— В Дамаске, — поправил Игоря старец.

— В наши дни, были обнаружены документы ессеев. Среди них Дамасский Кодекс, — Игорь говорил, и видел, как светились счастьем глаза святого.

— В нем в частности говорится, что все, презирающие заповеди и законы, подлежат возмездию. Бог, якобы, взыщет с земли, когда сбудется то слово, которое записано за пророком Исайей…

— Сказавшим, — подхватил слова Игоря Учитель Праведности: "Наведет на тебя и на народ твой, и на дом отца твоего дни, какие не приходили со дня, как Ефрем отвратился от Иуды", когда расстались оба дома Израиля.

Воцарилось тягостное молчание. Каждый старался осмыслить услышанное.

— Ефрем княжил над Иудой, — пояснял Иоанн, и все отступившие были преданы мечу, а твердые спаслись в северную страну. Как сказал: "Изгнал Я кущи вашего царя и подножия ваших статуй из шатра Моего за Дамаск". Книги Учения — это куща царя, как сказал: "И восстановлю кущу Давида, упавшую". Царь — это собрание. А подножие статуй — это книги пророков, слова которых Израиль презрел. А звезда — это Истолкователь Учения, пришедший в Дамаск…Кумран… как написано: "Выступила звезда от Иакова, и встал жезл от Израиля". Жезл — это князь. И при своем появлении "разобьет всех сынов Сифа".

— Кто такие?

— Эти спаслись в пору первого взыскания…

— Это когда Первый Храм был разрушен?

— …а отступников, предали мечу, — согласно кивал головой Иоанн. — И таков суд будет всем вошедшим в Его Завет. С тех, которые не придерживались завета, будет взыскано беспощадной рукою. И рука то будет Велиала Яхве. Это тот день, когда Он сказал: "Вожди Иуды стали как «сдвигающие границу», на коих изольется ярость", потому что… «не отвратились от пути изменников и осквернились путями блуда, и нечестивым богатством, и мщением, и злопамятством друг к другу, и ненавистью один к другому. И прятались каждый от собственной плоти, и приближались ради кровосмешения, и отчуждались взаимно ради богатства и прибыли, и делали каждый правильное в своих глазах, и предпочитали каждый строптивость своего сердца, и бесчинствовали, открыто, идя по пути нечестивых.

И всего этого не поняли Строители стены… ибо тот, на всё сборище которого возгорелся гнев Божий, Смятенный духом и Каплющий ложью капал им. О чем сказал Моисей: "Не за праведность твою и прямоту твоего сердца ты приходишь завладеть этими народами, но из-за любви Его к твоим отцам и из-за соблюдения Им клятвы".

— Неужели всё так плохо? — С тревогой спросил Менев.

— Благодаря любви Бога к Первым, которые свидетельствовали перед народом вослед Ему, полюбил Он пришедших после них, ибо у них Завет отцов. И по вражде Его к Строителям стены воспылал Его гнев. И таково же правосудие всякому, отвергающему заповеди Бога, кто их оставит, и отвернется в строптивости своего сердца.

— Ну, и когда же Всевышний взыщет с чад своих? — спрашивал торопливый Антон, с трудом понимающий язык старца.

— Когда сбудется пророчество Захарии, — честно ответил Иоанн: «Меч, воспрянь на моего пастыря и на мужа, соплеменника моего». Это речение Божие: «порази пастыря, и рассеется стадо, а я обращу мою руку против подпасков". А стерегущие его — это бедные овцы. Эти спасутся в день взыскания, а остальные будут преданы мечу, когда придет Помазанник Аарона и Израиля.

— Помазанник Аарона и Израиля?

— Ну да. Тот, в ком течет кровь жрецов и царей Израиля.

— Такой, как Иисус, — говорил писатель, и Иоанн радостно подтвердил:

— Точно! Иисус. — Довольно кивал он по сторонам света. — Давай дальше. И он продолжил.

— Так было в пору первого взыскания. О чём сказал Иезекииль, записав собственноручно: "Чтоб пометить мету на лбах вздыхающих и стонущих, а остальные будут преданы мечу, мстящему местью Завета". И таков суд всем, вошедшим в Его Завет, которые не поддержали эти постановления, чтобы с них взыскать ради истребления рукою Велиала.

«Это тот день, когда Бог взыщет, как Он сказал: "Вожди Иуды стали как сдвигающие границу. На них Я изолью, как воду, ярость".

— Погоди! — взмолился писатель. — Дай понять, о чём речь.

— Что тут не понятно? — удивлялся Антон. — Речь идёт о наших сегодняшних правителях. А Иоанн продолжал запугивать писателя.

«Ибо вошли в Завет покаяния, но не отвратились от пути изменников, и осквернились путями блуда, и нечестивым богатством, и мщением, и злопамятством друг к другу, и ненавидел один другого. И прятались каждый от собственной плоти и приближались ради кровосмешения, и геройствовали ради богатства и прибыли, и делали каждый правильное в своих глазах, и предпочитали каждый строптивость своего сердца… И бесчинствовали, открыто идя по пути нечестивых, о которых сказал Бог: "Вино их — яд драконов и жестокая отрава аспидов". Драконы — цари народов, а вино их — это их пути, а отрава аспидов — это глава царей Ионии, что пришел против них с отмщением. И всего этого не поняли Строители стены…

— Строители стены, говоришь? — писатель смотрел в глубокие глаза Учителя Праведности, и его затягивало в них. Антон встрепенулся. Он сразу понял, что генератор выключился. Подойдя к Иоанну, он успел обнять его, и тот сказал, точно понял, что с ним прощаются:

— Помни! Ты — князь.