Александр Маркьянов - Период распада часть 4 (СИ)

— Тоже… Надо убить всех. Должен быть террор. Они будут в каком-то одном месте… я не знаю в каком. И их всех надо будет убить.

Шамиль Басаев какое-то время сидел на заднем сидении ментовского УАЗа как оглушенный, не в силах поверить в то, что услышал. Его вера уже рухнула, когда под бомбами погибла родня… слишком дешево продал Чечню Дудаев. А сейчас — он понял, что Дудаев продал лично его самого. И всех кто с ним.

— Сиди здесь.

Он вышел из машины.

— Адам. Собирай всех старших!

— … Вот так!

Басаев осмотрел набившихся в каптерку кладовщика боевиков и закончил.

— После того, как мы все это сделаем — нас убьют. Всех убьют, после такого в живых не оставляют. Дудаев продал всех нас русским. Я не собираюсь идти в Москву как баран на бойню.

— Шамиль, но мы должны подчиняться приказам штаба армии Ичкерии! — сказал Адам — мы же солдаты!

Шамиль Басаев оскалился

— Это мы то солдаты?! Мы смертники, штрафбат! Нас бросают на убой!

— Это ради Ичкерии!

— Ты что, совсем осёл, Адам?! Это не ради Ичкерии, это ради Русни! Русисты хотят нашими руками сделать у себя государственный переворот! Алкаш из больницы не вылезает, второго уберем мы — дальше кто?! А Дудаев сделает все, что русисты скажут, он как был их генералом, так им и остался! После того, как мы сделаем все, что сказал генерал, и что нам приказали сделать русисты — никто не останется в живых! Как ты думаешь, для чего нам приказали сделать такое?

— Какая разница, зачем убивать русистов…

— Большая! Ты знаешь, кто придет вместо этих свиней?! Может он прикажет сбросить на Чечню атомную бомбу?! Или возьмет как в сорок четвертом и выселит весь народ?! Ты этого хочешь?

— Русисты не сделают это…

— Отвечаешь?

Под пристальным взглядом Басаева Адам опустил глаза, пробурчал примирительно

— Тогда надо уходить в Ичкерию. Там погибают наши братья!

— Так тебя туда и пустили! Люди генерала убьют тебя на дороге! Если мы не выполним приказ генерала — нас всех убьют!

— Что же тогда делать, Шамиль?

— Делать… — Шамиль по-волчьи оскалился — а ну-ка, Ваха, приведи ко мне русиста.

Осклабившись, Ваха отправился исполнять приказание

— Что ты будешь делать, Шамиль? — спросил темный, кривоногий, переминающийся на месте Темир.

— Сейчас увидите. А ты, Темир, иди к нашим хозяевам и спроси, нельзя ли где достать оружия. Нужны крупнокалиберные пулеметы… хотя бы два, гранатометы. Мы можем заплатить деньгами… настоящими долларами. И надо собрать всех наших, кто здесь лечится… кто готов воевать во славу Аллаха. Нас мало… надо человек сто.

— Хорошо амир.

Привели русиста — Ваха его конвоировал, тыкая в спину автоматным стволом

— Скажи, русский — обратился к нему Басаев — ты где-то здесь служил? Знаешь какие-нибудь города в окрестностях? Только не здесь… в Ростове, Краснодаре… в этих краях.

— Я каждое лето отдыхал здесь у бабушки. В Буденновске.

— Это хорошо… Сможешь провести нас туда? А пока мы едем — ты расскажешь все что знаешь. О генерале. И о том, что он делает. Понял?

Потом, когда начали исследовать состав бандформирования, напавшего на Буденновск — поразились тому, что собственно людей Басаева было десятка два, даже меньше и были снайперы. Остальные — по десятку, по два десятка — из самых разных банформирований, от самых разных полевых командиров, в том числе враждующих друг с другом. Они никогда не отдали бы людей в объединенный отряд, тем более — под командованием Басаева, который свой абхазский отряд угробил в Грозном. Объяснений этому так и не было дано.

— Шайтан…

Милиционер, стоящий около патрульной машины на самой окраине Буденновска повелительно махнул жезлом, делая знак остановиться.

— Спокойно… — процедил сквозь зубы Шамиль по-русски — русский, иди, поговори с ними. Если что…

В душной тесноте милицейской канарейки выразительно щелкнул автоматный предохранитель.

Илья Проносов вылез из машины — он был в той же самой милицейской форме, у него было и милицейское удостоверение, и удостоверение сотрудника ФСБ. Ощущая спиной нацеленный на него автомат, он пошел к машине.

— Здорово, старшой… — свойски поздоровался он

Старший лейтенант подозрительно смотрел на него

— Вы откуда, капитан?

— Да с Дагестана, Махачкалинское ГУВД. Приказали колонну конвоировать.

Старшему лейтенанту не понравилось то, что он услышал — неизвестный в милицейской форме явно не владел милицейским слэнгом. Управление или управа — но никак не ГУВД, ни один милиционер в неофициальной обстановке не будет ломать язык, выговаривая это слово.

— Куда следуете?

— В вертолетную часть. Правильно идем?

— Правильно. Но обычно едут другой дорогой, не через город.

— Ну, раз уж свернули. Пропусти, будь другом…

В конце концов — свой есть свой…

— Сейчас поедем.

Едва сдерживая страх, Проносов вернулся в машину, ему под ребра ткнули автоматным стволом.

— Ну?

— Сейчас, поедем. Будет конвой.

— Телефон.

Басаеву передали сотовый телефон, в эти времена он был еще редкостью — размером с полкирпича, с выдвигающейся антенной, солидный.

— Бери. Номер… — Басаев продиктовал номер — как начнется, выскакивай и вали. Будешь тут — если что. Понял?

И, не дожидаясь ответа русиста, приказал.

— Адам, Мага! Ментов валите в первую очередь, наглухо. В живых не оставлять!

Впереди милицейская машина, мигнув мигалками, но, не включая сирены, тронулась с места.

— Поехали!

Когда профессионалы перестают понимать, в чем цель игры

Они начинают играть в игру ради самой игры.

Наблюдение автора

Захват больницы в Буденновске был неожиданностью, но в тоже время — ожидаемой неожиданностью. Хорошо, что не произошло чего-то неизмеримо худшего, такого, как захват или подрыв атомной электростанции. Потому что если играть с огнем — то рано или поздно ты подожжешь свой дом.

Сверхдержава рухнула, и никто еще не понял, не осознал толком, что осталось вместо нее, что мы строим… разбираем руины или на самом деле что-то строим? Каким будет наш новый дом, для кого и для чего мы его строим? Просто чтобы не было холодно? Или мы хотим построить такой дом, чтобы с верхнего этажа смотреть на звезды? И сколько места будет в этом доме — всем ли хватит?

Сверхдержава рухнула — но люди остались. Те, кто еще несколько лет назад играл совсем в другие игры, для кого пешками были главы государств, а полем игр — целые страны. Советский союз прямо или косвенно контролировать треть мира, свергал одну власть и ставил вместо нее другую, кому помогал, кому воевал. Люди, которые это делали — давно были циниками и прагматиками, уже с годов тридцатых никто даже теоретически не верил в возможность построения коммунизма во всем мире, постепенно игра превратилась в нечто самодостаточное, игру ради самой игры. Если в Испании в конце тридцатых, например, советские военспецы действительно воевали ради возможности того, что еще одна страна, причем страна сильная, территориально великолепно расположенная, имеющая многовековые контакты со всеми странами Латинской Америки станет коммунистической — то ради чего воевали в Афганистане? В Йемене? В Сальвадоре? Ради коммунизма? А вы советских военных советников спросите — хорошо, если услышите в ответ не что-нибудь нецензурное.