Александр Маркьянов - Период распада часть 4 (СИ)

— Что там, Свиридов? Опять собака?

— Да не… мужик бежит.

— Чего?!

Капитан принял бинокль, посмотрел — со стороны лесополосы, которая была чуть ли не в километре от них — бежал мужик, на нем была военная форма и в руках не было оружия — но это ничего не значило, у дудаевцев была такая же военная форма, а пару гранат в карман можно запросто положить. Тогда про пояса шахидов еще не знали — но подпускать этого мужика к блоку не собирались, тем более что он бежал прямо на минное поле, спотыкался — но снова поднимался и бежал.

— Чо вытаращились! Внимание, цель, одиночная! Снайперам — готовность! Огонь по команде!

Капитан трахнул прикладом автомата по броне бронетранспортера

— Э, Бурак! Задох что ли там?!

— Никак нет, тащ капитан! — донеслось из люка

— Щас твою коробочку как есть из граников спалят! Ты уже в раю, а задница все еще дымится! Одиночная цель на три часа, дистанция пятьсот, сокращается! Огонь по моей команде!

— Есть!

Башенка бронетранспортера пришла в движение, спарка пулеметов — ПКТ и могучий крупнокалиберный КПВТ уставились раструбами в сторону лесополосы.

— Стецко…

— Я, тащ капитан

— Ну-ка, дай предупредительный. Не зацепи только…

— Есть.

Гулко бухнула СВД, под ногами подозрительного мужика встал фонтан земли, мужик пробежал еще пару шагов и встал.

— Что за мудак…

А в следующую секунду — откуда-то из леса ударила пулеметная очередь, хорошо ударила, с километра дистанции первой же очередью пост накрыло и все посыпались с брони, и кто-то застонал, раненый.

— Лес! Они в лесу!

— Крупнокалиберный пулемет, огонь!

Бурак догадался и без команды — оглушительно бабахнул КПВТ, потом еще раз. Экипаж машины боевой — боевой машины пехоты — бросив котелки, пригибаясь, бросился к машине. На дороге, метрах в ста от них резко ушла в сторону БРДМ, ведущая колонну, ее пулеметная башенка повернулась, выискивая цели…

— Чурило! — закричал капитан, перекрикивая бас КПВТ — проходы помнишь?!

— Так точно!

— Близнюк, Чурило — за мной! Пулеметам — огонь на прикрытие!

Пригибаясь, с автоматами наизготовку они ссыпались в грязную, вонючую придорожную канаву — туалета не было, ходили сюда и накопилось уже столько, что если бы какой-то дух попробовал по ней подобраться к блоку — его бы в плен никто брать не согласился. Над головой свистели пули, били и по коровнику и по перелеску, ответного огня не было.

— Веди!

Чурило, их штатный сапер, встал первым, повел группу по одному ему известному маршруту, отмеченному условными знаками, а частично — просто находящийся в голове у сапера. Чуть в сторону — попадешь на картошку [40] Картошка — граната без чеки, прикопанная в земле так, что наступи — и рычаг освободится, граната взорвется. Поминалку — мина ПМН, малозаметная, наступил — и лишился ступни. Автору смешно, когда кто-то говорит о запрещении противопехотных мин: запретят — солдаты будут растяжки и картошки ставить, потому что на войне — не до договоров , а то и на поминалку — и поминай, как звали.

— Прошли!

Пригибаясь, они добежали до мужика. Он лежал как раз недалеко от коровника, Близнюк плюхнулся прямо в грязь, направив автомат в сторону коровника, готовый прикрыть их огнем, капитан и Чурило подбежали к человеку — тот тяжело дышал, на губах — кровь.

— Куда тебя! Куда тебя!

Человек не отвечал — шок

Капитан ширнул его промедолом, потом начал осматривать. Нашел дыру в спине — зацепил все-таки пулеметчик — как смог замотал ее.

— Давай плащ палатку! Понесли его!

Колонна дошла до них, до блокпоста и остановилась, БТР и БРДМ прикрыли пост, направив пулеметы в сторону перелеска. Несколько рук приняли плащ-палатку с раненым — еле дошли. Чудовищная чеченская зимняя грязь — она по консистенции как пластилин и отскребать ее получается только что ножом — километр по такому полю и на сапогах налипает несколько килограммов такой грязи.

— Пропустите! Я врач, пропустите!

Люди расступились, врач присел у раненого, наскоро осмотрел его.

— Промедол давали?

— Давали, один тюбик вколол

— Давайте его в машину!

— Довезем?

— Довезем… В рубашке родился мужик, чуть в сторону — либо легкое, либо почка, либо позвоночник. А так — еще на свадьбе его попляшем. Давайте — взяли и понесли. Осторожнее!

Через несколько дней капитана вызвали в Ханкалу. Заместитель командующего группировкой, тогда еще не такой знаменитый генерал Шаманов приколол на грудь капитана поразительно быстро (не без вмешательства больших людей из Москвы, из ФСБ) орден "Мужество" за спасение жизни совершившего побег из чеченского плена капитана госбезопасности Ильи Петровича Проносова. Сам Илья Петрович в это время уже летел в военный госпиталь в Москву на медицинском самолете. Поправляться.

Внедрение состоялось…

Привычный для русских городов желто-синий УАЗ — канарейка, мигая установленной на крыше мигалкой, подкатился к складам на окраине города, когда то тут была продуктовая база, с которой питали город, а рядом был консервный завод, который после развала СССР развалили и разграбили, а оборудование, которое купили за валюту — растащили. Сейчас тут были голые, пустые корпуса, от них шел ход через дыру в заборе на базу. Саму базу держали чеченцы, чеченская мафия, тут теперь хранили не только продукты, но и китайский шмурдяк. Все привыкли к чеченцам, никто не обращал на них внимания — а если бы даже и заметил кто людей в темных, пустых корпусах — никто ничего не сказал бы. Дагестанцы поддерживали борьбу свободолюбивого чеченского народа против русских поработителей, намереваясь к ней присоединиться.

Боевики прибывали на базу в течение месяца, по одному, по два, с пустыми руками, с чистыми документами. Местная диаспора закупила для них немного оружия — хотя основное оружие для акции должно было быть представлено теми, кто эту акцию заказывал. К сему моменту собралось почти сорок человек, в основном мужчины, но среди них было и несколько женщин. Чеченки, прибалтийки. Даже одна русская — ее звали Анка-пулеметчица, прославилась она еще в Грозном в новогоднюю ночь. Она была не снайпершей, а, как и реальный исторический прототип, пулеметчицей, к тому же нимфоманкой. Днем трясется за пулеметом, выкашивая русскую солдатню, ночью подрабатывает своим телом… а кому и так даст. Амеры ей брезговали… как плевательница… общественная — а молодые боевики, у многих из которых до сих пор не было ни одной женщины — чуть ли не в очередь выстраивались. Сам полковник Басаев, которого на это дело бросили не за особые заслуги — а чтобы кровью смыл позор Грозного, гибель отряда — приехал только три дня назад. Походно-полевой женой у него была Инга, снайперша, она не промышляла проституцией — но потрахаться любила и ложилась с теми, кто был брутален и силен, любила, чтобы ей дали по морде, изнасиловали, здесь она острые ощущения получала в полном объеме. За ней было больше тридцати русских солдат и офицеров.