August Fliege - ЕСЛИ СУДЬБА ВЫБИРАЕТ НАС…

- Ну, что скажете, вашбродь? - Спросил Наумов, кивнув на подчиненных.

- Еще пару раз сходите повзводно! Потом еще раз прогонишь олухов из пополнения сначала по одному, потом всех скопом. А после обеда позанимаемся всей ротой и на стрельбище.

- Слушаюсь, вашбродь!

- Вот и ладненько! - Оглядев отдыхающее воинство, я обратил внимание на солдата, который, отделившись от общей массы, кругами ходил вокруг подорванной немецкой полевой семидесятисемимиллиметровой пушки, внимательно ее разглядывая. Там присел, тут осмотрел, пощупал и стал возиться с затвором. - Это еще что за фрукт?

- Где?

- Да вон, у пушки!

- Этот вроде из шмелевских, вашбродь, из четвертого взвода! Кажись, Степанов его фамилия.

- А ну-ка подойдем к нему.

Подобравшись поближе, мы увидели, что солдат уже ковыряется в открытом затворе орудия.

- Чем занят, солдат? - Поинтересовался я.

Тот дернулся, развернулся к нам и вытянувшись отрапортовал:

- Рядовой Степанов! Любопытствую устройством сего механизма, вашбродь! - и замер, глядя на нас сверху вниз.

Ё-маё! Здоровенный-то какой! Как шкаф! Причем трехстворчатый…

Степенный мужик, лет около сорока. Борода - лопатой, нос - картошкой и прямой и бесхитростный, как у ребенка, взгляд.

- И как? Интересно?

- Так точно, вашбродь! Уж и разобрался вроде, как работает…

- Понимаешь в этом что-то? Учился где? Работал?

- Кумекаю маленько, вашбродь! Как положено, в приходской школе обучался. Кузнецом был…

- А почему был?

- Да как женка померла, так и запил… Кузню спалил спьяну. Да что уж теперь. - Степанов махнул огромной как совковая лопата ладонью.

- А дальше что?

- А дальше, брату моему молодшему гумага призывная пришла. А у него семеро по лавкам, да родители на попечении. А у меня ни жены, ни детей, ни хозяйства путного. Вот вместо него и вызвался в армию идти.

- Как звать-то тебя, рядовой Степанов?

- Степаном величают, вашбродь!

- Вот что, Степан! Сейчас ты пойдешь с унтер-офицером Наумовым, он тебя к делу интересному приспособит. Как раз по тебе!

- Слушаюсь, вашбродь!

- А ты, Наумов, отведи-ка его к нашим пулеметчикам. Скажешь, я приказал. Мужик здоровый, к технике интерес имеет, опять же. Пусть пользу приносит, а то во всей роте от силы человек десять знают с какой стороны за Бертье-Федорова браться. А у нас еще и МГ немецкий в хозяйстве образовался. Не пропадать же добру?

Вечером, вместе с ротой возвращаясь с занятий, я нарвался на штабного начальника. То, чего так опасался Казимирский, все-таки случилось. Причем начальство было очень высокое…

Рота строем пылила по дороге в сторону Штрасбурга когда мимо нас пронесся кавалерист, с криком 'Дорогу! Дорогу дайте!'.

Оглядываюсь и вижу, что нас догоняет группа всадников сопровождающих какую-то повозку. Пришлось отдать роте команду 'Стой!' и свернуть на обочину.

Мимо нас в сторону города медленно проехала огромная…

Э-э… Карета? Фаэтон?

В общем, длинное и массивное сооружение в екатериненском стиле с большущими задними колесами, запряженное шестеркой лошадей тремя выносами.

Впереди - кавалерист-ординарец, позади - еще двое. На козлах два солдата с шашками и карабинами.

Проехав чуть вперед, экипаж внезапно остановился. Из фаэтона выглянул тучный седой генерал с пышными усами и бакенбардами и орденом Св.Владимира на груди. Пыхтя и отдуваясь, он выбрался на дорогу и зашагал к нам. Вслед за ним из антикварного транспорта выскочил юркий поручик в малиновых гусарских чекчирах и высоких сапогах с серебряными розетками.

Ёшкин кот! Только этого мне не хватало…

Я, откровенно говоря, растерялся: 'Что делать-то?'

Но рефлексы, вбитые в военном училище, не подвели:

- Ро-о-та! Нале-е-во! Ру-у-жья снять! - Гренадеры сняли оружие, приставив его к ноге. - Слушай! На кра-ул! - Четко взяли на 'караул', и на счет 'три' изобразили равнение на приближающееся начальство.

Я же, встал перед строем посередине и, дождавшись, когда генерал приблизился на положенные уставом восемь шагов, откозыряв, доложил:

- Ваше превосходительство! Десятая рота 8-го Московского гренадерского полка следует с полевых занятий в расположение части! Младший офицер роты прапорщик фон Аш!

- Здорово, молодцы-гренадеры! - гаркнул генерал сиплым басом.

- Здра-ви-я же-ла-ем, ваш-прес-схо-ство! - проревел в ответ строй.

- Стремоухов, генерал для поручений штаба корпуса. - Представилось мне начальство. - А это мой адъютант, - указал он на поручика-гусара. - Я направляюсь в штаб вашей дивизии с инспекцией по вопросам снабжения. А посему, хотел бы задать вам несколько вопросов! Прямо здесь! Дабы избежать показных реляций со стороны ваших начальников. Отвечайте, как на духу, прапорщик: как в вашем полку работает интендантство? Доставляет ли сено, овес, хлеб, сухари и прочие реестровые съестные припасы? Всего ли хватает? Как обстоит дело со снабжением военным снаряжением и огнеприпасами?

Я мысленно перекрестился и стал отвечать. Коротко и ясно. Мол, снабжают отменно всем необходимым, жалоб не имеется и далее по пунктам. Чего мне скрывать-то?

Генерал слушал и кивал, а адъютант - записывал.

- Что ж, хорошо! Хорошо… - наконец произнес Стремоухов. - А что местные жители?

- Большинство покинули город, а немногие оставшиеся переносят наше присутствие смиренно и терпеливо, ваше превосходительство.

Адъютант, прекратил писать, нахмурился и посмотрел на меня исподлобья.

- Понемногу привыкают? - переспросил генерал.

- Так точно, ваше превосходительство.

- Ну-ну… - усмехнулся в усы Стремоухов и махнул адъютанту, - Запишите: 'жители привыкают к нашим войскам'.

- Благодарю, прапорщик, за краткий и обстоятельный доклад! Продолжайте движение! - и, повернувшись к строю, прогудел:

- Благодарю за службу!

- Рады стараться, ваш-пре-схо-ство! - слаженно отозвались гренадеры.

Погрузившись в экзотический экипаж, начальство степенно удалилось в сопровождении конвоя, а я облегчено вздохнул!

Обошлось! Слава Богу!

Когда мы, наконец, дотопали до города, Штрасбург напоминал растревоженный улей.

Причем в варианте худшем, чем в день прибытия штаба дивизии.

На ротной квартире нас встретил Лиходеев, сияющий как медный пятак по причине избавления от зубной боли.

- Здравия желаю, вашбродь!

- Ну, что? Излечили тебя наши эскулапы?

- Про эскалопа не скажу, не знаю! - честно ответил фельдфебель, - А вот младщий дохтур Бусаров - вылечил! Зуб выдрал да на память подарил!

- Вот видишь! А ты идти не хотел! Одними травками здесь не поможешь! Тут хирургическое вмешательство нужно.

- Хто ж знал-то…

- А Казимирский где? - поинтересовался я, поднимаясь на второй этаж.

- Его благородие в штаб полка срочно вызвали. А зачем да почему - не знаю.