Борис Гринштейн - ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ

Закладка нового поселения была намечена на июнь 1808г, но его пришлось отложить, с верховьев Москвы пришло известие, что вниз по реке движется отряд белых людей.

Саймон Фрейзер родился в 1775 году в Вермонте и стал канадцем не столько по желанию, сколько по нужде. Отец и дядя Саймона присоединились к британским войскам и сражались на стороне лойялистов. Отец попал в плен и умер в тюрьме, ферма Фрейзеров была разорена, а сами они подвергались постоянным унижениям со стороны победителей-бостонцев. Они поселились недалеко от Монреаля. Саймон вырос бы обычным фермером и прожил бы жизнь без приключений, если бы не случай. Один из его родственников - МакТавиш - организовал небольшую компанию по добыче мехов, а в качестве клерков нанял своих племянников. Энергия МакТавиша и его компаньонов: МакКензи, МакГиливрайз, Фробишер сделала Северо-запаную компанию меховой империей Монреаля и это определило судьбу Саймона Фрейзера. Упорство, старательность и целеустремленность помогли Саймону больше, чем родственные связи. К двадцати пяти годам ему было предложено стать партнером в бизнесе - честь, которой в столь молодые годы не удостаивался ни один клерк.*(4)

В 1805 году Саймон получил задание разведать западные районы Канады и найти путь за Скалистые Горы, который позволил бы расширить торговлю мехом и дал выход к Тихому Океану. Хотя Александр МакКензи и достиг океана еще в 1793 году, его путь был признан бесполезным для торговли, так как он включал длинные переходы по суше, а порожистая река оказалась малопроходимым для каноэ.

Два года прошло в разведке, постепенном продвижении на запад и подготовке для решающего броска. К 1807 году Фрейзер основал форты МакЛеод (который был первым постоянным поселением белых людей на Западных территориях), Форт Джеймс и Форт Джордж.

И вот 28 мая 1808 года отряд в составе 19 французских охотников, 2 клерков и 2 индейцев двинулся на юг от ФортДжорджа по неизведанной еще реке. Путешествие началось относительно спокойно, но вскоре долина реки начала сужаться. Встретившиеся индейцы, миролюбивые и склонные к торговле, предупреждали об опасностях спуска вниз по потоку. Однако отряд Фрейзера не пожелал останавливаться и уже через три дня продвижения река превратилась в сущий ад. Одно каноэ было разбито о камни и людям только чудом удалось выбраться на берег из стремнины. Через две недели стало ясно, что река местами несудоходна и отряд продолжал продвижение частично по воде, а частично по суше, перетаскивая вещи по скалистым берегам. Казалось, что хуже дороги быть уже не может, однако… впереди бушевал каньон, тот самый, который Галактионов назвал Чертовым. "Перебираться через это проклятое место приходилось по скалам, по индейской тропе, где нередко каменные ступеньки уступали место лестницам из ветвей деревьев, подвешенных на самодельных веревках и раскачивающихся над пропастью."

Но и этот опасный участок удалось преодолеть. Река стала спокойней, горы расступились и глазам путешественников открылась широкая долина… Выход к морю был явно где-то недалеко. Но неприятности на этом не кончились. "Утром 16 июня к нашему лагерю подошло небольшое каноэ с пятью гребцами-индейцами. Старший из них спросил "Кто тут вождь?" и передал мне письмо. Это оказалось написанное на хорошем английском официальное приглашение к "Правителю Российских владений в Америке в настоящее время пребывающего в форте Москва".

Баранов широко, как он любил, встретил гостей, накормил, а главное напоил, до упаду. Между тостами рассказывал почему он, правитель всея Русская Америка оказался в "сей малой крепостишке" (тут он демонстративно прибеднялся, в Северо-западной компании мощной считалась крепость при 2-3 пушках, а в Москве их было 16). В действительности правитель готовил экспедицию для закладки нового поселения, но для гостей у него была другая версия- намечалась карательный поход против крепости Китванга.

Лет пять назад их вождь по имени Нект (Нектакуатаи) построил мощную крепость на важном волоке между реками Несс и Скин. Из неё китванги контролировали Жирную тропу, важнейшую торговую артерию региона. Волок называли так то ли за огромные доходы купцов, перетаскивающих по нему товары, то ли за ворвань- деликатес, любимый племенами далёкими от моря. Подати за проход Нект стал драть огромные, потому, более всех страдавшие от них гитвангаки (раньше налог брали они) не раз пытались разрушить крепость. Их вождь Сосиакиисун просил Кускова о помощи, но по инструкции тому не следовало влезать в местные склоки, да по большому счёту Компанию и не интересовало кто имеет доход с Жирной тропы, пока не приходилось переплачивать за меха. Но теперь, с приходом англичан, ситуация изменилась. К Сосиакиисуну был отправлен байдарщик Кичеров с предложением объединённого похода на условиях заключения договора о взаимной воинской поддержке и согласии выплачивать половину дохода с торговой пошлины.

Со стороны Баранова это было чистейшей воды показуха. Британцев и так поразила мощная крепость на реке, которую они в начале приняли за Орегон и шесть крупнотоннажных компанейских судов в порту. А тут ещё целая армия: 200 алеутов, столько же индейцев (масквим и сквамиш) и 90 русских при шести пушках. Для получения более полной информации, которую от него несомненно потребует начальство в Монреале, Фрезер напросился участвовать в походе.

"Дорога заняла две недели… Большую часть пути пушки пришлось нести на руках …На восьмой день к нам присоединилось ещё не менее 300 индейцев (гитвангаки). …Вечером 8-го июля мы подошли наконец к крепости. Она стояла на голой скале, похожей на вкопанное в земля пушечное ядро и казалась неприступной. Стены её были высоки, а на них висели огромные каменные глыбы. При попытке какого либо отряда, хоть днём, хоть ночью, приблизиться, крепёжные верёвки обрезались и глыбы обрушивались на врагов, а оставшихся же добивали вышедшие из ворот воины."

Но, после череды походов, Баранов имел немалый опыт штурма таких твердынь. Недаром большая часть его людей надрывалась под тяжестью единорогов. Специально для того взятый лейтенант Панаев, большой знаток артиллерии, тут же принялся за работу. Правитель хоте ещё этим летом заложить новую крепость и потому подгонял.

"Всю ночь звенели о камень заступы и ломы и посверкивали в свете костров, а на рассвете установленные для навесного огня пушки сделали первые выстрелы ядрами. Через час, как следует пристрелявшись, командующий артиллерией лейтенант Панаев дал первый залп бомбами. После третьего- на стенах появились люди размахивающие белыми тряпками…

Для переговоров вышел старый вождь по имени Рест (Рестанекутай), но правитель разговаривать с ним отказался и требовал самого главного вождя Некта. Пришлось тому выйти самолично. Был он не стар, невысокого роста, широк в плечах и хром на левую ногу, одетый с вызовом в рубаху красного сукна обшитую по подолу, вороту и рукавам горностаями. Вышел Нект гордо, готовый к тому что его выдадут на поругание враждебным индейцам, однако м-р Баранов принял его дружелюбно и подарил рубаху синей байки. Следует отметить, что красный цвет у этих племён считается цветом войны, а синий- мира. Требования, тем не менее, выставлены были Некту тяжёлые и торговаться правитель отказался. Побеждённые должны были сами разрушить крепость свою, отказаться от взимания пошлины и выдать 9 заложников… Находясь в такой проигрышной ситуации Нект не решился спорить и принял все условия."