Андрей Онищенко - МиссияКрест Иоанна Грозного

Навязчивый тон попадьи вывел из колеи Илью, он попытался собраться с мыслями, но его размышления по существу заданного вопроса прервал возглас отца Мирона.

– Ох уж эти бабы, всегда лезут со своими пустяками в мужской разговор. Их медом не корми, только дай посудачить на бесполезные темы. Давай-ка, Илья лучше выпьем еще раз за здоровье Государя и патриарха! Да пошлет им Господь долгих лет жизни!

С этими словами отец Мирон наполнил кружки остатками хмельного меда и поставил пустой кувшин на стол. Матушка Любава готова была испепелить мужа взглядом, но тот окончательно захмелев и осмелев, выказывал чудеса мужества.

– А ну-ка жена, кликни там кого-нибудь пусть принесут еще кувшинчик да побыстрее, иначе мы сейчас с барином поедем навещать соседей.

– Да куда же тебе еще пить, иди лучше проспись, да и гостю с дороги отдохнуть надо, а как проснетесь, велю баньку истопить.

Отец Мирон, вконец захмелев, затянул какую-то песню совсем несвойственную его сану.

– Ваш дом совсем плох, пока его приведут в порядок, милости просим вас Илья погостить у нас. Феклуша с радостью уступит вам свою светлицу, – молвила хитрая попадья.

– Нет, нет, что вы, совсем не нужно. Настоящему воину достаточно и места на сеновале рядом со своим конем, и вообще, я не намерен вас стеснять, – ответил Илья.

– И не думайте даже, что это за глупости. Для нас это честь видеть вас в своем доме гостем, а для Феклуши вообще за счастье уступить вам свою светлицу. Феклуша, проводи гостя в его комнату, а я пока уложу отца Мирона, кажется, он переусердствовал за столом.

Феклуша взяла Илью под руку и повела его из горницы, а отец Мирон, видя приближающуюся недовольную супругу, решил напоследок сострить, но вышло это у него плохо, как-то неразборчиво и невнятно, так что кроме матушки Любавы ни кто не расслышал:

– Лучше настоящему воину действительно спать на сеновале рядом со своим конем, чем в светлой горнице по соседству с этой коровой…

Теряя остаток благочинности, отец Мирон уже был готов уткнуться мордой в тарелку и отойти ко сну, но матушка Любава, проводив взглядом дорогого гостя за дверь, схватила мужа за шиворот и сбросила с лавки на пол. От неожиданного натиска, отец Мирон пришел в себя и, видя занесенные над его головой кулаки супруги, немного протрезвел и решил, не искушая судьбу убраться от греха подальше. Быстро, на четвереньках, он ретировался под стол, слезно моля о прощение.

Илья осадил коня на вершине холма и огляделся вокруг. Чарующая гипнотической красотой панорама, открывалась сверху. Природа успокаивала, радовала и возвеличивала его душу. Илья сделал полный вдох грудью и на миг задержал морозный воздух внутри.

– Как прекрасна и сказочна русская зима, с пониманием этого, все вокруг становится родным и близким, – про себя подумал он.

Невдалеке лежали Журавичи. Дым из печных труб медленно поднимался вверх, а снег искрился и восхитительно переливался под лучами зимнего солнца. В этом году зима впервые взялась за свою волшебную кисть. Земля покрылась первым снегом, а ручеек, текущий под холмом в овраге покрылся тоненькой корочкой льда, утих и уснул, словно в сказке. От этих размышлений Илью оторвал вопрос Волчонка:

– Хозяин, может, поспешим, а то к обеду точно опоздаем, что здесь без толку стоять?

Илья тронул коня и начал медленно спускаться вниз, снег восхитительно поскрипывал под его копытами. Без малого две недели он жил в Журавичах и уже успел вполне познакомиться с колоритом жизни сельского помещика. Дом его еще не был готов к проживанию, зато хозяйственные пристройки были отремонтированы на совесть. Навязчивое гостеприимство местного батюшки порядком поднадоело ему и сейчас, после ознакомительного объезда своих владений, Илья решил направиться к местному старосте, чтобы поторопить того с ремонтом и обустройством дома.

По единственной улице Журавичей бродили свиньи, которые находили лазейки в плетнях заборов и выбегали с крестьянских дворов. Куда не глянь, то тут, то там везде копошились куры, которые разгребали и расклевывали навоз оставшийся лежать на снегу после утреннего прогона стада. Илья остановил коня возле двора сельского старосты и, хотя ворота были открыты, слез, и повел своего аргамака под узду во внутрь. Из избы вышел полураздетый пацаненок и, спустившись с крыльца, не обращая ни какого внимания на Илью, беззастенчиво начал справлять малую нужду.

– Эй, постреленыш, а где дед? – задал ему вопрос Илья.

– В избе, а где ж ему еще быть в обед, да еще и зимой, – важно ответил тот.

Илья передал коня Волчонку, а сам, без спросу зашел в избу. Еще в сенях он почувствовал ароматный, манящий запах ржаного свежеиспеченного хлеба и ощутил легкий голод, он сглотнул слюну и прошел в горницу.

Многочисленная семья деревенского старосты, Макара Степановича, была вся в сборе и сидела за обеденным столом, во главе которого восседал сам хозяин. По правую руку от него сидели сыновья, а с левой стороны, супруга, незамужние дочери и снохи. В конце стола сидели ребятишки и дружно хлебали деревянными ложками густые наваристые щи, время, от времени заедая их свежеиспеченным хлебом. Илья, следуя русскому обычаю, перекрестился перед образами и поклонился. Хозяин встал и поклонился в ответ.

– Милости прошу за стол. Что за нужда привела тебя, барин, в мой дом? Садись и откушай с нами, чего Бог послал.

Макар Степанович подал знак рукой, и сыновья подвинулись, уступая почетное место гостю рядом с хозяином.

– Спасибо за хлеб-соль, Макар Степанович, – ответил Илья, – да только не хочу перебивать аппетит.

– Что, поповские щи гуще, аль наваристей? – с улыбкой на устах произнес хозяин.

Илья не ответил на заданный вопрос старосты и решил сразу перейти к делу.

– Мужики амбар и конюшню поставили, за что большое спасибо, а вот с домом тянут почему-то? Нельзя ли ускорить работу?

Макар Степанович отодвинул от себя пустую миску, разгладил рукой бороду, изучающее посмотрел на Илью и после некоторой паузы ответил:

– Почему же нельзя, только ты, барин, здесь человек новый, о нашей крестьянской жизни знаешь мало, да еще батюшка тебя баламутит. Он привык за все с нас три шкуры драть и тебе советует. А так не бывает, мужик, он ведь не баран?

– Может, я чего-то недопонимаю, ты просвети меня, Макар Степанович?

– Просветить-то можно, тут наука не хитрая, только вот нужна тебе ли она? Вы дворяне да дети боярские отроду привыкли по-своему считать, да так, чтобы мужик лишь бы с голоду не помер или не убег куда-нибудь от вашего счета.

– Скажи как правильно, Макар Степанович, я хочу, чтобы правильно все было и чтобы мужиков не обидеть.

– По совести говоришь барин? Ну, что же, тогда слушай: амбар и конюшню мужики тебе подправили за так. Зима на носу, вон уж первый снег выпал. Оброк отдавать надо, вот и починили они амбар. Раньше, когда имение было в Казне, свозили мы зимой весь оброк в город и сдавали приказному дьяку, а он как водится, считает по-своему. Вот мужики и решили, что раз новый хозяин появился, то это теперь его забота. На днях, что положено, начнут свозить к тебе. Хочешь, сам принимай, хочешь, человека своего поставь, а если доверяешь, то я буду по старинке за этим присматривать.