Андрей Онищенко - МиссияКрест Иоанна Грозного

– Неудобно было мне, дуре набитой, от тебя, ирода, детей заводить да ничего, перетерпела. Сколько мы на него и его холопа продуктов перевели, не подсчитать, Феклуша вон у него почитай каждый день пропадает, а она ведь на барщину к нему не нанималась. Разве я не правду говорю?

Мирон, опустив голову, молчал. В этот момент, самым желанным для него было провалиться сквозь землю лишь бы не слушать Любаву, да разве от нее так просто отделаешься. В самый разгар семейной перепалки в горницу вошла Феклуша.

– Явилась, корова! Чего тебе надобно?

– Любавушка, милая, – осторожно начала Феклуша.

– Это когда я успела для тебя милой стать, переключилась попадья с мужа на сестру. – Раз я милой стала, значит, просить что-то будешь, если вещи новые к Рождеству, то денег у меня нет, вон у Мирона проси, а лучше у своего Ильи у него их много, чтоб ему пусто было. Говори, чего хочешь?

– Не нужны мне вещи новые, хочу только дозволения у тебя испросить.

– Ну, давай, говори чего надобно?

– Перед Рождеством хочу сестрицу нашу старшую навестить, а то соскучилась по племянникам.

– Чего это вдруг? Тебе что, моих детей не хватает? А кто же тебя туда повезет? – задала вопрос Любава и уперла тяжелый взгляд на мужа.

– Перед Рождеством я ни как не могу, дел по горло, да и Кузьма тоже, – стал испуганно оправдываться отец Мирон.

– Да не нужно ни кого. Я Варвару с собой возьму, вдвоем с санями управимся.

– Без сопровождающего не отпущу, мало ли лихих людей в наше время по лесам бродит, так что, Феклуша, после праздников поедешь, вот тебе мой сказ.

– Любавушка, – начала упрашивать сестрицу Феклуша, – я слышала ваш с Мироном разговор. Я сама поговорю с Ильей, он добрый, дело то ведь богоугодное, он и мужиков даст и деньгами поможет, только отпусти Кузьму и нас с Варварой, я долго не буду, денек другой и назад.

При слове "деньги" сердце матушки Любавы потеплело, она успокоилась и ласково взглянула на сестру, однако злость на мужа ни как не могла улечься у нее внутри.

– Почему ты должна просить. Пусть Мирон просит, он ведь с ним вместе мед хмельной хлебал.

Любава зло уставилась на супруга. Под ее взглядом, отец Мирон весь как-то сжался и, отмахиваясь от нее обеими руками, запротестовал:

– Нет, нет. Пусть лучше Феклуша попросит, не для себя же, на церковь, а он ей даст побольше.

– И то, верно, произнесла матушка Любава, учуяв дополнительную выгоду, и переключилась на сестру. – Лучше было бы конечно, если бы он на тебе корове женился, хоть одна беда упала бы с плеч, хотя кто на тебя позарится, деревенские мужики и те нос воротят, толи я была в молодости…

Матушка Любава тяжело вздохнула и хотела уже пуститься в воспоминания, но вопрос сестры остановил ее словесный поток на корню:

– Ну, как, сестрица, договорились?

– Ну что же, с паршивой овцы хоть шерсти клок, если даст денег, то отпущу тебя Феклуша к Дарье, как только снег ляжет, это мое последнее слово.

Феклуше не пришлось долго ждать. Через пару дней ударили рождественские морозы, и метель покрыла землю белым покрывалом. Все дни до поездки Феклуша терзалась сомнениями. Она ходила, словно сама не своя. Ей казалось, что то, что она задумала – плохо. Сомнения вконец измучили ее, но семена надежды, щедро посеянные Варварой, дали свои ростки и бес, до того сидевший глубоко внутри ее души щедро нашептывал ей на ухо: "Попробуй, авось получится? Ты тоже имеешь право на кусочек счастья".

Сестра Дарья, встретила ее приветливо и ласково. В круговороте радостной суеты по случаю ее приезда Феклуша отвлеклась и забылась, однако на следующий день тоска снова взяла верх, и она засобиралась в обратный путь.

– Погостила бы еще, к чему такая спешка? – задала вопрос старшая сестра.

– Не могу я Дарьюшка, обещала Любаве быстро оборотиться, да и Мирон Кузьму с нами всего на один день отпустил. Нужно готовиться к Рождеству, сама знаешь.

– Жаль. Хоть и недалече мы друг от друга живем, но видимся не часто. Ну что же, раз надо так надо. Ты собирайся, а я гостинцев соберу, позавтракаете и в дорогу.

Дарья вышла из дому, оставив Феклушу наедине с Варварой.

– Ну что, не передумала?

– Нет, Варварушка, только и думаю об этом. А как с Кузьмой быть? Как объяснить ему, зачем мы на пол дороги остановимся да в лес пойдем?

– Не знаю, что-нибудь придумаем. Он вчера вечером кажись, у местных причтов гостил? Голова, наверное, с утра тяжелая? Ты знаешь что, Феклуша, попроси у Дарьи чего-нибудь хмельного на дорогу. Пока мы с тобой по лесу шастать будем, а он пусть пьянством займется, чтоб без дела не сидеть.

– Варвара, а он болтать лишнего не станет?

– Что ты, глупышка, ты плохо знаешь нашего Кузьму. Он за бочонок хмельного черту душу продаст, а не то, что болтать станет. Давай мы с тобой так и порешим.

После затянувшегося на прощанье завтрака расставание было коротким. Кузьма быстро запряг в сани лошаденку. После вчерашнего, он был хмур и зол и все время что-то себе причитал под нос. Феклуша расцеловалась с сестрой, обняла на прощание многочисленных племянников и со слезами от скорой разлуки, села в сани, груженные гостинцами, рядом с Варварой. Кузьма со словами:

– Но родимая, поехали! – стукнул кобылу кнутом и сани под звон бубенчиков тронулись в путь. По накатанной дороге Кузьма резво погонял лошаденку. Снег падал сверху, покрывая землю пушистым покрывалом. Под легким морозцем свежевыпавший снег скрипел под полозьями саней. Выехав за околицу деревни, Кузьма затянул грустную, заунылую песню, которая вполне отражала состояние его души на тот момент.

Утомительная дорога медленно тянула вверх. Варвара толкнула локтем в бок задумавшуюся Феклушу.

– Почитай приехали. – Сказала она. – Там за холмом, внизу и остановимся. С пол версты через лес, а там у самого болота избушка ее стоит.

Феклуша встрепенулась и молча кивнула головой. На вершину холма кобыла из последних сил тащила груженые сани, но, преодолев подъем, понукаемая Кузьмой, резво устремилась вниз.

– Пора, – тихо промолвила Варвара, – останови лошадь, Кузьма.

– Прр… Это еще зачем? Никак тебе Варвара по малой нужде приспичило? – усмехаясь, произнес Кузьма.

– Эх, тебе только зубы скалить. Дело у нас с Феклушей здесь.

– Какое может быть тут дело? Здесь почитай на несколько верст ни одной живой души, не чуди, Варвара, давай поедем дальше.

– Кому сказано – останови!

Кузьма остановил лошадь, в пол оборота повернулся к бабам и непонимающе тупо уставился на них:

– Любава не велела задерживаться в дороге. Влетит нам всем от нее.

– А мы скажем ей, что не с утра, а в обед выехали от Дарьи, – вмешалась в разговор Феклуша.

– А это еще зачем? – с удивлением спросил Кузьма.