Александр Чернов - Одиссея Варяга

На свою беду мимо проходил уланский поручик Ржевский, которого Балк, как он говорил Рудневу, "завербовал за одну фамилию". Неосторожно ухмыльнувшись услышанной краем уха шутке контр-адмирала, он навлек на себя грозу со стороны непосредственного начальника, который решил отыграться на нем.

– А чего это вы, разлюбезный мой господин поручик, тут как красна девица лыбитесь? Вам что, делать нечего? Вот и прекрасно, пока я буду на "Варяге" бегать к микадо в гости, вы останетесь здесь, ответственным за здоровье лошадинного поголовья отдельного отряда бронепоездов Русского Императорского флота.

– Товарищ лейтенант, – взмолился было поручик, как и любой молодой офицер, мечтающий о подвигах, но был безжалостно перебит.

– А вот обращение "товарищ" надо еще заслужить! Причем дозволено сие вне службы, не запамятовали часом, а? И право так обращаться к тем, кто был в бою, тоже нужно заслужить. И как мне кажется, в этом походе вам этого сделать не удастся, ибо вы в нем тривиально не поучаствуете! И не надо мне тут сжимать кулачки, помните, чем наша первая встреча кончилась?

Но я ведь не со зла, вы же абсолютно случайно тут раза три продефилировали, и уж конечно не для того, чтобы быть в курсе всех замыслов морского начальства Владивостока… Только по вашей загадочной физиономии любой японский шпион сейчас увидит с противоположенной стороны улицы – "а я что-то знаю"! И как вас в секретный рейд в тыл врага брать?

Следующие пару минут веселящийся в душе Балк снимал с краснеющего поручика тонкую и завивающуюся на солнце стружку. Естественно, что завтрашним утром счастливый Ржевский был среди той полусотни, как он считал, счастливчиков, что на корме "Варяга" провожали взглядами быстро удаляющийся порт Владивостока. Балк мог позволить себе немного подтрунить над подчиненными, но никогда не обижал их без крайней необходимости.

Сангарским проливом крейсер прошел ночью полным ходом. Руднев памятью Карпышева помнил, что всю войну японские маяки работали как обычно, а минные заграждения поставили лишь в ожидании подхода эскадры Рожественского в начале 1905 года. Поэтому навигационного риска, как и риска подорваться, почти не было. Да и вероятность встречи с боевым кораблем, который мог бы противостоять "Варягу", была невелика. Отойдя к рассвету на тридцать-сорок миль от японских берегов, крейсер уже экономическим ходом продолжил движение на юго-восток, а потом на юг.

На пути через Тихий океан "Варяг" старательно и вежливо обходил стороной все попадающиеся на его пути транспорты. Команда и офицеры крейсера начали слегка ворчать уже после второго спешного бегства за горизонт от небольшого транспорта в полторы тысячи тонн водоизмещением. Чего греха таить – соскучившиеся за два месяца ремонта моряки мечтали еще раз попотрошить транспортники, перевозящие так много интересного, полезного и дорогого. Дух пиратства продолжал витать над мачтами "Варяга"…

Однако новоиспеченный командир крейсера и каперанг, который в бытность старшим офицером постоянно доставал Руднева критикой любых его идей и предложений, на этот раз безоговорочно его поддержал. Он популярно и доходчиво объяснил офицерам, что глупо было бы засветиться на досмотре нейтрального транспорта с невоенным грузом, и сорвать операцию, от успеха которой может зависеть весь ход войны. И попросил "товарищей офицеров" донести эту мысль до всех членов команды.

Вообще, на бывшего старшего офицера "Варяга" нежданное-негаданное повышение и обретение столь давно желанного командирства, подействовало весьма положительно. Раньше он исподтишка шпынял Руднева по любому поводу и встречал в штыки любую его идею, независимо от ее разумности и полезности. Но получив от того на блюдечке заветное командование кораблем, которым он де-факто и так командовал последние пару месяцев, он, неожиданно для всех, стал самым горячим проводником его идей во всем Владивостоке.

Сейчас в кормовом салоне бегущего сквозь ночь на семнадцати узлах крейсера, Руднев и Степанов деловито обсуждали предстоящее…

– Наша задача, Вениамин Васильевич, – догнать уже ушедший поезд. Причем пешком. Строго говоря, войска по этой дамбе японцы уже в основном перевезли, и высадке их в Манчжурии мы помешать своей диверсией никак не сможем. Но солдат надо кормить, одевать, и главное – вооружать. А вот если нашему земноводному отряду под командованием лейтенанта Балка удастся хоть один мост на этой дамбе снести, то половину грузов для армии придется или тащить через горы вручную, или везти вокруг Японии морем. А там наши вооруженные пароходы, мы, в конце концов. Да и просто тоннаж у японцев не бесконечный. Так что у нас с вами классический случай "лучше поздно, чем никогда".

Есть и еще один резон. А вдруг японцы вознамерятся-таки сунуться к Артуру с суши, что-то я от Куропаткина ничего хорошего не жду пока, высадку под крепость он отбить не сможет… Чем они тогда будут пытаться наши броненосцы достать, пока они в мышеловке сидят?

– Повезут осадные мортиры. Рельеф там позволяет их использовать. Корабли из гавани не достанут до них. А они из за гор, навесиком, вполне..

– А откуда им их брать, эти мортиры?

– С береговых батарей, откуда же еще…

– Точно. Теперь смотрите: у них есть три крупных района, которые такими орудиями защищены. Это Кобе – Осака во внутреннем море, Сасебо – Нагасаки на юге и Токийский залив с Йокосукой и Йокогамой. С обороны Нагасаки или Сасебо снимать? Побоятся – слишком близко от Артура, да и мы можем наведаться. С внутреннего моря? Там главный торговый порт и важнейший промышленный район… Конечно, что-то и оттуда снимут. Но я полагаю, что если и будут для осады артура такие орудия брать, то в первую очередь с Токийской бухты. Ведь там у них еще два мощных форта в проходе с тяжелыми корабельными пушками. Французскими, кстати, как на их броненосцах – "ромбах".

– Следовательно с батарей у Ураги, что вход в Токийский залив прикрывают, им эти мортиры посуху к Нагасаки быстро не перебросить, если мы этот самый мостик-то порушим…

Значит повезут морем. А это крюк не близкий. Можем попытаться перехватить. Да и не только мы, но и Вирениус, и "добровольцы"…

– Широко мыслите, однако, Вениамин Васильевич, для командира простого крейсера…

– Обижаете, Всеволод Федорович! Это мой-то "Варяг" и простой?

– Чей, чей… А? Хотя, да, собственно… Но я вообще-то думаю, может Вас ко мне в штаб забрать… Мыслить масштабно Вы можете. Вижу. Сработались мы с Вами хорошо на крейсере, душа в душу, сработаемся и в штабе…

– Всеволод Федорович! Помилосердствуйте! Мне на писанину! Да я скорее…

– А! Страшно стало… Да пошутил я! Пошутил.