Андрей Посняков - Призрак Карфагена

— Надо говорить «влево», а лучше — «налево», — тут же поправил Эльмунд. — Матушка меня учила ромейской речи.

— Тебе придется немного поизображать моего слугу.

— Как прикажешь!

Ну хоть с этим, наверное, проблем не будет.

Паренек был в чем-то очень наивен: взял да пошел с вовсе не знакомым, по сути, человеком. Ну и что, что «Товарищ» на левом предплечье? А вдруг…

По пути Эльмунд постоянно скашивал глаза и радостно улыбался. Ну еще бы ему не радоваться: внезапно обрел родственника! А до этого жил, потеряв все…

Как именно жил? Да просто-напросто выживал, одиночка здесь никому не нужен. Скорее всего, нищенствовал или пристал к какой-нибудь шайке и промышлял разбоем, других вариантов нет. Потому и рассказывать ничего не хочет. Ладно, до конца весны время есть.

А вдруг повезет хоть что-нибудь узнать об Ингульфе? Только осторожно, под видом борьбы с остатками заговора. И не по своей воле, вестимо — подобная инициатива здесь вызывает самые обоснованные подозрения. А зачем привлекать ненужное внимание? Вот если только мягко, почти незаметно, натолкнуть начальство на нужный приказ…

Что Саша и сделал уже через пару недель после встречи с сыном Ингульфа.

~~~

Как обычно, по вечерам они сидели втроем в «Черепе» или «Вишне». Александр и его коллеги-соперники — Эвдальд Корабельщик и Манций Зерно лениво потягивали вино, посмеивались, обсуждали последние сплетни, в общем, как старые друзья-приятели, но каждый из троицы имел всякие основания подозревать других в наушничестве и наушничал сам.

В том числе и Саша: а как же иначе он мог отвечать на вопросы Гуннериха об этих двоих? Правда, по-крупному он их не закладывал, так, по мелочи — о девочках, о пьянстве и прочем, — кто другой и грехом-то не счел бы подобное. Но Гуннерих мотал на ус все!

Что же докладывали о нем самом, Александр не ведал. Впрочем, ничего особо страшного наверняка в тех доносах не было. Потому что, если бы было, так наследник-то на расправу скор!

Сначала обсуждали каких-то пьяниц, не столько с укором, сколько с веселым сочувствием, потом перешли на недавнюю драку, случившуюся то ли в «Ноге», то ли в «Черепе». Потом, как-то сама собой — при умелом Сашином направлении — беседа перекинулась на давний заговор, искры которого, как всем почему-то казалось, еще тлели.

— Да-да! — распаляясь, бил себя в грудь Эвдальд. — Не все, не все еще погасло, еще теплится пламя. У казненных остались братья, дети, племянники и прочая родня, а ведь все знают, что дурную траву надо вырывать с корнем!

— Все правильно! — охотно поддакнул хевдинг. — Нам всем нельзя слишком расслабляться.

На следующий день Гуннерих вызвал их всех! И поручил каждому, наряду с прочими делами, заняться, по мере возможности, новыми заговорщиками — прежние-то были давно казнены.

— Но их дети и прочая родня может захотеть отомстить! — Наследник четко выразил вчерашние мысли своих подчиненных. — Вот взять хотя бы тот недавний случай, когда вы, ротозеи, совсем никого не нашли.

— Мы еще не закончили искать, господин, — негромко напомнил Манций.

Эвдальд ухмыльнулся:

— У нас же есть улика — лук!

— Хм, лук… и что с этого? — Темные глаза гуннериха наливались гневом.

— У тебя были хорошие доспехи, господин, — осторожно произнес Корабельщик. — Но все же их можно было пробить из такого лука.

Наследник вскинул голову:

— Что вы хотите сказать?

— Это боевой лук, — пояснил Манций. — Кто-то просто не смог натянуть тетиву в полную силу.

— Значит, стреляла женщина! — Гуннерих вовсе не был глуп. — Или ребенок. О, это все старые семена заговора. Не до конца выкорчевали ростки, из которых может снова вырасти лес.

— Значит, эти ростки нужно поскорее вырубить, господин. Выжечь!

— Да! Но сначала их надо обнаружить, в чем вы, я смотрю, не слишком преуспели.

— Но, господин…

— Быстрее надо искать. Быстрее! — Гуннерих нехорошо прищурился. — Найдите того, кто в меня стрелял, подвергните пыткам, узнайте, с кем связан… Мне вас учить? За работу. И помните: всех прежних и новых обязанностей с вас никто не снимал.

~~~

Это называлось «получить от начальства втык». Причем в данном случае очень даже за дело. Точнее, за его отсутствие: несостоявшегося убийцу так и не нашли.

— А ведь наследник прав, говоря о женщине или ребенке, — вполголоса рассуждал по пути Манций. — Мы искали мужчину, воина. Значит, надо снова послать людей по тавернам, пусть разыскивают женщину! Ребенок… Хм… Вряд ли.

— Да! — кивнул Александр. — Мне тоже почему-то кажется, что стреляла женщина. И это составит немало трудностей в поисках. Ведь всем известно, что женщины чрезвычайно хитры и коварны. Знаете, с кем следует поговорить в первую очередь? С веселыми девками из лупанариев и харчевен — уж эти-то знают все!

— Поистине, лучше не скажешь! — Манций Зерно даже не скрыл своего восхищения. — Надо обойти все лупанарии и харчевни. Правда, людей у нас не хватает, придется самим.

— Только прежде распределим, чтобы не мешать друг другу.

— Да-да, прямо сейчас, вот придем только…

Они шли туда, куда обычно, — в «Ногу», где их ждали недурное вино, вкусная закуска и приятное общество падших женщин. Ну а как же иначе пережить только что полученный выговор?

~~~

Нельзя сказать, что Маргон и Эльмунд подружились. Парнишка все же держался замкнуто и в разговоры с ушлым помощничком хевдинга не вступал. Может быть, не хотел, а скорее, просто не считал того себе ровней, брезговал. Ну с чего бы благородному воину точить лясы с простолюдином?

Понятие «благородство» зарождалось в королевстве вандалов быстрее, нежели в других «варварских» государствах, наверное, потому, что здесь, в Северной Африке, завоеватели очень четко старались отделять себя от покоренных римлян. Первое, что сделал Гейзерих, захватив власть, это резко повысил налоги для местной знати, а вот варвары почти ничего не платили. «Благородный воин» — это уже и в те времена кое-что значило!

Так что Эльмунд вед себя правильно, разговаривая по душам только с хевдингом. Маргон же поначалу пытался жаловаться:

— Этот наш новый слуга, господин… Может, стоит его наказать? Слишком уж он неуживчивый, злобный. Вчера попросил его сбегать в лавку, он та-ак огрызнулся! Пришлось самому бежать. Хотел дать подзатыльник, так чертов парень чуть было меня не зарезал! Господин Александр, надо обязательно отобрать у него нож.

— Ничего, Маргон, — смеясь, отмахнулся Саша. — Этот парень нам еще пригодится.

— Пригодится? Не думаю.

— К тому же он не раб и вовсе не требует жалованья, служит лишь за миску похлебки — чем плохо?

— Ну, если именно так рассуждать… — Маргон замялся: он-то как раз намеревался попросить прибавки, да вот выбрал не очень удачный момент.