Александр Афанасьев - Наступление ч. 4(СИ)

Продуваемое жестоким ветром предгорье. Пустота… особая пустота. Когда человек кажется букашкой на фоне гор. УАЗ со снятым верхом, стоящий у подножья.

— Снимать нельзя… — предупредил невысокий, жилистый человек, усатый и загорелый, одетый в летнюю камуфляжную куртку без погон и знаков различия — он совсем не мерз, хотя было холодно.

— Я и не собираюсь…

Рокот винтов обрушился на них неожиданно — два вертолета, странных, кургузых, с необычными винтами выскочили из-за сопки. Пилоты вертолетов прятались за складками местности, чтобы подкрасться к условному опорному пункту противника незамеченными. Миг — и огненные стрелы распороли воздух, врезаясь одна за другой в выметенную суровой поземкой землю. Черно — желтые столбы разрывов закрыли то место, где только что располагался условный опорный пункт муджахеддинов.

— Пять секунд до высадки!

Вертолеты не стали даже зависать — они просто снизились до высоты примерно трехэтажного дома и снизили скорость… миль десять… даже пятнадцать в час, не меньше. Из вертолетов один за другим на землю выпадали черные фигурки солдат, приземлялись… и тут же разворачивались в цепь, бежали на холм, по которому работали пушки и пулеметы вертолетов. Залегали, стреляли. Вскакивали и снова бежали…

Боже…

— У них нет… я имею в виду веревок. У нас морские пехотинцы спускаются из вертолетов по веревкам

— Это не морская пехота. Это ДШБ — десантно-штурмовой батальон. Высадка называется штурмовое десантирование, если вертолет зависнет — его собьют.

— А что это за вертолет?

Офицер коротко глянул на Виктора, тот едва заметно кивнул.

— Это новый штурмовой вертолет морской пехоты и воздушно-десантных войск. Он бронирован, несет ракеты и у него многоствольная пушка от штурмовика. Используя такие вертолеты можно использовать только один тип вертолетов — он и зачищает площадку и высаживает десант.

Дженна плохо разбиралась в оружии — но помнила по фильмам, что американские десантные вертолеты вооружены в лучшем случае парой пулеметов. А у этого — пушка и ракеты…

— А… это не опасно?

— В смысле? — не понял офицер

— Ну… так прыгать. Можно сломать ногу.

— В Афганистане — если быстро не покинуть вертолет — можно сгореть вместе с ним. Это — еще опаснее…

По горной тропе осторожно пробирается взвод. Первый — сапер, шагает очень осторожно, смотрит только перед собой на землю. Следом — пулеметчик, прикрывает сапера. За ними, след в след, развернув автоматы и пулеметы в разные стороны — идут солдаты.

— К бою!

С грохотом один за другим рвутся взрывпакеты, превращая тропу в настоящий ад на земле.

Идущий по тропе взвод моментально из колонны превращается огненный еж — солдаты бросаются на землю, простреливают короткими очередями валуны — они не дожидаются, пока в них выстрелят, они знают, где может быть враг и готовы уничтожить его первыми. Трассеры бьют по валунам, искрами уходят в небо.

— Ха!

Солдат на выдохе бьет ножом своего сослуживца — но тот неуловимо уходит от удара, рука с ножом попадает в захват ремня. Бросок — и тот, кто только что бил ножом — лежит на голой, мерзлой земле, нож его в руках у защищающегося.

— Неправильно. Здесь — резче — поправляет инструктор — ты должен идти на нож, а не ждать. Понял? И ты тоже — активнее.

Солдат, которого только что с размаху бросили об землю — поднимается.

— Активнее, активнее! — кричит на него инструктор — что ты как мешок с г…ом?

— А можно… нож посмотреть? — вмешивается Дженна.

Инструктор передает ей нож — он остр как бритва.

— Пошел!

Один из солдат изо всей силы бьет по двери каким-то приспособлением похожим на кувалду на длинной ручке, таким обычно оснащены полицейские у них в штатах — но сам он прикрыт стеной. Дверь вылетает, рвется взрывпакет — условная растяжка! В помещение врываются двое солдат, короткие очереди бьют в подвешенные к потолку мешки с песком — два поражены, третий, на котором висит метка — не тронут — условный гражданский, его нельзя. Из пробитых пулями мешков сыплется песок. Дальше — коридор. Еще двое солдат входят и начинают продвигаться по нему, прикрывая друг друга. Новая дверь — и мгновенно рядом с ними оказываются те двое, что вошли первыми.

Дом убийств — так это называет САС. Только тут — целый афганский кишлак, улица, дувалы, дома — но без крыш. Поверху положены широкие мостки из досок, по ним переходят от дома к дому инструкторы, наблюдают за действиями бойцов.

— Какой у них опыт?

Капитан усмехается — с полным чувством превосходства перед глупой американкой

— Никакого, товарищ журналист. Эти ребята призваны в армию, это обычные советские ребята. Призывники, товарищ журналист.

— Как тебя зовут?

— Ваня…Иван то есть. Рядовой Талмаков.

Простой советский пацан, рыжий и с голубыми глазами, курносый. Не знает, куда деть руки. Нервничает.

— Ты откуда?

Иван беспомощно смотрит на сидящего рядом с журналисткой Сергея. Он никогда не видел живого американца, тем более — живую американку.

— Можно, можно рядовой.

— Из Иванова.

— Сколько тебе лет?

— Восемнадцать… и три месяца.

— А где ты служишь?

— Десантно-штурмовой батальон, рота формирования.

— Как интересно. А что это такое — рота формирования?

— Ну, нам дали сержантский состав, и мы проходим подготовку, здесь. Потом нас перебросят в Афганистан, и там мы будем служить.

— А ты сам захотел служить в Афганистане?

— Да! Я рапорт даже подавал, товарищ журналист. Я спортом занимаюсь, с парашютной вышки прыгал.

Солдат — новобранец опять смотрит на старшего по званию, так ли он сказал — но Дженна хорошо научилась за то время, пока она занимается журналистикой понимать людей — и сейчас она понимает, что парень говорит правду.

— Значит, ты хочешь в Афганистане служить. А зачем?

— Ну… брат мой отслужил. И я тоже. Нехорошо прятаться.

Парень совсем стушевывается и Дженна понимает, что больше давить на него нельзя.

— А каким спортом ты занимался?

— Плаванием. Еще немного каратэ занимался, пока можно было.

— Ты думаешь, в Афганистане тебе это поможет?

— А как же? Конечно, поможет. Товарищ журналист, а можно вопрос?

— Конечно.

— А вы и вправду американка?

В Афганистан они перебрались по мосту Дружбы. Вместе с бронеколонной.

Из подсадил к себе в кабине лопоухий солдат, который водил большой грузовик — он был похож на европейские грузовики годов семидесятых, но у него была кабина с какой-то броней, похожей на самодельную. Когда она приоткрыла дверь и начала снимать — и солдат и ее провожатый заорали на нее в два голоса. Потом — из уважения к профессии журналиста пересадили в автобус, который зачем-то шел в колонне пустой. Она не знала, что только что поставила свою жизнь на кон — перебираться через Саланг в небронированной машине было не менее опасно, чем играть в русскую рулетку.