Александр Афанасьев - Наступление ч. 4(СИ)

Небо в белых куполах, инверсионные следы самолетов, столбы черного дыма, подпирающие небо. Еще один день войны между Пакистаном и Афганистаном, между Советским Союзом и Соединенными штатами Америки.

Что-то пролетело мимо — и он понял, что по ним ведут огонь. С земли.

В отличие от американских, советских десантников учат вести огонь в воздухе, для этого есть даже специальный тренажер — летишь, за шкирку подвешенный по наклонному тросу и стреляешь. Сейчас было немного сложнее, тем более что тут недолго и автомат выронить — но старшего сержанта не устраивало болтаться под куполом в качестве воздушной цели для душманов. Когда до земли было Метров двести — он привел в боевое положение свой АКС-74, откинул приклад и достал патрон в патронник — но стрелять было не в кого. На земле постреливали, он это видел — но не знал. Свои это или чужие, наугад стрелять боялся. Решил, что пока по нему стрелять не будут — он в ответ тоже стрелять не будет.

Кандагар, как и все старые города Востока, состоял из кривых узких улочек и закрытых дворов — дувалов, нормально выбрать место, куда приземлиться было сложно, собраться после приземления еще сложнее. Выбирая между улицей и дувалом, старший сержант решил попытаться приземлиться на крышу, надеясь, что его не сбросит с нее непогашенным куполом парашюта, и она не провалится у него по ногами. Крыша на вид выглядела крепкой. В последний момент, управляя стропами, чтобы попасть на крышу, он вдруг увидел троих бегущих по узкой улочке мужчин, один из них был в форме, еще у одного был РПГ. Они, почему-то не смотрели на небо — а у него оставалось несколько секунд, чтобы принять решение.

Духи!

Бросив стропы, он скосил бегущих из автомата одной длинной очередью на полмагазина, ни один из них не успел ответить — так и упали посреди улицы. Тут же загремел один автомат, второй, купол нес его непонятно куда, и ему оставалось только попытаться сгруппироваться, чтобы не переломаться при падении. Сам он пробыл в Афганистане шесть месяцев и хорошо знал, что делают с попавшими в плен духи.

Ногами старший сержант ударился обо что-то, но купол протащил его дальше, он снова ощутил под ногами пустоту и с громким матом плюхнулся в какой-то дворик. Тут никого не было, но приземлился он не совсем удачно — при попытке встать почувствовал боль в лодыжке.

Перелом? Не похоже, нога цела. Но все равно — если не наложить давящую повязку, будет все хуже и хуже. И надо погасить купол.

Купол погасить он не успел — за дувалом раздались голоса, громкие, гортанные. Плюнув на все, он резанул по стропам стропорезом, раз, другой, освободился от купола, который лежал на дувале и его было видно с улицы. На город приземлялись все новые и новые десантники, стрельба слышалась со всех сторон.

Сейчас ведь гранату бросят!

Освободившись от парашюта, он схватил автомат и вскочил — пусть попробуют достать. В железную дверь ударили, раз, другой — но она не поддалась.

Где остальные? Куда он вообще упал?

Старший сержант, забыв про боль в лодыжке, торкнулся в дверь дома, она тоже оказалась заперта. За дверью кто-то был, шумно возился, и звуки были такие, как будто в доме блеяла коза.

Прежде чем он решил, что делать, за дувалом заговорили автоматы, сначала более звонко — 5,45, и тут же ему ответили в несколько стволов — это уже 7,62, старые и еще что-то, мощное, с глухим звуком выстрела. Точно — не наши.

Старший сержант достал две РГД-5, выдернул кольца, с криком «за ВДВ!» бросил их за дувал — и сам зачем то плашмя упал на землю.

Грохнуло, дважды и почти без перерыва, кто-то взвыл на немыслимо высокой ноте, простучали еще очереди — и все стихло.

— Это кто тут за ВДВ орет, б…!? — раздалось с улицы

— Я, гвардии старший сержант Федоров! — проорал в ответ сержант

— Выходи сюда!

— А ты кто?

— Конь в пальто, б…!

Так мог ответить только русский

Решив рискнуть, старший сержант прикладом освободил щеколду, стволом автомата толкнул воротину. Первое что ему бросилось в глаза на улице — люди в незнакомой военной форме, лежащие без движения. Рядом с ними был их ротный, капитан Колобанов и еще двое десантников, их он вроде знал, но имена почему-то вспомнить не мог. Голова как чумная.

— Тащ капитан…

— Цел?

— Да вроде…

— У бабки в огороде! Кого видел?

— Никак нет.

— Тогда пошли…

— Есть. Тащ капитан, зацепило кого?

— Нет, залечь успели. Ты смотри, куда стреляешь, б…

Те, кого они убили — голимые духи, рожи замотаны, только глаза видны. Подобрали ручной пулемет, лишним не будет, тем более он оказался русским, а не китайским. Двинулись вперед дальше, продвинулись к перекрестку — и только высунулись из-за дувала — как услышали знакомое шипение выстрела реактивной гранаты.

— Ложись!

Граната ударила выше, в стену, в разные стороны полетели какие-то обломки.

— Пулеметчик — огонь на прикрытие! Пошел, б…, пошел!

Пулеметчик высадил все сорок пять патронов из РПК одной очередью, этого хватило, чтобы двое ВДВшников, в том числе и Федоров перебежали дорогу. Успели только залечь — дальше по улице стояла машина, еще дальше так, чужой и вроде бы сгоревший, и в домах было полно духов, ошалевших от такой наглости. По ним открыли огонь сразу с нескольких точек, спасло только то, что рядом была незапертая дверью Туда они и ломанулись, каким-то чудом успели захлопнуть дверь и остаться целыми. По стенам — барабанили пули….

— Мать… темно-то как. Фонарик есть?

— Нету… Вон лестница. Прикрой.

Старший сержант пошел первым, не спросив даже имени своего напарника. Осторожно поднялись на второй этаж. Там была всего лишь одна дверь и за ней запросто могла быть растяжка.

Напарник пнул ногой дверь, та не выдержала. Федоров досчитал до трех и ломанулся в комнату, держа автомат перед собой.

— Дреш!

— Ништ фаери! Ништ фаери! Душманон нист!

Голос был женский, но это ничего не значило — как-то раз на операции такая же вот баба положила из автомата двоих потерявших бдительность десантников. Потом вернулась к приготовлению обеда. Нет здесь мирных.

— Дреш! — еще раз крикнул сержант, но понял, что перегнул палку

Оконные проблемы были чем-то завешены, но он увидел женщину. Маленькую даже по афганским меркам, но одетым не в паранджу, а в военную форму и с каким-то красным шейным платком на шее, наподобие галстука. Женщина не в парандже — для моджахеда само по себе является поводом для убийства.

За женщиной были дети. Много.

— По-русски говоришь? — спросил старший сержант — ты кто такая?

— Немного знаю русский, рафик командон — ответила женщина — я учительница, учительница. Учить детей.

Черт…

— На крышу есть выход? Крыша, крыша! — сержант ткнул пальцем себя в грудь, потом потыкал в потолок