Дмитрий Беразинский - Красный опричник

— Хорошенькая, сказал он.

— А у вас с собой ничего похожего, конечно, нет! — построил утвердительную фразу Кречко, однако его собеседник лишь рассмеялся.

— Да бог с вами, Иван Михайлович! Хватит меня проверять уже… есть, есть конечно же!

Он извлек из внутреннего кармана кителя небольшой бумажник — генералу ее величества Императрицы Российской для денег служил небольшой кошель, крепившийся к поясу мундира. Из бумажника он достал снимок, на котором красовались обе его супруги и он сам — застывший посредине в расслабленной позе.

— Извольте! Только пальцами глянца не касайтесь — смажете.

Кречко буквально выхватил у него фото и ястребиными очами впился в него.

— Цветная! — буквально выдохнул он.

— А какая же еще? У нас везде нынче цветные снимки — даже на паспортах.

— Ну, это уже полная брехня!

— Жаль, с собой документов никаких — я бы вам продемонстрировал. В начале восемнадцатого века как-то больше верят рожам и словам. Лишь выезжающие в Европу имеют себе бумагу с описанием примет подателя. Петруша пытался пачпорт ввести с ежегодной его перерегистрацией, но мы сие дело пресекли.

— Не понимаю. Зачем каждый год паспорт менять? — пожал плечами Кречко.

— А чтобы денежки в казну шли. Армия то у России половину бюджета в самый скромный год съедала. Вот и платил народ сорок видов налога. Ладно, не будем вспоминать об этом — до сих пор тошно. Не представляете, с чем сталкиваться приходилось!

Кречко встал и оперся обеими руками о столешницу. Окно было темным, сквозь него не было видно решительно ничего, но он не вглядывался. Он вдумывался.

— Знаете, Андрей Константинович, ну хоть на куски меня режьте — не получается верить во все эти путешествия во времени и пространстве! Марксизм в это не верит!

— Ну так и не верьте!

— Тогда выходит — шпиён вы, батенька!

— А вы — идиот, любезный Иван Михайлович! Верите в какое-то липовое учение сбрендившего нахрен немца, а то что под рукой — замечать не желаете. Боитесь, как бы крышу ветром не унесло?

— Какую крышу? — не понял Кречко. На «идиота» он не обиделся, так как допускал в полемике известный перекал спиралей нравственности.

— Выражение такое. Крыша — это синоним сознания, рассудка.

— Странные у вас там синонимы. Давайте лучше в вагон-ресторан сходим, водочки накатим. Сносит меня что-то, в голове не укладывается эта ваша концепция Мироздания. Кстати, товарищ Волков, а почему вы не пьянеете, как все нормальные люди? Что-то не замечал, а уж за столом нам раза три сиживать приходилось.

— Организм моментально разлагает спирт на составляющие.

— Полезное качество… хотя и не совсем. А если стресс снять или расслабиться нужно, то что вы употребляете?

— Настойку коки на спирту. Здесь такую штуку не найти. Так что, вы серьезно настроены насчет ресторана?

— Абсолютно! Мне просто необходимо выпить двести грамм под горячую закуску. Иначе я за себя не ручаюсь. Думаете, легко быть рядом с человеком из другого времени?

Хотя Волков и не был голоден, но глянуть на довоенный вагон-ресторан ему очень хотелось. Поэтому он без возражений оделся и повесил на плечу сумку с ноутбуком.

— Можете оставить здесь ваш искусственный интеллект! — поморщился старший майор госбезопасности, — не украдут.

— Береженого Бог бережет! — покачал головой Андрей Константинович, — эта вещь здесь бесценна, потому как аналогов не имеет.

Кречко хмыкнул и опечатал своё купе большой печатью с номером «7». Подошедшей проводнице было велено не спускать с купе глаз — там, дескать, в саквояже находятся секретные бумаги. Бумаги там и вправду были — скомканные «Известия», в которых еще вчера хранилась вареная курица, да несколько брошюр с текстами речей товарища Сталина. Об этом Иван Михайлович поведал по пути в вагон-ресторан, до которого оказалось несколько переходов по промерзшим тамбурам и теплым вагонам первого и второго классов.

В ресторане было довольно-таки многолюдно: почти все места были заняты, но метрдотель среагировал моментально и освободил товарищам чекистам столик у самого входа. Обслужил он их так же стремительно, как будто собственную тещу. Кречко заказал котлеты по-киевски с лапшой, а аскет Волков ограничился на ночь салатом из кольраби и селедочным хвостом. Двухсотграммовый графин водки почти в одиночку «уговорил» Иван Михайлович — его собеседник согласился лишь на рюмку «за товарища Сталина». Откушав водки, Кречко размяк и стал добрее душой.

— Свихнусь я с вами, Андрей Константинович! — пожаловался он, разминая в пальцах папиросу, — вначале все казалось правильным…

— А что теперь? Сомнения одолевают?

— Не перебивайте, прошу вас. Мне, видите ли, есть что терять: хорошую должность, молодую супругу и красавицу-дочку. Вареньке моей всего двенадцать лет… думаю, вы понимаете мои тревоги?

— Не только понимаю, но и полностью разделяю, — Волков допил остававшуюся в его рюмке водку, — вы мне, главное, контакт необходимый обеспечьте… иначе не вижу смысла вообще ни в чем.

Кречко искоса глянул на него.

— Неделя цельная уйти может, пока я попаду на прием к Лаврентию Павловичу. Он хоть пока еще официально не назначен наркомом внутренних дел, но все нити у него в руках. Ежов — чистой воды фантом. Понимаете, что я хочу сказать?

— Конечно.

— Нихрена ты, Константиныч, не понимаешь! Мне придется прыгать через головы Куклачева и Меркулова! А Меркулов — мужик злопамятный. Этот Всеволод Николаевич, у него знаешь клыки какие? Не совайся!

Краем уха Андрей Константинович слыхал, что на прием к Берии попасть было проще простого. От сведущего человека слыхал, но афишировать это пока не стоит.

— А кто он, этот Меркулов? — спросил он.

— Заместитель начальника Главного Управления госбезопасности. Второй человек после Лаврентия Павловича. Третий после Бога. Это у вас там при Софье госбезопасностью не пахло, а у нас… враги кругом, генерал!

Волков вспомнил про контору светлейшего князя-кесаря Ромодановского и хмыкнул. Спецслужбы существовали еще при царе Горохе, только назывались по другому. Суть от этого не изменилась. Он доел свой салат и подождал, пока Кречко расправится с последней котлетой. Иван Михайлович легким посвистом подозвал метрдотеля, достал портмоне и расплатился. Волков в это время конфузливо смотрел в темное окно, а на обратном пути сказал:

— Знали бы вы, как стыдно нормальному, здоровому мужику, когда за него расплачиваются в ресторане!

— Вы у меня в гостях, батенька! — процедил уже «теплый» Кречко, — теперь у нас одна судьба. Мля! Такой геморрой на плечи взвалил! Так бы и врезал себе под задницу сапогом! Короче, генерал, или как вас там… утро вечера мудренее. Осведомлены о такой поговорке? Отлично! Всем отбой!