Сергей Соболев - Скриптер

Краски потускнели: и вот он уже видит сквозь спецоптику не цветное, а черно-белое изображение пятна на стене…

Его догадка — или предположение — оказалась верной: сквозь темно-серый фон проступили буквы и цифры:

M N-s

V c 75

Кваттрочи снял очки, сунул их в карман. Ему была интересна реакция обоих наблюдателей на ту запись, которую кто-то сначала нанес кровью на стену, а затем — возможно, это сделал уже кто-то другой — попытался «зарисовать» все тем же материалом — человеческой кровью.

Но лица Щербакова и Паркера не выражали ровным счетом ничего. Иезуит криво усмехнулся про себя… Глупо ожидать, чтобы эти специально отобранные люди демонстрировали свои эмоции при посторонних, чтобы они прокалывались не то, что по-крупному, но даже в мелочах.

Иезуит, высматривая более или менее чистые участки пола, — а тот практически весь забрызган либо залит подсохшей кровью — переместился в самый центр гостиной. На нем, как и на двух остальных, кто допущен в модуль, «бахилы» и пара тонких хирургических перчаток. Хотя данное расследование очень сильно отличается от обычного порядка производства оперативно-следственных мероприятий, включающих в себя осмотр места происшествия и судебно-медицинскую экспертизу, все же не следует пренебрегать заповедями криминалистов, первейшая из которых — «не наследи».

На полу, рядом с обрубленной или же оторванной кистью руки, лежит еще один небезынтересный для расследования предмет — его представитель Третейского судьи специально оставил напоследок.

Кваттрочи опустился на корточки, разглядывая важную улику.

Этот предмет представляет собою довольно длинный нож с искривленным лезвием.

Можно даже сказать, что эта находка — режущий предмет с остро заточенным лезвием длинной около десяти дюймов — является чем-то средним между тесаком и серпом.

Лезвие, испачканное засохшей кровью, как и у торчащего из стены меча, похоже, выковано из закаленного однородного железа.

А вот ручка этого не то тесака, не то серпа сделана уже не из железа; она не костяная или же деревянная, но из желтого металла.

Кваттрочи задумчиво покачал головой. Эта находка ему о многом сказала. Но нельзя сбрасывать со счетов и такой вариант, что этот жертвенный нож в форме серпа с сделанной из золота ручкой, возраст которого составляет не менее двух тысячелетий — мог быть подброшен …

В засохшей луже крови рядом с отрубленной кистью руки Кваттрочи увидел какие-то мелкие частицы.

Это было нечто растительное — мелкие желтоватые ягоды или что-то в этом роде.

Следуя божественной подсказке, — или же интуиции — иезуит осторожно перенес кисть в другое место, на полметра дальше. Под ней, на том месте, где она лежала изначально — она как бы «шалашиком» накрывала его — обнаружился растительный фрагмент: обрывок ветки с двумя смятыми листиками и мелкими желтоватыми ягодками.

— Эй! Что вы себе позволяете?! — возмущенно произнес Паркер. — Не смейте ничего трогать… Это останки наших убитых товарищей! Так что проявите к ним уважение хотя бы и посмертно, синьор Кваттрочи!

— Мистер Паркер, — не оборачиваясь, сухо сказал иезуит, — вам не следует указывать мне, что я должен делать, а чего — нет.

— Но…

— Напомню…причем в последний раз. Именно я, Игнацио Кваттрочи, посланник «Апостолов» и слуга Господа, представляю здесь самого Третейского Судью!

— Извините, — проворчал Паркер. — Сами видите… это же кошмарное зрелище!.. Очень прошу вас, брат Игнаций, проявить присущие христианину гуманизм и понимание! Наши коллеги умерли мученической смертью; так хоть теперь оставьте их останки в покое!..

В других помещениях не нашли ничего интересного . Проведя еще около часа в модуле, Игнаций Кваттрочи и оба наблюдателя выбрались на свежий воздух.

Иезуит передал ватиканскому спецслужбисту непрозрачный пакет, в котором находится изъятый им на месте ЧП нож с золотой ручкой и, вложенный в маленький пакетик, фрагмент обнаруженной там же ветки.

Стащив перчатки, бросил их в подставленный другим стражем Престола целофанированный пакет.

Затем жестом подозвал своего верного помощника.

— Слушаю, брат Игнаций!

— Доменико, упаковывайте аппаратуру! — распорядился Кваттрочи. Увидев, что редактор намеревается метнуться к столу, он схватил Сарто за рукав. — Обожди, я еще не все сказал.

Иезуит, перейдя на итальянский, зашептал помощнику на ухо:

— Доменико, сколько времени тебе понадобится, чтобы развернуть и расшифровать скрипт?

— Какой именно? — тоже перейдя на шепот, спросил ватиканский редактор.

— Меня интересуют оба скрипта, Доменико. Во-первых, сам момент темпоральной атаки… А именно, как и кем это было сделано. Во-вторых, нужно исследовать и декодировать защитную программу, которая была задействована, когда я попытался «раскрыть» проекцию модуля!..

— Ммм… — Доменико поднял глаза к небу. — Если мне помогут наши ведущие редакторы…

— Я отдам такое распоряжение.

— За сутки могу не справиться…

— Спешка в наших делах неуместна, Доменико.

— Мне понадобится сорок восемь часов… чтобы уже с гарантией!

— Даю тебе семьдесят два часа!

— Это даже много, брат Игнаций.

— Нет, самое то! — Иезуит криво усмехнулся, думая о своем. — Даю тебе и твоим коллегам, которых ты сочтешь нужным привлечь к этой работе, трое суток на изучение скриптов! Семьдесят два часа и ни часом… меньше.

Такое же решение по срокам дешифровки событийного ролика он объявил в присутствии всех четверых представителей обеих миссий, когда они вновь собрались все вместе у ограды третьего внутреннего периметра.

— Трое суток? — удивленно произнес Щербаков. — А почему такой большой срок? Почему так долго ?

— Это мое решение, — сказал иезуит. — Скрипты должны быть исследованы и расшифрованы надлежащим образом…

— Для кризисной ситуации это слишком медленный темп работы, — сказал Романдовский. — Мы надеялись получить ответы несколько раньше объявленного вами, сеньор Кваттрочи, срока.

— Я не могу себе позволить спешки, господа. К тому же, мы организация солидная, и если беремся за дело, то всегда доводим его до конца со всем возможным тщанием.

— Миссию Akvalon эти сроки устраивают, — забросив в рот новую порцию жвачки, сказал Коллинз. — Но хотелось бы знать, что будет с теми предметами, которые вы, синьор Кваттрочи, изъяли на месте преступления?

— Эти вещдоки будут доставлены в московский храм святого Людовика. Там имеется оборудованный скрипторий; я уже попросил отца Тадеуша выделить мне рабочее помещение, а также надежный сейф и охрану. Сразу же по окончании следственных мероприятий я передам эти вещдоки в Комиссию Международного трибунала по судебным спорам.