Сергей Соболев - Скриптер

— Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto, Sicut erat in principio, et nunc et semper, et in saecula saeculorum. Amen!

Одновременно с произнесенным уже во весь голос — Amen! — иезуит резко встряхнул правой рукой…

В следующий миг шнурок розариума лопнул; бусины тот час же просыпались под ноги застывшему в проходе иезуиту… Спустя короткое время черные бусинки, которых стало вдруг очень много, и количество которых продолжало увеличиваться, образовали длинную черную ленту. Та, в свою очередь, разветвилась, распалась на три отдельных ленты. Две из них, подобно длинным блестящим змеям, вползли в пространства внутренних периметров… И залегли, замерли вдоль натянутых на мачты и столбики проволочных и металлических заграждений.

Теперь две змееподобные ленты в точности повторяют очертания первого и второго внутренних периметров. Третий «змей» обвил собой по самому низу серое приземистое строение — вдоль стен центрального модуля на стыке стен и плитки с четырех сторон залегла черная полоса.

Кваттрочи первым делом осмотрел те появившиеся только что две черные ленты, которые вытянулись вдоль заграждений. Они, эти контрольные полосы, были сплошными, без разрывов. Следовательно, оба периметра в минувшую ночь не были повреждены, не были нарушены; полученные им только что свидетельства в точности совпадают с объективными данными от аппаратуры местного комплекса слежения.

На седьмой минуте событийного ролика от этих двух лент отпочковались несколько десятков — или сотен — черных бусинок, каждая из которых несколько увеличилась в размерах. Собравшись в разных углах периметров, они удивительно напоминают рои блестящих черных майских жуков; послышался также и характерный жужжащий звук. На глазах у Кваттрочи и двух пристально наблюдающих за действиями иезуита мужчин, русского и аквалонца, из этих «роев» сформировались черные подвижные кресты.

Поменяв конфигурацию, они стали передвигаться, скользить по вымощенной плиткой площадке; каждый из этих «крестов» является отметкой, указывающей на местоположение сотрудников охраны — как аквалонцев, так и русских.

Наблюдая за этим процессом, Кваттрочи очень скоро пришел к важному выводу. К простому, в сущности, но еще сильнее запутывающему следствие выводу, заключающемуся в том, что никто из сотрудников охраны в те драматичные минуты не пытался покинуть свой участок, никто из них не нарушил служебной инструкции.

Следственный эксперимент, проведенный с применением эффективной технологии, являющейся давним изобретением Ватикана и Апостолов, показал, что во внутренний периметр, не говоря уже о самом центральном модуле, в эту ночь не ступала нога ни одного живого человека.

Тем не менее, кто-то же убил этих двоих… Причем, самым зверским способом.

Кваттрочи не успел толком обдумать эту важную мысль. Потому что у него на глазах, в его присутствии стали происходить некие события; причем, это были события такого рода, которым невозможно найти рационального — научного — объяснения.

Третья «контрольная» лента, оконтурившая как бы траурной полосой по низу стены модуля, вдруг ожила ; оставаясь с виду целой, без разрывов, она стала быстро накаляться, словно ее подключили к высоковольтной линии. И уже спустя совсем короткое время поменяла цвет из антрацитно-черного на огненно-багровый!..

— Доменико, стоп время! — крикнул иезуит.

Редактор, метнувшись к столу, остановил качавшийся мерно маятник портативного метронома. Затем, обернувшись, удостоверился, что изображение на открытой им рабочей панели — замерло, убедился, что событийный ролик, только что воспроизводивший в режиме проигрывания события в данной точке пространства в интересующее их время, автоматически встал на «паузу».

— Время остановлено! — доложил Сарто.

— Ставим операционное время! Два часа двадцать пять минут ровно!

Сарто зафиксировал нужные показания на шкалах хронометра, после чего перебрался к метровой высоты прибору, который он установил здесь при помощи охранников. Один из них и сейчас стоит возле «треноги», центральное «перо» которой имеет небольшую перекладинку в своей верхней части.

Сарто сильным, но расчетливым движением правой руки запустил этот привезенный ими и установленный здесь на специальной подложке метроном. Его ход составляет по пять секунд в обе стороны; полный цикл колебания — десять эталонных секунд. На шестом «шелчке», когда центральное перо с перекладинкой находилось в вертикальном положении, Сарто остановил это маятниковое движение.

Двумя скобами, которые он брал из рук стоящего рядом охранника, Доменико надежно заблокировал перо, соединив его с центральной балкой конструкции. Затем Сарто метнулся к столу. Еще раз сверившись с показаниями хронометра, ватиканский редактор громко произнес:

— Время остановлено! Объявляю показания прибора: два часа двадцать пять минут ровно!

Декорации остались прежними, но небо в очередной раз поменяло свой цвет. Чудесная тихая майская ночь; воздух здесь, на бывшем полигоне Минобороны, на объекте, расположенном посреди небольшого зеленого оазиса с сохранившимся реликтовым лесом, чист и прозрачен. В бархатистом безоблачном небе на фоне россыпи звезд подобно новенькому, только что отчеканенному денарию красуется ночное светило…

Центральный модуль объекта «Ромео Один» подсвечен со всех сторон установленными на мачтах прожекторами. Именно так выглядела эта местность в те мгновения, которые предшествовали ЧП…

— Доменико, убери свет прожекторов и светильников! — скомандовал иезуит. — Убери вообще весь свет… он мне мешает!

Спустя несколько секунд объект погрузился в темноту. Ночное светило еще какое-то время продолжало с любопытством поглядывать на собравшихся здесь людей. Но уже вскоре редактор вырезал и этот отбрасывающий серебристый свет источник — вначале из превратившегося в черный квадрат экрана; луна исчезла, пропала, как будто ее стерли ластиком.

— Доменико, включай «прибор света»!.. — скомандовал Кваттрочи. — Господа, — адресуясь «наблюдателям, крикнул он, — всем оставаться на своих местах! Полная тишина на площадке!..

Сарто перевел рычажок установленного на треноге прибора, внешне напоминающего старомодный проектор диафильмов, в положение «On». Прибор этот поставили в трех метрах позади только что остановленного «метронома». Причем, установили его так и с таким расчетом, чтобы сноп света — «божественного мрака» — из линзы проходил точно через верхнюю часть «пера», и уже затем ложился на стену модуля.

Несколько секунд в опустившейся на землю кромешной темноте не происходило, казалось бы, ровным счетом ничего. Но вот появилось световое облачко; оно легло на ровную площадку внутреннего периметра, так что были теперь хорошо видны плитки покрытия; затем высветилось и приземистое серое строение с плоской крышей.