Екатерина Лесина - Адаптация

Настолько Ева задерживаться не собиралась. Она просто хотела понять, что произошло.

- Что здесь, черт бы вас побрал, произошло? - Ева кричала, но рев двух турбин заглушал ее крик. Они высасывали воздух, направляя его в систему вентиляции. И титановые пауки фильтров, пропуская потоки сквозь себя, готовы были дернуть тревожную паутину.

Вот-вот запустится механизм быстрого реагирования на заражение. И дело не ограничится запертыми дверями. Ева смотрела на монитор. Он оставался чист. А в воздухе появился резковатый привкус универсального нейтрализатора. Мигнули и вспыхнули ультрафиолетовые лампы. Сверчками затрещали инфракрасные обогреватели.

Первая ступень.

Первая ступень - это не страшно. Она при любой угрозе срабатывает.

- Что здесь произошло? - тише повторила Ева, глядя, как поднимается ртутный столбик. Дублируя данные, менялись цифры на электронном табло. Фаренгейт соревновался с Цельсом. Кальвин отставал.

- Н-не знаю, - ответил Сью, поправляя очки. Взгляд его темных глаз был честен, а вот бровь подрагивала. Страшно? Всем здесь, черт побери, страшно.

А Еве - так страшнее прочих.

В стеклянном кубе температура перевалила за отметку сто двадцать градусов, и на внутренней поверхности стекла проступили капли воды.

Мертвые не потеют.

Мертвецы лежали вповалку. Пятеро. С четырьмя Ева смирилась бы: экспериментальный материал не вызывал у нее сожаления. Но пятый... точнее пятая.

Ее ножка в чулочке цвета "беж" торчала из-под туши андроида. Туфелька на низком каблуке свалилась, и на пятке разрасталась круглая дыра. Чулок плавился.

Двести градусов.

Скорей бы уж поднялось до максимума. И пусть двери откроются, выпустят всех. В конце концов, что бы ни случилось, оно произошло в кубе, а значит, само помещение безопасно.

Пожалуйста, пусть система согласится с Евой!

Триста двадцать.

Сью отвернулся. Трус. Небось, с его подачи Наташка полезла. И ведь не дура же! Любопытная. Любопытство сгубило кошку, и теперь кошачий труп подвергали температурной обработке. Вот-вот вспыхнет погребальным костром, и жертвами научному богу станут лабораторные мыши.

- Отвечай. Смотри и отвечай! - Ева вцепилась в плечи помощника, рванула, разворачивая, и толкнула к кубу. Сью с визгом отскочил, замахав руками.

- Мордой ткну, как кота нашкодившего, - пригрозила Ева сквозь зубы. И Сью сломался.

- Она сама! Она сказала, что нужно иначе. Что вопрос не в контроле над всеми, а в стабилизации. Сначала создание системы, а потом уже воздействие на систему!

- Дальше.

- Она ввела блокиратор гидроксифенилглицина. И еще какую-то смесь.

- Какую?

- Понятия не имею! - Сью хлюпает носом, а дышит ртом. Ему бы аденоиды удалить, раз и навсегда избавляясь от проблемы, но Сью боялся хирургического вмешательства.

Сью в принципе боялся всего на свете.

- Зачем ей это было?

- Модулирование стрессовой ситуации? Дополнительный стимул поиска? Не знаю я! Она просто выписала препарат и этих!

Шестьсот пятьдесят. Внутри белый дым и не видать ничего. Слава богу, что ничего не видать! А Сью беспомощно шепчет, повернувшись к одной из двенадцати камер, под перекрестными взглядами которых живет лаборатория.

Несомненно, его версия подтвердится. Он не настолько глуп, чтобы врать. Умолчать - дело другое. И жаль, что нельзя схватить эту мразь и вытряхнуть из нее информацию.

Наташка-Наташка... тебе так хотелось быть самой умной?

Теперь ты - самая мертвая.

Последним номером завыла сирена.

Это не сирена - волки! Их голоса пронизывали пространство, добираясь до Евы. Кружили тени, плясали на стенах и мертвых лицах. Надо было прикрывать. Конечно, мертвецов всегда надо прикрывать, они же ни в чем не виноваты.

Ни в том, что тот академик и профессор лгал. Ни в том, что за эту ложь хватались, как за спасательный круг, утешая себя лживой надеждой: с нами ничего не случиться.

И здесь, в поселке, тоже верили в то, что ничего не случиться.

Слишком уютно было жить.

Высота и толщина стен. Пулеметные гнезда. Наблюдение. Система предупреждения. Запасы еды. Запасы воды. Запасы энергии. Седовласый, если и обманул, то не во многом. Каждый счастливчик получил шанс, вот только, похоже, счастье закончилось.

Следует думать о них как о материале. Просто биологическом материале с чужого эксперимента.

Как те четверо. И пятеро. И двадцать пятеро последнего уровня, на котором работу остановили. Извините, госпожа Крайцер, но дальше нельзя.

Мы рады были сотрудничать.

И мы будем рады продолжить сотрудничество в другой области. Но сначала вам следует объясниться с комиссией. Тот инцидент, вы же помните о нем? Погибла девушка. Вы очень переживали, но... поступила новая информация.

Конечно, вам не о чем беспокоиться, госпожа Крайцер. Вопрос формален.

- Формален вопрос! - рявкнула Ева, вытряхивая из одеяла очередной труп. Теперь их было десятка три, а снаружи находилось еще несколько раз по столько же.

Сто пятьдесят три минус Ева.

Минус! Иногда минус превращается в плюс. Смешно, да. Почти также смешно, как на болоте, когда она ползла, мечтая оказаться в поселке. И вот теперь, исполнив мечту, страстно желала сбежать обратно на болота.

Нельзя. Сбор материала закончен, следовательно, настало время второй фазы - анализа.

Диктофон лежал там, где и положено: в третьем ящике стола. На столе возвышался разбитый монитор, из развороченного медблока торчали внутренности-провода. Серый хобот пустил пену-слюну, которая застыла каменистыми комками.

Поверх всего растянулась полимерная сеть с прозрачными пузырями, повисшими на перекрестках нитей. Некоторые пузыри высохли и сморщились, сделавшись похожими на изюм. Другие напротив, разбухли и провисли, грозя в любой момент упасть.

Назад Ева кралась. Она чувствовала исходящую опасность остро, как никогда прежде. И выйдя за порог, захлопнула дверь. Изнутри донеслись глухой шлепок и шипение.

С каждым разом возвращение к телам давалось все легче. Ева уже почти не видела за этим мясом людей. Она стерла лица и имена, радуясь, что фокус получился.

С Наташкой все было иначе. Но к чему сейчас вспоминать? Лучше уж на работе сосредоточиться.

- Двадцать третье октября, - губы прижимались к пластиковому телу диктофона. - Время... определить точное время смерти не представляется возможным.

Ева нажала на паузу и перевела дыхание. Отмотала. Прослушала. Стерла. Пустила запись наново.

- Сегодня двадцать третье октября. Год сорок второй. Две тысячи сорок второй. Время записи... четверть первого. Если часы не врут. Я - Ева Крайцер, врач-дубль поселка Омега. Бывшего поселка.

Говорить было легко. Жаль, сигареты закончились. Ева курить бросила, еще тогда, после инцидента: в сигаретном дыму начал мерещиться запах жареного. А теперь вдруг потянуло.