Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»

Он сделал очень длинную паузу, достал из нагрудного кармана бледно-зелёную сигару в целлофановой обёртке, распаковал, прикурил от чужой, лежавшей на столе зажигалки.

— Насколько мне известно, за последний год каждый из вас заработал на операциях, связанных с проектом, никак не меньше трёх миллионов полноценных фунтов. И без всяких налогов. Вот вы, герцог, — Арчибальд сделал жест в стиле римского сенатора эпохи Республики. — Назвать? Сколько и на чём именно?

Герцог Честерский спрятал глаза. Остальные славные охотники тоже зашевелились. На такие вопросы джентльменам отвечать не хотелось. Даже в своём узком кругу. Арчибальд был уж слишком прав. Деньги получили все, деньги были не так чтобы уж очень чистые, и налогов с них не заплатил никто.

— Считаем тему закрытой? — усмехнулся Арчибальд. Он привык к тому, что подобного типа людей следует угощать алкогольными напитками до предела их биохимических возможностей. Потому налил себе и взглядом приказал другим не отставать. Строго приказал.

— Вот и хорошо. Как в одной песне пелось: «Козырей в колоде каждому хватило». Поэтому я должен на некоторое время вас покинуть. Возможно, на неделю, возможно, на месяц. Неотложные дела, джентльмены. Продолжайте жить, как жили. Я это специально подчёркиваю. Все начатые программы продолжайте, реагируйте на изменения обстановки строго в соответствии с нашими разработками. И ничего сверх этого.

— Вы нам опять что-то хотите навязать? — прищурившись, приподнялся с кресла господин Пейн, самый аполитичный человек в совете клуба, объехавший три континента, истративший несколько сотен патронов с дробью «семёрка», чтобы добыть легендарную «серебряную ржанку» [82] Ржанка — представительница семейства ржанковые ( 60 видов), отряда ржанкообразные (система классификации окончательно не отработана, включает от 11 до 18 семейств). Ржанка серебряная — существо гипотетическое, нечто вроде аналога пресловутой синей птицы , лично изготовленное чучело якобы приносит охотничье счастье. См. соответствующую литературу. , увы — безуспешно. А на «Кроссворде» не заработавший ни единого фартинга.

— Уж вам, сэр, ни в коем случае, — почти раскланялся Арчибальд и протянул навстречу стакан. — Только посоветовал. Вам лично могу предложить сафари в очень интересном месте, там, возможно, вы найдёте то, что искали всю жизнь. Всем остальным джентльменам — аналогично. Хозяин — барин. Хочет — живёт…

После этого сравнительно конструктивного разговора, во время которого Айвори Гамильтон-Рэй ухитрился не произнести ни единого слова, Арчибальд простился со всеми за руку и откланялся, произнеся с порога нечто странное:

— Князя Скорбной Памяти спросили об Алтаре Земли. Цзай Во ответил: «Владыка Ся использовал сосну, у иньца применялся кипарис, а чжоусец избрал каштан, чтобы народ дрожал от страха».

Когда двери за Боулнойзом закрылись, господин Пейн, допив виски, спросил, ни к кому специально не обращаясь:

— И как это прикажете понимать?

Одли, окончивший два университета, ответил, что это наверняка что-то из Конфуция, но вне контекста звучит не слишком ясно.

— Куда же яснее? — не согласился герцог. — Память о случившемся у нас скорбная, какой ещё ей быть, Боулнойза вполне можно считать её Князем, и ничего из «свершённого» он так и не объяснил.

— Осталось выяснить, кто, в таком случае, Учитель, — со всем доступным ему сарказмом сказал Гамильтон-Рэй.

Императору было чем заняться и кроме «Мальтийского креста». Идея, конечно, была намного заманчивее, чем возвращение, например, Константинополя и Проливов, кто же будет спорить. Удвоить территорию Империи, получить полтораста миллионов новых подданных, технические возможности, невиданные в мире. Совершить, можно сказать, геополитический и технологический скачок на века вперед. Как, например, из эпохи Николая Первого сразу в двадцатый век, причём располагая необходимым для освоения нового уклада жизни контингентом культурно и технически подготовленного населения. Уйдя в такой отрыв, можно не опасаться, что в обозримом будущем какая-нибудь держава Россию догонит!

А всё же не верилось отчего-то. Именно в силу грандиозности плана и прямо-таки пугающей его простоты. Поймать в ограниченной акватории с применением современной снасти Золотую Рыбку, «только и делов». Отказываться от сказочного шанса Олег Константинович не собирался и дал своим помощникам карт-бланш. Делайте, мол, что хотите и можете, только предъявите результат. Любой успех будет оценён и одобрен. Но одновременно Император от этого дела решил несколько отстраниться, как Александр Второй от завоевания Средней Азии.

Как оно тогда было? Значилась на картах неосвоенная, никому фактически не принадлежащая территория от Оренбурга до Памира, застрявшая где-то между временами Александра Македонского и Чингисхана. На запад совершали из неё бесконечные набеги орды грабителей и работорговцев, с юга-востока точили зубы на эти земли британские империалисты. Любой шаг вперёд грозил новой войной России, истощённой двумя предыдущими и сотрясаемой внутренней смутой. Оставаться на прежних рубежах было невозможно, двигаться вперёд — тем более.

Император-Освободитель решил сделать вид, что никакой так называемой «Средней Азии» и нет, соответственно, у России никаких в этом регионе интересов. Так и велено было держаться дипломатам — кроме как о приграничных стычках с грабителями, иных сведений с южных рубежей не поступает.

Стычки действительно происходили постоянно последние полтораста лет, и пришло время решить вопрос радикально. Отчаянные, неизвестно как и кем воспитанные генералы Кауфман, Черняев, Скобелев на свой страх и риск, иногда вопреки прямым запрещениям дипломатов и военного министерства, собирали небольшие, из имеющихся под рукой сил, отряды и двигались вперёд. На сонный обывательский взгляд — бессмысленно и безнадёжно — в дикие безводные пески и степи, на которые не было даже карт, а стратегически важная информация заменялась слухами и донесениями редких разведчиков из сочувствующих аборигенов. Наступали в не приспособленной для тех мест одежде и обуви: юфтевых сапогах и суконных мундирах, с обычными строевыми лошадьми вместо дромадеров и бактрианов, одной-двумя тысячами рязанских, тверских, ярославских солдат и оренбургских казаков против десятков и сотен тысяч свирепых, английским оружием вооружённых аскеров местных ханов, беков и эмиров. Да вдобавок путь им преграждали мощные крепости: Ташкент, Чимкент, Бухара, Самарканд, Хива, Геок-Тепе, не считая множества более мелких. Так в пустыне любой дувал и мазар — приличный опорный пункт против бредущих барханами пехотных колонн, лишённых тылов. Великолепная иллюстрация к описываемым событиям — картины Верещагина «Туркестанского цикла». Очень там всё наглядно изображено.