Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»

И ведь взяли все эти крепости, привели к покорности средневековых «хищников», как тогда было принято выражаться. А когда встретились с англичанами в предгорьях Гиндукуша и на берегах Пянджа, откуда Индия видна, то как бы и сами удивились: «Ни хрена себе, куда нелёгкая занесла».

Поудивлялись, обменялись нотами, кое-как договорились о разделе сфер влияния, до войны дело не дошло. Как выразился то ли генерал Скобелев, то ли сам канцлер Горчаков: «Броненосцы, слава богу, по пустыням не плавают!»

Потом, раз уж пришли, железные дороги начали строить, цивилизацию насаждать, Ташкент превратили чуть ли не в азиатский Париж. Вот тогда отчаянные генералы были поощрены чинами, наградами, генерал-губернаторскими должностями. Пусть и теперь так будет.

В конце концов — что такое Император сам по себе, будь он трижды новатор и реформатор? Вот когда окружит он себя тысячами человек, каждого из которых можно, не сомневаясь, в любой момент хоть наместником провинции поставить, хоть министром путей сообщения или руководителем такого вот «Мальтийского креста». Чтобы, не вникая в подробности, финансовые и политические, выслушать в нужный момент рапорт и разрезать ленточку. А для этого Олег Константинович задолго до своего воцарения давал простор инициативным людям, подчас так, что они и сами этого не замечали, открывал пути способным капитанам и титулярным советникам к шинелям с красными подкладками [83] Красная подкладка на шинели полагалась особам первых четырёх классов военного и гражданских ведомств (генерал-майор, действительный статский советник). . Кто-то ведь должен превращать полуразложившуюся «парламентскую республику» в блестящую Империю по матрице нынешней «Московии», никак не ленивые троечники и второгодники эпохи Каверзнева и его предшественников. Но это дело месяцев, если не годов, а сейчас у Императора возникли обстоятельства, не терпящие и малейшего промедления.

Вроде бы на мировой арене всё складывалось не так плохо, учитывая удачную договоренность с американским президентом. Но что с той Америки в военно-политическом смысле? Прикрыт тихоокеанский фланг, появились у России открытые для захода и ремонта порты Сан-Франциско и Сан-Диего, свободные, в случае конфликтов с третьими странами, от ограничений по срокам стоянки и необходимости разоружаться. На дипломатическом уровне господин Доджсон, зная свою выгоду, благожелательный к России нейтралитет сохранит. Ну а воевать со своими старшими братьями [84] В описываемой реальности САСШ в ПМВ не участвовали, «изоляционисты» и «миротворцы», вроде Вудро Вильсона, не позволили. Великобритания сумела занять главенствующее положение в Антанте, сохранив свой флот и приумножив его за счёт всего трофейного германского, а также многократно увеличив золотовалютные резервы за счёт займов союзникам и репараций с побеждённых. Вследствие этого, а также отсутствия в реальности ВМВ САСШ не получили господствующих позиций в Европе и мире. В рамках доктрины Монро они оставались к описываемому времени региональной, хотя экономически успешной державой. Со слаборазвитой культурой и уровнем жизни на уровне Аргентины. на нашей стороне его никто заставлять не собирается. Есть поинтереснее проекты.

Значит, воевать всё равно придётся только нам. Непосредственно с Альбионом, при этом предполагая, что на его сторону в любой момент могут перейти от половины до двух третей крупных и мелких сопредельных государств. Как в Крымскую войну. Непрерывно ожидая « удара ножом в спину [85] «Удар ножом в спину» — термин германских националистов («Стальной шлем», Гитлер и т. п.), по поводу решения правительства о капитуляции в Первой мировой войне. Они считали, что армия была накануне победы, но её предали. » или глотка яда в дружески поданном некоей условной «миледи Винтер» бокале. От любого, кого теоретики-генштабисты числят в «нейтралах» или «союзниках».

А настоящих союзников у России только два, любил повторять Александр Третий, «её армия и флот». Романовы и Россия всегда должны помнить, как валявшийся в ногах у Николая Первого австрийский Франц Иосиф умолял спасти его от охвативших половину «лоскутной империи» венгерского и польского восстаний. И что? Мятежи русские дивизии легко подавили, империя Габсбургов очередной раз была спасена, царь получил титул «палача и жандарма Европы», а неблагодарный австрийский Франц через семь лет выступил на стороне антирусской коалиции англо-франко-турко-итальянцев. Такое можно простить, имея характер Николая Второго. «Страстотерпец и великомученик», что с него взять? Нынешний самодержец считал даже Николая Первого слишком деликатным человеком, не собирался никому ничего прощать, а уж тем более помогать бесплатно. Неплохо было бы установить в зале для аудиенций геральдический щит с девизом, золотом по лазоревому полю: «Утром деньги, вечером стулья». Эта книга, презентованная Ляховым, очень Императору понравилась.

Международная обстановка выглядела странно, Олег Константинович не постеснялся употребить именно это слово. Нормы и обычаи взаимоотношений цивилизованных стран в течение двух третей двадцатого века стали настолько изощрёнными, предусматривали, кажется, все возможные виды межгосударственных конфликтов и способы их разрешения. То есть август тысяча девятьсот четырнадцатого года не должен был повториться ни в каком варианте. И вдруг оказалось, что все изощрённые дипломатические методики превращаются в труху, стоит только отказаться их применять. И война, хоть локальная, хоть мировая, может вспыхнуть в любой момент, стоит только достаточно сильному игроку на мировой шахматной доске дать понять всем остальным, что их резолюции и санкции он видал очень далеко, а на несколько миротворческих батальонов ООН и ТАОС он плевать хотел, имея отмобилизованную массовую армию. Причём таким образом может поступить даже Россия, не имеющая сопоставимого по силе союзника. Что тогда говорить о Великобритании, со всеми основаниями рассчитывающей на вооружённую поддержку своих «исторических союзников» и благожелательный нейтралитет всех остальных.

Олег Константинович собрал в Кремле Главный военный совет, доставшийся ему по наследству от парламентской республики, который он всё никак не удосужился распустить, именно как орган, не приспособленный для выполнения предписанных ему функций. Ему сейчас нужна была не квалифицированная военная и геополитическая оценка складывающейся обстановки, на то хватало собственного разумения и помощи «пересветов». Императору гораздо интереснее было понять, с какими людьми ему пришлось бы спасать Отечество, если бы война началась завтра, и как быстро они довели бы державу до катастрофы. Как демократическое правительство Францию в тысяча девятьсот сороковом году соседней реальности. Кое-какие предварительные выводы он сделал по итогам польской кампании, сейчас готовился к окончательным.