Владимир Поселягин - Я истребитель! Я истребляю!

За все время распевок, я все-таки выкраивал пару раз время для поездок к парням и Морозовым. С первыми выпил за разгром немцев на Керченском полуострове. Об этом уже объявили по радио, жаль Манштейн успел удрать, но почти все его войска оказались или в окружении или уже были перебиты. Сейчас там как раз добивали последние очаги сопротивления. Со вторыми старался сойтись поближе, все-таки не чужие люди. Чем больше я был у них, тем больше мне хотелось остаться. Не знаю, может быть в этом виновата просьба Семеныча позаботиться о семье, толи васильковые глаза Анны, которая всякий раз так печально провожала меня. А Федора я больше не встречал, странно. Поинтересовался у Семена Алексеевича, оказалось его отправили на другое место службы, куда-то на фронт. И вообще мне они нравились. Непоседливый маленький Олег любивший сидеть у меня на коленях, взрослеющая Нина, степенно встречающая меня каждый раз у дверей, и прекрасная Анна. Обо мне больше темы в присутствии Анны не затрагивали, видимо мой портрет действительно висел у нее над кроватью. Теперь можно было понять такую ее осведомленность обо мне. Видимо отец в письмах рассказывал. Было конечно кое-что по радио, но не так много, так что источник ее информации был отец, более чем уверен в этом. Видимо как-то обходили цензуру общаясь.

Утром меня ждал неожиданный сюрприз. Когда завтракал, изредка поглядывая на время, мне был доставлен плотный пакет, а в нем приглашение на награждение в Кремль. Причем самое удивительное, на завтра. Обычно извещали заранее, за пару недель минимум, но тут почти сразу. Странно. Расписавшись у вестового о получении приглашения, отпустил его и вернулся на кухню. Сегодня у меня выступление, завтра награждение в Кремле, что же ждет послезавтра?

- М-да, тяжелые дни будут, - констатировал я. После чего вздохнув, пошел в спальню, нужно проверить парадный китель, висевший в шкафу.

Глафира Ивановна отлучилась час назад, так что в квартире я был один, и как раз надев шинель, и застегивая пуговицы стоял в прихожей, притоптывая сапогами, чтобы вбить ноги глубже, как зазвонил телефон.

- Квартира Суворова?

- Да, слушаю вас.

- Здравствуйте. Это Иманнуил Мойшевич, я из Госзнака насчет заказа, что вы оставили у нас пять дней назад с пометкой срочно.

- А, сделали уже? - обрадовался я, поняв, что звонит ювелир.

- Сделали. Когда вы сможете забрать?

- Так. Через два часа у меня выступление... Ум-м-м-м, давайте я подъеду к вам завтра часам к девяти утра? Так будет удобно?

- Кончено, в девять мы ждем вас.

- Хорошо, тогда до завтра.

Положив трубку, я довольно кивнул, после чего насвистывая, в большое настенное зеркало критически осмотрел себя. Ни че так, бравый командир с румянцами и смеющимися глазами, в идеально сидевшей шинели.

Чиновник, тот, что звонил, изготовил мне муляжи наград. То есть полные копии. Бывали случаи потери, их восстановление очень трудная задача, так что для бойцов и командиров подобные случаи очень болезненные, вот я и решил озаботится подменой. Настоящие, планировал оставить на квартире в тайнике, да есть у меня и такая полезная вещь, а ходить именно с подменой. Потеряю, так не велика беда, еще сделают.

Обычно при вручении Золотой Звезды Героя Советского Союза, награжденному выдавалось три дубликата, изготовленных из недрагоценных металлов с золотым напылением - для ношения в повседневной обстановке. Остальные награды выдавались в одном экземпляре. В связи с утратой наград - награжденный должен был обратиться по команде с просьбой о восстановлении награды, где обязательно указывались обстоятельства утраты и место ее потери... После проверки, на Госзнаке заказывался дубликат с аналогичным номером. Восстановить можно было в основном боевые награды, юбилейные и не номерные не восстанавливались. О вручении дубликата награды в личное дело вносилась обязательно запись о вручении дубликата. На карточке награжденного также в графе особые отметки ставилась аналогичная запись. Если обнаруживалась пропажа, то она после проверки уничтожалась. Мне никакие дубликаты не вручались, так что пришлось озаботится этим.

Поправив ушанку, чтобы была чуть набекрень, по последнему писку армейской моды, вышел в подъезд и, закрыв квартиру, продолжая насвистывать, стал спускаться вниз по лестнице, проигнорировав лифт.

Пройдя мимо своего 'опеля' я подошел к черной 'эмке' присланной из политуправления.

- Сейчас куда? Сразу на радио? - поинтересовался я у водителя садясь на заднее сиденье.

- Да, товарищ майор. Там вас ждут, батальонный комиссар Жванецкий ждет.

- Понятно.

Со времени моего первого приезда, все заметно изменилось. Стекла были вставлены на свои места, заменив фанеру и доски, последствия разрыва во дворе авиабомбы, в коридорах стало меньше народу, но главред был все тот же.

- Здравствуйте, Павел Анатольевич.

- Здравствуй, не забыл значит? - ответил он, пожимая руку.

- Первое выступление, как тут забудешь? Выступление через полчаса?

- Да. Ты готов?

- Конечно. Текст выступления написал, цензура с мелкими огрехами одобрила, так что можно пообщаться.

- Хорошо. Давай сейчас к Жванецкому, потом в студию. Мы пока готовимся.

- Лады.

- Вячеслав, я конечно все понимаю, но говорить такое в эфире?!

Комиссар Жванецкий из отдел пропаганды и агитации ЦК партии, мало походил на своего современного прототипа. Высокий худощавый мужчина с рыжеватыми волосами и такими же усами.

- Сами просили заранее прислать свою речь и какие песни буду исполнять?! Прислал, не нравиться.

- Да нет, все что ты написал и будешь исполнять про нас - это все нормально, одобрено наверху. Но они попросили вежливо попридержать коней. Информация конечно интересная, но англичане сейчас наши союзники.

Я пожал плечами. Про англичан написал просто чтобы они получили информацию, а то что ее и так в эфир не допустят прекрасно знал и сам.

- Таких союзников при рождении в мешке топить надо, - хмыкнул я.

- Возможно это и так, но сейчас пока рано об этом говорить. Кстати, откуда про англичан такая информация? Да еще подробная?

Вопрос был явно не Жванецкого, тут торчали уши Никифорова.

- Люди говорят, а я умею слушать.

- Не хочешь говорить?

- Нет.

- Ладно. В общем, программа выступления одобрена, так что можешь идти в студию, только я тебя прошу, ПРО АНГЛИЧАН МОЛЧИ.

Внимательно посмотрев в глаза комиссара, я согласно кивнул.

- Хорошо.

В студии уже все было готово. Графин с водой слева, салфетки справа. Папка с речью, вдруг что забыл из того что сам написал прямо передо мной.

- Привет, - поздоровался я с диктором. Этот был другой, помоложе.

- Ого, чуть кисть не раздавил. Гирями увлекаешься? - поинтересовался парень представившийся Толиком.