Тим Пауэрс - Гнёт ее заботы

Байрон отыскал свою беспорядочно разбросанную одежду и в этот раз натянул ее, прежде чем направиться обратно к хижине. ― Это был переизбыток черной желчи, ― пробормотал он, когда снова оказался в ее тени.

Кроуфорд припомнил, что в средневековой медицине черной желчью называлась предполагаемая жидкость человеческого тела, которая вызывала пессимизм и меланхолию. «Полагаю, ― подумал он, ― сегодня мы все страдаем от ее переизбытка».

К этому времени Трелони доковылял до хижины, и хотя он выжидательно взглянул на Байрона, лорд избегал смотреть в его сторону. ― Надеюсь, ты был сегодня внимательным, ― сказал Байрон, похоже, обращаясь к Кроуфорду. ― Завтра очередь Шелли.

Кроуфорд посмотрел на все еще бушующее пламя, и, несмотря на дневную жару, вынужден был стиснуть зубы, чтобы они не стучали.

Трелони отплыл на Боливаре и провел эту ночь в гостинице в Виареджо, тогда как остальные вернулись в Пизу на карете Байрона. На следующий день они встретились снова на участке берега расположенном пятнадцатью милями севернее; и Байрон снова заставил их опоздать. Хижину здесь не построили, так что Байрон, Кроуфорд и Хант дожидались в карете.

Небо было столь же безоблачным, как и накануне, и, казалось, было единым целым с морем, так что два острова, видневшиеся у южного горизонта, словно плыли по воздуху.

Байрон поймал взгляд Кроуфорда и кивнул в направлении островов. ― Горгона и Эльба, ― сказал он. ― Как думаешь, к какому из них правил наш Персей? К Горгоне или к острову изгнания?

Хант закатил глаза и громко выдохнул.

Трелони прибыл рано утром и успел установить свою печь, и когда, наконец, прибыла карета Байрона, сказал дожидавшимся служащим, что они могут начинать копать.

Тем не менее, уже больше часа мужчины безрезультатно копали мягкий песок ― если конечно не считать результатом находку полуистлевших брюк, которые вряд ли могли принадлежать кому-нибудь, кто был на Дон Жуане . Служащие раздражено отбросили заскорузлое от песка одеяние в сторону, но Кроуфорд высунулся из окна кареты, чтобы посмотреть на эти окаменевшие брюки, гадая, не их ли он скинул два месяца назад в заливе Специи, перед тем, как бросился спасать собирающуюся покончить с собой Джозефину.

На какой-то миг он исполнился сожаления, что поплыл тогда ее спасть, но затем вспомнил, что теперь она, по всей видимости, от него беременна ― и возможно забеременела в тот самый день.

Когда, в конце концов, он расслабленно откинулся на сиденье, Байрон беспокойно взглянул на него, и Кроуфорд знал, чего он боится ― что их ожидание слишком затянулось, и что тело Шелли уже подверглось каменному воскрешению и выкарабкалось наружу из своей могилы.

― Похоже, что все-таки на Горгону, ― сказал Байрон.

Кроуфорд пожал плечами, и наметил рукой крестное знамение [372]. Его одолевала слабость и била дрожь, и сейчас он был бы рад, если бы тело не нашлось вовсе, и ему не пришлось бы выбираться из кареты и таскаться по жаре.

Но спустя несколько минут одна из исследующих песок лопат с глухим стуком ударилась обо что-то, и после того как служащие, распластавшись на земле, смели в сторону песок, они позвали англичан.

― По всей видимости, все же к Эльбе, ― стоически промолвил Кроуфорд, надевая свою соломенную шляпу.

Байрон вздохнул и отворил дверь кареты. ― Еще не слишком поздно, ― согласился он, выбираясь на заметенную песком дорогу. Его седеющие волосы заблестели, когда он шагнул из полумрака кареты под слепяще жаркое солнце.

― Не слишком поздно? ― разражено отозвался Хант, выбираясь вслед за Байроном. ― Ты думал, что за это время он успеет окончательно разложиться?

― Напротив, ― сказал Байрон и направился по иссохшей траве обочины к песчаному берегу.

Хант обернулся к Кроуфорду, который к этому времени выбрался наружу позади него. ― Как думаешь, что его светлость под этим разумела? ― спросил Хант.

― По-видимому, он имел в виду «напротив», ― ответил Кроуфорд.

Они последовали за Байроном к тому месту, где Трелони стоял возле вырытой в песке ямы, а затем некоторое время простояли в молчании, глядя на распростертые внизу останки Шелли.

Обнажившиеся кости обрели темно синий цвет, а когда-то белая одежда была теперь вся черной. В отличие от вчерашних эксгумаций, зловоние разлагающегося трупа было здесь просто ужасным, и карантинные инспекторы повязали на лица шейные платки, прежде чем извлечь тело из ямы. Но, по крайней мере, его части держались вместе, и когда тело было уложено на песок, Кроуфорд заметил, что передние зубы не обнаруживали никаких признаков роста за этот проведенный в земле месяц.

Кроуфорд посмотрел на Байрона. ― Даже и не взглянул в сторону Горгоны, ― тихо сказал он. Очевидно, Шелли окончательно умер, когда его сестра ламия угасла на берегу вблизи Каза Магни.

Байрон изрыгнул проклятье, отвернулся, и сердито отер глаза рукавом.

Трелони присел возле трупа и осторожно извлек из кармана куртки копию поэм Китса, но от нее теперь остался лишь кожаный переплет, и он печально положил ее обратно на почерневшую грудную клетку.

Затем тело было перемещено на одеяло, и четверо англичан похоронным кортежем проследовали за несущими его итальянцами к печи, где его осторожно опустили на покрытое сажей ложе. На груди у тела все еще лежала испорченная кожная обложка ― «словно, ― подумал Кроуфорд, ― Библия, стиснутая в руках покоящегося в гробу мертвого священника».

Трелони снова разжег огонь в куче сосновых бревен под железным столом, и снова языки пламени в испепеляющей ярости взвились вверх ― но Байрон и Кроуфорд еще раз на несколько секунд бросили вызов ужасающему жару, чтобы посмотреть, как тело Шелли совершенно неподвижно сгорает на железном ложе. Они покинули нестерпимый жар и встали в стороне от Ханта и остальных.

Языки пламени были все еще высокими, но теперь уже более спокойными, и вокруг них словно аура реяло золотое и пурпурное свечение. Байрон взглянул на Кроуфорда, и тот кивнул.

― То существо, которое напало на нас в Альпах, осветилось этими же цветами, ― тихо сказал Кроуфорд, ― перед тем как обратилось в камень.

― Так светится сама радуга над… драматично окаменевшими Альпами. Что если человеческие правители приняли эти цвета в духе того… как выставляют напоказ высушенные головы поверженных врагов ― хотя в случае с этими существами высушенная голова часто все еще может укусить.

― Да, укусить то самое слово, ― согласился Кроуфорд.

Байрон вытер вспотевшее лицо носовым платком. ― Здесь что-то должно произойти, ― тихо сообщил он Кроуфорду. ― Ты теперь не хуже меня разбираешься во всех этих делах ― так что смотри внимательно.