Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса

Внешне смехотворным, но если вникнуть довольно жутковатым выглядит настоятельное намерение Ильича воспрепятствовать, в марте 18 года «в телеграфном ведомстве» такому распределению «рабочего времени: 24 часа дежурства и затем три дня отдыха». Он грозно вопрошает: «Какие меры, когда и кем приняты для прекращения такого явно неправильного и недопустимого распределения работы». Ленин явно усмотрел в подобной практике нещадную эксплуатацию трудящихся.

В конечном счете, после непрестанного напряжения не выдержала психика вождя, вследствие чего нарушилось мозговое кровообращение, что исключительно пагубно сказалось на физическом состоянии, а затем уже произошел полный распад личности.

Чем больше времени проходило с тех пор, как Ленин взвалил на себя неподъемную для него ношу — управление огромным государством, тем сильнее истощался его, в общем-то, крепкий организм.

Видный партиец Н.А. Угланов оставил свидетельские показания о состоянии Ленина спустя без малого месяц после октябрьского переворота. «Он был страшно измучен, еле держался на ногах, в истоптанных щиблетах и измятом пиджачке», тем не менее, выступил с зажигательной речью на заседании рабочей секции Петроградского Совета.

В декабре 17 года Крупская пожаловалась Коллонтай, что Ильич плохо спит и явно переутомлен физически. Он все больше напоминал испорченные часы, механизм которых исправно тикал, но стрелки разбегались в разные стороны. Вскоре Ленин уже сам все чаще сетует на физическое изнеможение и потерю сна. Как ни странным донельзя может показаться, но ранения, нанесенные террористкой Каштан, очевидно в какой-то степени помогли ему отдохнуть психически.

8 ноября 1919 года «Ленин читает приглашение сотрудников и членов ЦК РКП(б) прийти на вечер, посвященный второй годовщине Великой октябрьской социалистической революции; пишет ответную записку с благодарностью и извинениями за то, что не может прийти в связи с заседанием Совета Обороны и переутомлением».

В биографической хронике за 1920 год отмечается: «Февраль, между 10 и 16. Ленин болен и по настоянию врачей находится на постельном режиме». Но это не означает, что он наслаждался ничегонеделаньем. Здоровье Ильича заметно ухудшалось с каждым прожитым месяцем, неделей, днем. В письме иностранцу Вандерлипу Ленин открыто жалуется, что прошедший съезд партии «отнял у меня так много времени и сил, что я теперь очень устал и болен».

Через 9 месяцев, 6 декабря 1921 года, он в прямом смысле начеркал, в частности, такие строки Горькому: «Очень извиняюсь, что пишу наскоро. Устал дьявольски. Бессонница.Еду лечиться». В тот же день он написал Молотову: «Уезжаю сегодня. Несмотря на уменьшение мной порции работы и увеличение порций отдыха за последние дни, бессонница чертовски усилилась( выделеномной — М.А. ). Боюсь, не смогу докладывать ни на партконференции, ни на съезде Советов».

Сильное нарушение сна — весьма грозный симптом серьезного истощения нервной системы. Однако, хотя с 6 декабря по 13 января 22 года Ленину положено отдыхать в Горках, он весьма активно занимается трудом, если можно назвать таким термином его деятельность. Лечащий врач обязывает Ильича обратиться в Политбюро ЦК партии с просьбой о продлении отпуска на две недели. Он формально дисциплинированно подчиняется требованию медика, но продолжает упорно гнуть свою линию.

31 декабря ввиду состояния вождя на заседании Политбюро в очном порядке принимается решение: «Предоставить В.И. Ленину 6-недельный отпуск с 1 января 1922 года с запрещением приезжать в Москву для работы без разрешения Секретариата ЦК( выделено мной — М.А. ). С обязательством назначить определенный один час в день для переговоров по телефону по наиболее важным вопросам».

Ленин вынужден уехать в некий совхоз около подмосковной деревни Костино. А затем отправляется в Корзинкино близ села Троицке-Лыково Московского уезда, в котором живет до 25 марта. Он плохо уживается в московской глубинке (по причине неких «анекдотов») и строит планы лечения и отдыха своей семьи на Кавказе.

Намерение так и не осуществилось, ибо Ленин как будто опасался, что из дальней поездки не вышло одно утомление, «ерунды и сутолоки да склоки вместо лечения нервов». «Найдите человека внимательного к мелочам, — заключал свое послание Ильич Орджоникидзе — и пусть он сделает поаккуратнее». О каких мелочах растолковывал придирчивый вождь кавказцу, что он подразумевал под «анекдотами», осталось неясным.

Возможно, Ленин добивался сходных с европейскими, наподобие швейцарских, условий бытового комфорта. «Зацикленный» на борьбе с капиталистами Ильич с преступно-легкомысленным небрежением относился к своему здоровью. Когда специально приехавший в Москву из Петрограда, не позднее 12 сентября 1918 года, Горький впервые повстречался с Лениным в России, он еще плохо владел рукой и едва двигал простреленной шеей. На выражения сочувствия литератора вождь пренебрежительно махнул здоровой рукой: мол, на войне как на войне.

Удивительно, но он так и не удосужился извлечь все пули, засевшие в теле вследствие покушения. Один из кусочков свинца был извлечен в больнице 23 апреля 1922 года. В связи с чем Ленин как-будто припозднился с ответом на замечания по поводу работы заместителей по СНК. «Я извиняюсь за опоздание моего ответа, вызванное возней с извлечением пули», — непринужденно объявил Ильич Сталину, в преамбуле своего послания.

Весьма характерными для умственно неполноценного человека, каковым с некоторого времени был Ленин, является чрезмерная забота о благе близких ему лиц и ближайших сотрудников. Весьма многочисленные депеши выражают его неподдельную озабоченность их здоровьем.

В начале июля 1921 года Ленин категорически не одобрил стремление Орджоникидзе оторвать Сталина от отдыха. А спустя две недели он осведомлялся у него о состоянии здоровья Сталина и заключения врачей об этом. И лишь затем уже переходил к делам. Судя по всему, Ленин заботился о здоровье своих сотрудников не от избытка человеколюбия, а из соображений преимущественно утилитарных. Они нужны были ему в качестве орудий для претворения в реальность его сумасбродных планов. Нередко Ильич вполне конкретно давал об этом знать своим сотрудникам письменно, называя их организмы «казенным имуществом».

24.06.22 года Ильич после врачебной консультации задержал наркома здравоохранения Семашко и, в частности, настоятельно просил передать членам ЦК: «Обязать через Политбюро т. Сталина один день в неделю, кроме воскресенья, целиком проводить на даче за городом». Любопытно, что 13 июля, во исполнение его воли, Политбюро обязало Сталина «проводить 3 дня в неделю за городом».