Андрей Саргаев - Е.И.В. Красная Гвардия (СИ)

— Скажите, Мишель, вы поставили перед собой задачу уничтожить всю французскую армию в одиночку?

— Эти сами напросились, Шарль! Неужели вы тоже принимаете меня за кровожадного монстра?

— В какой-то степени, — не стал кривить душой Талейран.

— Бросьте, — Михаил Илларионович закончил полировать шпагу и со стуком задвинул оружие в ножны. — Хотите выпить настоящих русских медов?

— Медов? В Шотландии мне приходилось слышать удивительную легенду о таинственном вересковом мёде, целебные свойства которого заставляли подниматься безнадёжно больных, а старики приобретали ясность ума и вторую молодость. Это он?

— Вересковый? — Кутузов скривился, будто хлебнул уксусу. — Не смешите, Шарль! Те голодранцы в стремлении подражать великому искусству варения мёда готовили слабое подобие, пародию, можно так сказать. Попробуйте и убедитесь!

Француз взял предложенный кубок с некоторой насторожённостью. Сам запах пьянит и будоражит, горячит кровь в жилах, а вкус…

— Это божественно, Мишель!

— Тогда повторим?

Повторили, и фельдмаршал тут же заговорил о делах:

— Ваш пенсион за прошедшие месяцы, друг мой, — на стол лёг туго набитый, объёмистый замшевый мешочек. — Будем пересчитывать?

— Ну что вы, благородные люди должны доверять друг другу! — с лёгкой иронией ответил министр, пряча тяжёлый кошель во внутренний карман камзола. — Могу ли я предполагать дальнейшее… э-э-э… сотрудничество?

— Всенепременно! — неизвестно откуда появился ещё один мешочек, брат-близнец первого. — Мой друг, в таком виде вы похожи на одногрудую амазонку! Позволите восстановить гармонию?

— Так трогательно, — расчувствовался француз и постарался выжать слезу. Но, забирая очередной подарок, позволил себе заметить. — Меня не покидает ощущение, Мишель, что на каждый вложенный сантим вы намерены получить не менее пяти рублей чистой прибыли.

— Разве друзья забивают себе голову подобными мелочами, Шарль? — оскорбился фельдмаршал. — Но вы ведь приехали по какому-то делу?

— Э-э-э… — Талейран лихорадочно искал способы исправить допущенную ошибку. — Скажите, а господин Фуше часто бывает в этом кабинете?

Михаил Илларионович построжел, став похожим на мраморное изваяние:

— Мне кажется, что привычки министра полиции являются его личным делом, и не могут служить предметом публичного обсуждения. Давайте вернёмся к нашим баранам… Вы явились по поручению своего императора?

Талейран предпочёл не заметить небрежно завуалированное оскорбление:

— Совершенно верно! Его Величество желает знать, что у вас происходит в Персии.

— У нас или в Персии? Друг мой, старайтесь изъясняться точнее.

— А-а-а…

— Ах, вот вы о чём! Можете передать императору, что в данный момент Россия не ведёт никаких войн, а всё происходящее на её южных границах и за их пределами — не более чем инициатива частных лиц.

— Но говорят о полноценных боевых действиях со штурмом городов и применением тяжёлой осадной артиллерии.

— Кто говорит, англичане и турки? Первые лгут от природной ненависти к Франции и России, а вторые могут искренне заблуждаться.

— И, тем не менее, мой император хотел бы лично посетить Санкт-Петербург, чтобы в беседе с Его Императорским Величеством Павлом Петровичем обсудить сложившуюся ситуацию, а так же договориться о перспективах совместной политики касательно Европы.

— Так пусть приезжает, какие проблемы? — тут лицо Кутузова приобрело странное выражение. — Но почему в Санкт-Петербург? Великий Наполеон должен непременно увидеть Москву! Сердце России и всё такое… Ну, вы понимаете? Вид на город с Воробьёвых гор, прогулки по Кремлю, пожары… Пардон, я хотел сказать, иллюминация с фейерверками. Сегодня же отправлю депешу! Нет, поеду сам, подготовку таких грандиозных событий нельзя пускать на самотёк или доверить дилетантам!

Министр решил не мешать сборам и поспешил откланяться, но на выходе из посольства был перехвачен адъютантом фельдмаршала, капитаном Сергеем Викторовичем Акимовым:

— Позвольте бесплатный совет, месье?

Искусство дипломатии учит не упускать из виду любую, пусть даже незначительную мелочь, поэтому Талейран с готовностью кивнул:

— Премного меня обяжете.

— Знаете, месье… У нас хотя и просвещённая страна, но некоторые азиатские обычаи удивительно живучи. Отголоски былого варварства, что поделать… И один из таких обычаев — любовь к богатым подаркам.

— Богатым в каких пределах? — деловито осведомился француз.

— Чаще всего — за любыми пределами.

Министр уехал в глубокой задумчивости…

Вот незаметно и Рождественский сочельник подошёл. Так не успеешь оглянуться, а вся жизнь куда-то… вроде была, и нет её. Работа, работа, и ещё раз работа — как проклятый, ей-богу! Даже сегодня, когда все приличные люди идут в церковь, а потом садятся у ёлки за праздничным столом, я склонился над картой, и всю ночь в окошке не погаснет свет. Трубку завести себе, что ли?

Стоп-стоп-стоп, не в ту сторону вас потянуло, дорогой Павел Петрович. Не будет никаких бдений до утра — скоро распахнётся дверь, и рассерженная Мария Фёдоровна с порога заявит, что семейный праздник есть дело святое, что дети ожидают очередного чуда, и единственный раз в году можно позабыть о государственных заботах. Кажется, императрица заучила эту речь наизусть, потому как выслушивая её каждую неделю, не нахожу отличий от первоначального текста. Но супруга права — на делах не свет клином сошёлся, а усталой душе требуется отдых.

Всё равно виновники персидского переполоха застряли в Нижнем Новгороде и раньше Крещенья в Петербурге не появятся, а об остальных мелких новостях доложит Бенкендорф. Или решит рабочим порядком, спихнув на канцлера. Да, точно, пусть канцлер и отдувается, а я не намерен как раб на галерах без выходных ишачить. Разве подвести краткие итоги уходящего года? Пожалуй…

Вроде год получился относительно спокойным и мирным. Послал бы Господь пару таких лет, и мы окончательно встанем на ноги. Нет, богато жить пока не получится, но люди вздохнут чуточку свободнее. Парадокс — закручиваю гайки туго-натуго, а дышать становится легче. Может, это из-за того, что под удар попадают дармоеды и захребетники? Не слышал хоть об одном разорившемся в результате моих реформ промышленнике или купце. Торговцев щепетильным товаром, вроде модных табакерок и перьев страуса, во внимание не принимаем — они сами виноваты. Новая экономическая политика подразумевает постепенный отказ от импортных товаров, и кёльнская вода не входит в список жизненно необходимых предметов. Мыться нужно чаще, господа!