Андрей Саргаев - Е.И.В. Красная Гвардия (СИ)

— Надобно было пить во время еды, а не до неё или вместо, — не удержался от укора министр. — Куда павлиньи перья потом дели, тоже забыли?

— Э-э-э… — полковник задумался, и через минуту смущенно признался. — Запамятовал, господа. Но пусть это останется между нами, хорошо?

— Забывчивость, или…

— Или.

— Договорились, Александр Андреевич, — согласился Беляков и опять отдался во власть воспоминаний.

Упомянутый полковником случай с павлинами произошёл в Баку, куда батальон Красной Гвардии подоспел в разгар уличных боёв. Громко сказано, конечно, про бои… немногочисленные защитники города не смогли организовать полноценную оборону, ограничившись отдельными очагами сопротивления. Таковые преимущественно образовывались вокруг дворцов и домов богатых горожан, что в определённой степени создавало трудности. Мало приятного копаться в дымящихся развалинах, да и укромные места хранения самого ценного лучше всего узнавать у пока ещё живых пленников. А терять людей в бессмысленных лобовых атаках…

Вот в те поры Александр Фёдорович и отдал приказ, укрепивший во мнении местных жителей кровожадную славу Беляк-шайтана, а среди собственного воинства — репутацию до невозможности мягкого, но весьма дальновидного человека. Через казаков, владеющих местным наречием, он объявил о запрете на ведение боевых действий в бедных кварталах, а буде найдутся добровольцы, готовые присоединиться к экспедиции, то таковым препонов не чинить, и полагающуюся часть добычи выделить в полной мере и без проволочек. Но исключительно после полного взятия города.

Кто откажется почти безнаказанно пограбить, особенно если до последнего момента сам не чаял остаться в живых? По всеобщему убеждению русские войска непременно уйдут, как уходили два раза за последние сто лет, а обиженные соседи останутся. Так что погромы и изъятие неправедно нажитого сопровождалось беспримерной резнёй с громадными потерями для всех сторон. Казаков и гвардейцев Беляков предусмотрительно расположил в стороне.

Трое суток продолжались бесчинства, а потом министр преподал опьянённой кровью толпе показательный урок — резиденция местного правителя Гуссейна Кули подверглась обстрелу зажигательными ракетами. Работали две установки разом в течение часа, после чего было объявлено о размере справедливой доли. Огорчение населения компенсировали обещанием ходатайствовать перед императором Павлом Петровичем о присоединении новых земель к России, и клятвой добиться снижения податей вполовину и сроком на пять лет.

Павлины появились значительно позже, лишь после приведения в должный порядок финансовой отчётности, до которой бывший купец оказался весьма охочим, и отправки добычи в Астрахань.

Лейтенанта Давыдова, опечаленного вынужденным убытием с театра военных действий, министр успокаивал:

— Денис Васильевич, вы всего лишь туда и обратно!

— Ага, а тем временем…

— Не беспокойтесь, и на ваш век подвигов хватит.

По возвращении канонерки и настала очередь павлинов.

На санях, следующих вторыми, происходил более весёлый разговор — передавалась из рук в руки оплетенная бутыль с красным кахетинским вином, разложена прихваченная в дорогу немудрёная закуска, а задорному смеху завидовала половина лошадей растянувшегося на целую версту обоза. Капитан Толстой и старший лейтенант Лопухин наперебой просвещали нового батальонного хирурга в интимные подробности будущей офицерской жизни. Недавний артиллерист на канонерской лодке, Антипенков ныне пребывал в неопределённом, но явно превышающем сержантский, чине, и в долгу не оставался, сопровождая получаемые советы собственными комментариями.

— Запомните, Филипп Филиппович, — вдохновенно вещал Фёдор. — Благородные дамы требуют более тонкого обращения, чем самая сложная механика. Представляете, даже от запаха портянок некоторые падают в обморок. И вот, кажется, сама судьба позволяет воспользоваться моментом и… но не тут-то было! Открывают глаза в самый последний момент, а в них…

— Укор, что не поторопился?

— Хуже.

— Что может быть хуже обманутых женских ожиданий?

— Там требование непременно жениться!

— Ага, а женатому, стало быть, менять портянки не обязательно?

Лопухин, только что приложившийся к бутыли, поперхнулся вином и надолго закашлялся. С трудом отдышавшись, он пояснил:

— Для мужчины желательно пахнуть табаком, порохом и деньгами, кавалеристам простителен лёгкий аромат конского пота, но никак не должно вонять козлом.

На этот раз Антипенков не поддержал веселья:

— Как всё сложно у благородного сословия — нижним чинам достаточно почаще ходить в баню. Кстати, господа, как вам показался хамам?

— Весьма и весьма! — капитан зажмурился от удовольствия и расплылся в улыбке. — Очень даже показался — там довольно мило, в меру развратно, искусные прислужницы не только готовы, но и заранее предугадывают любую прихоть…

— Простите, но в моё посещение женского полу не наблюдалось.

— Ну, не знаю… — Толстой пожал плечами. — Значит, вы ходили в мужскую баню.

— А вы?

— А мы с Иваном Михайловичем в ближайшую. И, как понимаете, угадали с выбором.

Фёдор Иванович благоразумно умолчал о разносе, полученном потом обоими от Александра Фёдоровича Белякова. Министр тогда едва не с пеной у рта орал на красногвардейцев, склонивших повинные головы. Самые красочные обороты речи странным образом выветрились из памяти, но кое-что запомнилось:

— Вы которым местом нынче думаете, господа офицеры? Хотите сорвать переговоры с персидским, е… его, и в…, а ещё на… и так восемь раз, царевичем? Благородная кровь должна в жилах играть да в бой вести, а не скапливаться в одном известном месте!

Дело происходило в Реште — маленьком городке на побережье, взятом на саблю силами батальона полковника Тучкова, и потому не разграбленного лихим наскоком, а подвергавшегося неторопливой и вдумчивой ревизии. Казаков сюда благоразумно не пустили — обиды, нанесённые здесь Степану Разину, до сих пор взывали к отмщению и всё непременно бы закончилось поголовным уничтожением населения. Лучше сохранить будущих подданных российской короны, благо опыт пребывания в оном подданстве имеется. Или рабочих на строительство дороги «Санкт-Петербург — Тобольск», если предъявить к оплате накопившиеся добрососедские долги. И пока сие место не стало похожим на ощипанную добросовестной хозяйкой курицу, оно и было выбрано Беляковым для встречи с одним из многочисленных родственников шаха.

Повелитель Ирана явно опасался повторить судьбу предшественника, зарезанного по приказу из Петербурга [4] Основатель династии Каршадов Ага-Мухаммед-хан был убит в 1797 году в Карабахе собственными слугами, во время подготовки к войне с Грузией. , и наделил посланника чрезвычайными полномочиями для заключения мирного договора. Позиции русской экспедиции сильно подкреплялись тем фактом, что обеспокоенный происходящим у самой границы, командующей Кавказской армией князь Павел Дмитриевич Цицианов не стал дожидаться разъяснений из столицы, а двинул войска на юг. Его Высокопревосходительство сильно недолюбливал императора Павла Петровича даже после принудительного вызова из отставки и назначения на высокий пост, но дело своё делал в совершенстве — больше действуя посулами и угрозами, чем силой оружия, он за короткое время принудил к миру значительную часть закавказских ханств и останавливаться не собирался.