Андрей Посняков - Черные плащи

— А вы еще с рыбаками поговорите, — посоветовал бородач на прощание. — Они на отмели ловят, с гадруметскими по соседству. Уж если из Александрии что зайдет — скажут.

Кстати, насчет рыбаков — это была хорошая идея.

— Ну, что? — Махнув рукой арматору, Александр посмотрел на своих спутников. — Пойдем ближе к дому? Ты что так набычился, Коля?

— Набычишься тут, — угрюмо отозвался Весников. — Едва не убили. Один гад таким кинжалом махал, я уж думал — вот-вот к стенке пришпилит. Хорошо ты, Саня, в него вовремя кувшин бросил.

— Я кувшин бросал? — удивился Саша.

— Ты. А что, не помнишь, что ли? Уфф… Хорошо, хозяева кафе ментов не позвали… Ну, полицию или что тут у них. Забрали бы нас в участок как пить дать!

— Нет тут никакой полиции, Коля!

— Ага, нет. А те, в черных плащах, — кто же? Парни! А может, нам этой самой полиции и сдаться? Может, они нас на родину депортируют, как нелегалов — мы ж без виз всяких. У меня так, к примеру, и загранпаспорта отродясь не бывало! На что он? Деньги только зря тратить.

— Николай, — замедлив шаг, устало промолвил Саша. — Ты вот мне доверяешь?

— Ну!

— Что — «ну»? Ты скажи — доверяешь или нет?

— Ну, доверяю.

— Тогда пойми — мы с Нгоно тоже хотим отсюда поскорее домой выбраться. Только, уж поверь, нет пока для этого ну никакой возможности. Ни малейшей!

— Так… что ж теперь делать-то? — несколько растерянно поморгал Весников. — Навеки тут поселиться?

— Ну зачем же навеки? — Александр невесело хохотнул. — Но какое-то время пожить придется.

— Тогда лучше у этого старика жить, ну, где пристали. У него хоть и скучно, зато спокойно. Слышь, Сань… мы это… мимо каких-нибудь лавок пойдем?

— Ну, пойдем… А что тебе?

— Да на голову что-нибудь взять. Солнце-то печет, зараза!

В первой же попавшейся лавке им предложили на выбор нечто вроде тюрбана или кожаную круглую шапочку.

— Я сначала померяю! — решительно заявил Весников. — Зеркало-то у них тут найдется?

Зеркало в лавке нашлось, правда медное. Подумав, тракторист выбрал шапочку, а тюрбан, по его мнению, смотрелся слишком уж экзотично.

— Как в этой… в «Кавказской пленнице»: «Если б я был султан…»

Пока то, се, третье-десятое, на постоялый двор вернулись уже почти в темноте и долго стучали в ворота.

— Входите!

Открыл почему-то Ксан, и вид у него был бледный какой-то, тревожный.

— А хозяин наш где? — удивленно поинтересовался Саша. — На кухне, что ли? А ты что такой невеселый?

— Не с чего веселиться, други. — Юноша уныло опустил голову и тяжко вздохнул. — Беда у нас — Мария пропала!

— Вот он, этот чертов красавчик!

Выглянув из-за угла, Ксан показал на молодого человека лет двадцати, отчасти похожего на гусарского корнета — темные, тщательно расчесанные кудри, усики, порывистая походка. И еще взгляд — ах, как сей юноша провожал глазами встречавшихся по пути женщин, ни одной не пропустил, все оглядывался. Одет «корнет» был, надо сказать, изысканно-провинциально, в этаком эклектичном стиле: узкие варварские штаны с желтыми обмотками, длинная туника и ромейская накидка-далматика, бежевая, с узорами и многочисленными модными складками.

— Как бы он нас не заметил, — забеспокоился Александр.

Инспектор Нгоно тихонько засмеялся:

— Уж поверь, не заметит. Не так-то легко обнаружить слежку в такой толпе, тем более неподготовленному человеку. А оглядывается он на женщин, вовсе не на нас.

— Дай-то бог, дай-то бог. — Покачав головой, Саша нахмурился.

Он вспомнил этого кудрявого парня, который неделю назад стоял мессу рядом с Марией. И там же с ней и познакомился.

— Слышишь, Ксан… А может, этот юноша и не при делах вовсе? Может, он и сам в недоумении — куда это его новая знакомая делась?

— Нет, я так не думаю, — зло хмыкнул подросток. — Они с Марией встречались частенько — на рынке, на ипподроме, у старого храма Юпитера. Гуляли, разговаривали, смеялись… Уж наверняка этот хлюст выспросил, где девчонка живет. И если бы хотел, если бы встревожился — явился бы и попробовал что-то узнать у нее дома, разве не так?

— Он прав. — Инспектор поддержал Ксана. — А раз не явился, не спросил… Хотя мог ведь и спросить, просто мы об этом не знаем.

— Да нет. — Парнишка упрямо сжал губы. — Я уже со слугами говорил, да и они бы сразу доложили Сульпицию. Он это, он! Он украл! Знаю я таких чертей — завлекают наивных девушек, затем продают в рабство.

— Если так, — принялся рассуждать вслух Александр, — то этот тип ведет себя немного странно, как-то уж слишком беспечно! Не очень-то он похож на человека, который что-то скрывает.

— Не очень похож на того, кто чего-то боится! — Нгоно бросил в рот прикупленные на ходу жареные каштаны, захрустел. — Мофетт, кто-фо его покфыфает…

— Что ты там бормочешь-то?

— Говорю — может, кто-то его покрывает, покровительствует… как это у вас по-русски… чердак, да?

— Сам ты чердак! — снова расхохотался Саша. — Крыша это называется, крыша.

— Ах да, да — крыша.

— И ты полагаешь, именно поэтому он так беспечен?

— Я бы даже сказал — нахален. Вон, смотри, идет… одной служанке что-то сказал, вот уже к другой пристал… А вон — и к знатной даме!

— Да, — согласно кивнул Александр. — Тот еще тип. И конечно — с «крышей». Ладно, походим за ним, посмотрим. Других-то зацепок у нас все равно нет.

Вот тут он был прав: других зацепок не имелось, ни единой ниточки — никуда больше Мария не ходила, ни с кем не встречалась. Ну, может, только по утрам, на рынок, где ее тоже могла «подмести» какая-нибудь шайка, но этот вопрос прорабатывал сейчас старик Сульпиций. Саша же вместе с Нгоно и Ксаном занялись красавчиком, а что касается Весникова, то его пока предоставили самому себе, чтобы под ногами не путался.

И сейчас все трое шли следом за Грацием — так звали «корнета». Особо скрываться не приходилось: народу вокруг было много, еще бы, воскресный день едва начинался, радостный, солнечный октябрьский денек — с синим прозрачным небом, теплым, но уже не жарким солнышком, с белыми барашками волн в гавани, запахом свежей рыбы и жарившихся повсюду каштанов.

Город Тапс, как и Карфаген, Гиппон, Гадрумет, конечно же, пострадал во время нашествия вандалов в 439 году: много чего было разрушено, много чего сожжено, но город постепенно отстраивался, правда, увы, не так быстро, как хотелось бы его жителям. Соседний Гадрумет подмял под себя всю морскую торговлю, Тапсу оставались лишь крохи, а на крохи новой городской стены не построишь.

На тенистых улочках еще виднелись развалины и черные следы пожарищ, уже подернутые густой зеленовато-желтой порослью бузины, барбариса и дрока; средь кустарников, меж разбитыми мраморными плитами и поверженными статуями, смеясь, бегали дети, играли в прятки или догонялки, кричали, толкая случайных прохожих, вздумавших срезать путь через развалины.