Ярослав Бабкин - Человек в шляпе и призраки прошлого

- Мало. Это была война двух держав. Даже не самых сильных. А для настоящего очищения требуется настоящее испытание. Война должна быть мировой. Никто не останется в стороне, и мир выйдет из неё очищенным и сильным…

- Моя страна вышла из неё по частям, Геллинг. А не очищенной и сильной… А я, между прочим, любил свою страну. В ней был свой шарм.

- Это была дремучая феодальная империя, давно отжившая свой век. Ничего личного, Танкред. Только через мировые войны Европа снова станет великой.

- Вы идиот, профессор… Кабинетный теоретик. Война убивает не слабых. Она убивает всех подряд и кого попало. Это не спорт и не рыцарский поединок. Снаряду глубоко всё равно кого он перемешает с чернозёмом – гения или тупицу. Мировые войны станут концом Европы.

- Вы слишком мягкотелы, Танкред. Я надеялся, что вы сможете проникнуться величием идеи, но ошибался…

- Политика слишком опасное дело, чтобы доверять его учёным… Не спорю, вы разбираетесь в своём деле, Геллинг. Но не надо пытаться учить других, как жить, и создавать проекты нового мироустройства. У вас это не получается…

- Посмотрим. Посмотрим. Я хотел ещё раз предложить вам сотрудничество, но вижу, что энтузиазмом вы не горите.

- Учёный всегда в ответе за джиннов, которых он выпускает из бутылок. Я не готов взять на себя ответственность за очищение Европы посредством мировой войны…

- Жаль. Вы казались мне умным и многообещающим человеком, Танкред.

На обратном пути я наткнулся на Линду. Она явно нервничала.

- Вы говорили с Альфредом?

- Да, я как раз от него…

- И что? В смысле, я не то хотела сказать… понимаете… я тоже с ним говорила, и… мне нужен твой совет… наверное…

- Пройдём, - я приоткрыл дверь в комнату.

Мы вошли.

- Ты говорила с Геллингом, - уточнил я, - и хочешь знать моё мнение?

Девушка молча кивнула.

- Позволь угадать, он предложил тебе с ним сотрудничать?

Она снова кивнула.

- И тебе нужен мой совет?

- Да…

- Нет.

- Что нет? – она непонимающе моргнула.

- Понимаешь, Линда, - я взял её за локоть, - у меня, в общем-то, нет никакого права тобой командовать или за тебя решать. Это должен быть твой выбор. Но я свой сделал. Мне не нравится Геллинг и мне не нравится то, что он делает…

Девушка мягко высвободила локоть, и прошлась по комнате. Веснушки, высыпавшие на тропическом солнце, казалось, выступили на бледной коже особенно ярко.

Она остановилась, суетливо комкая пальцы.

- Я не знаю… Я понимаю, но… Это немыслимый, невозможный шанс. Я даже мечтать не могла… Новый вид человека! Переворот в науке. И мне… мне предлагают в этом участвовать! Я даже не знаю, что сказать… Это просто… просто…

- Я понимаю. Нам не часто везёт с очевидностью выбора. А выбирать приходится.

Она снова заходила по комнате.

- В конце концов, - снова заговорила Линда, - я ради этого сюда ехала…

- Не ради этого. Ты хотела найти сенсацию, а не делать опыты над людьми…

Она стиснула пальцы.

- Нет. Всё не так страшно… Мы должны их исследовать. Я говорила с Геллингом, даже с Окирой… Я могу как-то повлиять… Что-то сделать.

В её голубых глазах застыло умоляющее выражение.

- Решать тебе. Я им не доверяю. Даже если сейчас они готовы сотрудничать, кто знает, как они поступят дальше? Они хотят нас использовать. Но это не те люди, которые постесняются выбросить использованное на свалку.

- Нет… Ты не прав, - мне показалось, что она почти готова заплакать, - я говорила с Ланой. С ними можно работать. Они ценят своих сотрудников, заботятся о них. Прислушиваются к ним. Я смогу их убедить смягчить отношение к подопытным. Они не могу не понимать всей ценности этих существ!

- Они не существа, Линда, они люди…

- Я знаю… знаю… Наверное не стоило тебя беспокоить. Извини.

Я про себя выругался. Успокаивать расстроенных девушек явно не самая сильная моя сторона…

Скрипнула дверь. На пороге возникли Геллинг, Альжбета и пара вооружённых громил из её отряда.

- На выход. Оба.

Приказ аргументировался парой стволов, так что возражать я не стал. Фред и Эмили уже были в коридоре.

- Вынужден сообщить вам, - грустно сказал Геллинг, - что принято решение переселить вас в дальнюю часть комплекса…

- Вещи брать, или это уже необязательно? – хмуро поинтересовался я.

Альжбета чуть усмехнулась.

- Берите. Пригодятся. Пока…

- А от вас, - Геллинг повернулся к растерянной Линде, - я жду обещанного решения. Увы, но больше времени на размышления не остаётся.

Девушка до белизны стиснула пальцы и закусила губу.

Я… я… - она сглотнула, - я остаюсь.

И она резко отвернулась к стене, сдавленно всхлипнув.

Эмили сплюнула.

- Идём, - скомандовала Альжбета.

Нас провели в нижнюю пещеру. В глубине оказался незаметный сверху, довольно широкий, но низкий проход. Его перекрывали массивные деревянные ворота. Альжбета отодвинула засов, и мы вышли на небольшой скальный карниз. Под и перед нами расстилалась широкая долина, заросшая лесом. Вершины тропических деревьев покачивались в дюжине метров ниже наших ног. Мне стало нехорошо. Я с детства боюсь высоты…

Эмили хмыкнула.

- Вы не держите на чёрном входе часового?

- Мы не рассчитываем, что кто-то из наших гостей умеет летать, - усмехнулась Альжбета.

- А канатная дорога?

Только сейчас я увидел протянутый от забитых в скалу металлических балок двойной трос. Ещё один, запасной, лежал рядом, собранный в бухту. Канатная дорога шла над долиной к одиноко торчавшему у противоположного склона долины каменному столбу. Вершину столба занимали лёгкие деревянные постройки, нависавшие в стороны и придававшие ему отдалённое сходство с огромной поганкой.

- Эта дорога в один конец… Грузитесь. Живо.

Я посмотрел на деревянную коробку, служившую вагонеткой. Она представляла собой довольно большой ящик, снабжённый по периметру неким подобием сидений и мотоциклетным двигателем, приводившим с движение небольшой блок с навитым тросом.

- М-м-м…

- Живо, я сказала!

Проклятая боязнь высоты. На негнущихся ногах я доковылял до вагонетки и, мёртвой хваткой цепляясь за всё попадавшееся под руки, забрался внутрь. Сиденья были на самом краю, и я сполз на дно ящика. Там пахло сыростью, гнилью, ржавчиной и кровью…

- Что с тобой? – удивилась Эмили.

- Боюсь высоты…

Альжбета рассмеялась.

- Никогда бы не подумала.

Один из её людей дёрнул стартёр. Мотор чихнул, но заводиться не спешил.

- Каждый человек имеет право на слабости, - огрызнулась Эмили.

- Тем хуже для него.

- Вы на редкость жестокая особа, надо заметить.

- А почему я не должна быть жестокой? Если мир относится ко мне так, отчего я должны быть другой?

- Мир разный… - сказала Эмили.

- Мир это жестокость и лицемерие. И я точно такая же… - мотор, наконец, завёлся, и его тарахтение заглушило её слова.