Ярослав Бабкин - Человек в шляпе и призраки прошлого

- Я могу, - сказал Вик.

- И я, - хмыкнул Крандт.

- Кому-то стоит приглядывать за женщинами в лагере, - сказал я,- мы должны вывести с острова Лизель, да и Эмили с Линдой тоже нечего делать под огнём.

- Мало того, что я так и не добрался до Логана, так меня ещё и к обозу хотят приставить, - возмутился Вик.

- Кто-то же должен. Тяните соломинки если уж на то пошло, или монету бросайте…

- Лучше монету, сказал Крандт.

Вик подозрительно смерил его взглядом, но кивнул.

Крандт достал тяжёлый пятифранковик и показал его Вику. Тот кивнул.

- Орёл – иду я, решка – ты.

Крандт подбросил монету и показал её верхней стороной.

- Решка…

- Проклятье! – Вик буквально подскочил, - я имел в виду орёл я иду с женщинами, а ты прикрываешь тропу…

- Поздно, - ухмыльнулся наёмник, убирая монету.

Утренний туман медленно сползал вниз, обнажая склоны вулкана. Я сошёл с переброшенного через пропасть бревна и обернулся на скрытое туманом озеро. Именно здесь мы стояли всего несколько дней назад и были полны вполне радужных планов. Теперь же будущее выглядело туманно и довольно мрачно. Легко рисковать жизнью зная, что ты никому ничего не должен и тебя никто не ждёт… А теперь всё изменилось.

- Здесь, пожалуй, - Крандт, сбросил рюкзак, и оглядел расселину.

- Хорошее место… - согласился я, - можно продержаться довольно долго.

- То-то и оно, - Крандт подошёл к одному из валунов и наклонился, прикидывая сектор обстрела.

- Слушай, Крандт…

- Да?

- Могу поспорить, на той монете было две решки…

- У тебя верный глаз, доцент.

- У меня практический опыт. Мы с Виком оба были на фронте, но потом я жил в Марселе, а он нет…

- Вот оно что.

- Я одного не понял, Крандт. Зачем?

- Ему ещё есть чем заняться в жизни.

- А тебе?

- А мне надоело заниматься тем, чем я занимаюсь…

- Ты мог бы сменить профессию.

- А что я умею?

- А какая разница?

- То есть как какая?

- Ты всегда можешь научиться чему-то новому.

- Я уже стар для этого.

- Помнишь, что ты сказал мне по пути сюда? «Тебе лишь нужно понять чего ты боишься больше – потерять её или узнать что-то, чего тебе не хочется узнавать…». Мне этот совет помог. Подумай, может он поможет и тебе самому.

Крандт посмотрел на меня с хитрым прищуром.

- Если господь сохранит меня в этот раз, я обязательно подумаю.

- Тогда удачи тебе.

- У меня есть автомат и патроны, зачем мне ещё и удача, - ухмыльнулся наёмник.

Тропа шла серпантином вверх по склону вулкана. Несколькими сотнями метров выше расселины Крандта я остановился и сверился с картой.

- Вот здесь, - я показал на небольшую промоину, уходившую в сторону берега, - должен быть спуск. На обратном пути, если Крандт ещё будет удерживать проход, нужно будет по ней спуститься и идти вдоль гребня до выдающегося в море мыса на востоке. Запомни…

- Перестань, Танкред, мы пройдём здесь вместе, мне незачем это помнить…

- На всякий случай, Эрика, - я убрал карту и поправил кобуру пистолета, - теперь идём, нам следует торопиться.

На вершине было сыро, осклизло и каменисто. Небольшой фанерный домик прилепился к покрытому мхом и плесенью утёсу. Чуть не из крыши домика поднимались ажурные клёпаные фермы радиовышки. Первые метров пять они тянулись вдоль скалы, а затем уходили в сероватое от тумана небо. Решётчатая конструкция поддерживала небольшую площадку с напомнившей мне миниатюрный курятник будкой, от которой дальше вверх поднимались антенны. Путь к радиостанции шёл по крутой, усыпанной щебнем тропе и я не мог не согласиться с Килрохи – штурмовать это место было бы очень тяжело.

Эрика помахала рукой едва видневшемуся среди камней часовому, и мы зашагали по скользким от росы камням вверх по склону.

Домик занимал почти всю ровную площадку на скальном карнизе, оставляя с краю лишь небольшой балкончик для часового, обнесённый импровизированным каменным бруствером.

- Их должно быть трое, - шепнула мне Эрика, - солдат в карауле и два радиста. Часовых сменяют, присылая снизу, а радисты живут здесь постоянно.

Я кивнул, и мы зашли внутрь. Сразу за дверью располагалась относительно просторная жилая комната с двухъярусными нарами у правой стены, этажеркой и столом. За столом сидел пожилой коренастый японец и читал книгу. Дальше были видны проход в радиорубку и боковая дверь, по-видимому, в чулан. Большую часть радиорубки занимало оборудование – жестяные ящики и короба, усеянные циферблатами, ручками, дверцами и рубильниками. Рядом притулился небольшой столик, заваленный бумагами, разлинованными тетрадями и картами. На табурете возле него сидел второй радист, помоложе, в огромных наушниках и с блокнотом в руках. Заметив нас, он снял наушники и поздоровался.

- Нас прислал граф, - сказала Эрика, - ему нужно передать срочную радиограмму в контору в Моулмейне.

- Рад вас видеть, госпожа, - радист приподнялся с табурета и даже слегка поклонился, - но нам ничего не сообщали.

- Думаю, он не хотел лишний раз беспокоить командора Куроки, - предположила Эрика.

Я мельком глянул на второго радиста. Тот продолжал невозмутимо читать книгу.

- Даже не знаю, госпожа, - задумчиво произнёс молодой, - из-за всей этой неразберихи с южной станцией от нас требуют крайней осторожности…

- Но граф просил сделать это срочно, - умоляюще сказала Эрика.

- Может, попробуем связаться с базой, - предложил радист, подходя к стоявшему на краю столика полевому телефону.

- «А вот проводок-то надо было перерезать», - пронеслось у меня в голове, - «недосмотр, однако».

- Не думаю, что стоит их беспокоить из-за такого пустяка, - пробормотала Эрика.

В её голосе явно зазвучало напряжение, и радист это почувствовал.

- А кто это с вами, госпожа? – он с подозрением уставился на меня, а его правая рука, потянулась в направлении пояса.

Я достал свой пистолет быстрее и отрицательно покачал головой, когда радист попытался добраться до застёжки своей кобуры. При всей любви к порядку её следует держать расстёгнутой, парень. Крайне полезная привычка…

Убедившись, что радист прекратил расстёгивать кобуру и поднял руки, я скосил глаза на второго, пожилого, радиста. Тот выпустил из рук книгу, нервно сглотнул и тоже медленно поднял руки вверх. Я движением головы приказал ему выбираться из-за стола. Тот попытался это сделать, не опуская рук, но получалось не очень успешно.

Пока он по-крабьи пытался вылезти, я почти упустил из поля зрения молодого радиста. И зря. Краем глаза я заметил движение, повернулся, но опоздал. Японец схватил со стола бутылку, запустил её прямо в открытую дверцу одного из ящиков с оборудованием радиорубки, а второй рукой схватил телефонную трубку и закричал туда что-то… Я выстрелил. Дважды. Тело радиста опрокинулось на столик и поехало вниз, сметая бумаги и карты. Трубка так и осталась зажата в его руке. Я перевёл ствол на пожилого. Тот съёжился в углу, закрывая руками коротко стриженую седую голову.