Игорь Николаев - 1919

— Закрепляемся, — приказал он баррикадирам, державшим наготове шанцевый инструмент и пустые мешки для земли и песка. Подозвал одного из подносчиков. — Найди Судью, объясни про пулеметы, покажи на карте. Нам нужна поддержка.

Тот понятливо кивнул и побежал обратно по траншее, пригибаясь и склоняя голову, хотя над ней было еще с добрый фут земли.

Баррикадиры работали как одержимые, заполняя мешки землей и перекрывая боковые ответвления. Гренадеры обшаривали редких покойников, стараясь пополнить запас гранат трофеями. Шейн ухитрялся одновременно насвистывать что-то легкомысленное, грызть галету и запихивать патроны в магазин винчестера.

День начинался удачно.

— Коллега…

Подобное неформальное обращение, очевидно, тяжело давалось майору, у которого на лбу было написано Königlich Preußische Hauptkadettenanstalt. [88] То есть кадетское училище в Гросс-Лихтерфельде под Берлином — один из основных источников пополнения армии офицерским составом. Хотя формально сословных ограничений для приема в кадетский корпус в Германии не существовало, обучение было платным или требовало солидной рекомендации (в некоторых случаях и то, и другое). Таким образом, майор — типичный представитель состоятельных слоев общества и закрытой армейской касты. А вот Фридрих Хейман, выходец из бедноты, будучи фельдфебелем, получил офицерское звание уже в ходе войны, без экзаменов, за боевые заслуги. Отсюда определенное напряжение в отношениях офицеров. Его лицо блестело от пота, приглаженные усы встали дыбом, из-под каски выбился неряшливый клок волос. На мгновение Хейман ощутил укол удовлетворения — «паркетный мальчик» столкнулся с суровой прозой жизни. Но лейтенант сразу одернул себя: сейчас было не время выяснять сословные разногласия, тем более что майор, несмотря на неопытность, похоже, был вполне вменяем и разумен.

Очередной разрыв засыпал их земляной крошкой. Офицеры залегли в глубокой воронке, совещаясь перед последним броском.

— Коллега? — отозвался Хейман, настолько вежливо, насколько возможно в подобной ситуации.

— Эрвин Сьюсс, — неожиданно сказал майор.

Хейман поначалу его не понял, мгновение он лихорадочно думал, кто такой Эрвин, пока не сообразил, что майор представился. Действительно, в кратком и порывистом инструктаже времени для взаимного расшаркивания как-то не нашлось.

— Фридрих Хейман, — кратко ответил лейтенант, немилосердно ругаясь про себя. Драгоценные минуты уходили одна за другой на пустые разговоры.

— Славно, — произнес майор. — К делу. Лейтенант, вы уже поняли, я человек не очень опытный. Дайте совет, как нужно действовать.

У Хеймана отвисла челюсть. Удивление его было безмерным, начиная с того, откуда мог взяться на фронте командир батальона без солидного военного опыта, и заканчивая тем, что майор вот так запросто просил помощи и совета. Давно, очень давно Фридрих так не ошибался в людях. Эрвин Сьюсс молча и внимательно смотрел на него, пока Хейман собирался с мыслями.

— Так… — Лейтенант резко потер лоб, словно разогревая мозги перед напряженной мыслительной работой. — Сколько у вас в точности человек?

— Семьдесят пять всего, — четко и кратко ответствовал Эрвин. — Из них примерно тридцать обстреляны и годны к бою, остальные либо раненые, либо мальчишки, которым бы махать хворостиной в деревне, а не идти в бой.

— Так… — повторил, нахмурившись, лейтенант. — Плохо, но не очень. Знаете всех? — так же кратко уточнил Хейман.

— Почти.

— Это уже хорошо. Так… томми, похоже, добивают вторую линию, у них много пулеметов и гранат, идти на них в лоб — чистое самоубийство. Поэтому надо сделать по-другому…

Раздраженная гримаса исказила лицо майора. Его можно было понять — лейтенант излагал мысли, как вышестоящий по званию. Но Сьюсс задавил вспышку раздражения — он не обманывался относительно своих талантов. Сейчас только большой практический опыт лейтенанта-штурмовика мог помочь остаться в живых и тем более выполнить задачу.

— Мне нужны ваши лучшие люди, — продолжал Хейман. — Умелые и, главное, скорые на голову.

— Таких, наверно, с десяток-полтора.

— Мало! — Хейман досадливо стукнул кулаком по колену. Совсем рядом прошла пулеметная очередь, вынудив обоих рефлекторно пригнуть головы. Фридриху подумалось, что сейчас достаточно одной шальной мины, чтобы уложить командование сводной группой и полностью сорвать задание.

— Мало, но лучше, чем ничего. Дайте только самых лучших, сейчас важно их качество, а томми все равно больше.

— Сейчас распоряжусь. Что будем делать? — спросил майор.

— Дайте, я еще раз гляну на вашу карту, она точнее моей, — ощерился в недоброй улыбке лейтенант. — Будем изображать Ганнибала при Каннах.

Противотанковый пулемет отмерял короткие и точные очереди, «кроты» закреплялись на позициях, время неотвратимо уходило. Дрегер коротко посоветовался с наводчиком траншейной пушки. В принципе, «Пюто» позволяла достать капонир через амбразуру, но только в принципе.

— Упора нет, — говорил наводчик, небритый мужик в глубоко надвинутой каске и шерстяном подшлемнике. — Переднюю стойку еще поставим, но задние придется держать на весу. Пристреляться толком не даст — чешет как гребнем, попасть надо с первого выстрела.

Вернулся посыльный. Все так же, сгибаясь в три погибели, он пробежал по траншее, лавируя между работающими пехотинцами.

— Нашел? — коротко спросил лейтенант.

Посыльный молча кивнул, жадно хватая воздух широко открытым ртом. Все-таки бег на средние дистанции в полной боевой выкладке чем-то сродни марафонской пробежке.

— Да, — сипло проговорил он наконец. — Судья сказал, что весь «тяжелый» огонь перенесен в тыл, а от «мелких» здесь толку не будет. Разве что поцарапают.

Дрегер молча, до хруста в суставах сжал перископ, подавляя желание громко и четко высказаться в адрес артиллеристов, всегда стреляющих не туда, куда следует.

— …Но в четверть десятого он сделает задымление, — продолжил солдат.

Лейтенант машинально потянулся за часами, но рука зависла на полпути — Уильям вспомнил, что подарок семьи сломался. С разных сторон ему немедленно протянули трое других — хотя часы были в дефиците, «кроты» пользовались определенными привилегиями в снабжении. К сожалению, все хронометры показывали разное время, с разбросом в пять минут.

— Минут десять точно есть, — пробормотал Дрегер, размышляя вслух. — Галлоуэй! — позвал он после короткой паузы.

— Здесь.

Ирландец, как обычно, возник, словно из ниоткуда. Рыжая щетина, испачканная кровью, делала его похожим на людоеда, а комбинация дубины и дробовика — на пирата.