Евгений Токтаев - Орлы над пропастью

Префект помотал головой, повел ладонью по лицу, стирая испарину. На периферии зрения какое-то движение. Квинт повернулся: возле угла дома человек. Совсем молодой парень, и двадцати нет. Одет просто, обычно. Правую руку прячет за спину. Квинт прикрыл глаза, пытаясь вновь вызвать ощущение... Ощущение чего? Он и сам не знал, что хочет. Ничего необычного не произошло, но и марево, совершенно невозможное в остывающем вечернем воздухе, никуда не делось.

— Ты кто?

— Го... гончар...

— Не трясись.

— Гончар, господин. Здесь мастерская.

Квинт осмотрелся. Да, действительно, телега, стоящая во дворе, заставлена горшками, наполовину укрытыми рогожами. Горшки новые, глазурь блестит.

— Кто еще здесь есть?

— Только мастер. Пара рабов...

— А ты кем тут?

— Я ученик.

— Сын мастера?

— Н-нет. Племянник.

— Ладно, не важно. Больше никого? Вооруженные есть? Царевы воины?

— Н-нет, господин, какие тут воины... Мы ремеслом занимаемся...

— Правую руку покажи.

Парень медленно извлек из-за спину руку, раскрыл ладонь. Пустая.

Квинт медлил, морок никак не хотел отпускать.

— Что случилось-то? — не выдержал Бурос.

— Не знаю. Что-то тут... Ладно, поехали.

Римляне вышли. Из тени в дальнем углу дворика шагнул человек. Ученик гончара повернулся к нему.

— Не стой, как истукан, иди, скажи Фраату, что они убрались, — приказал незнакомец.

— Вижу, что убрались, — раздался еще один голос и во дворе появился смуглый бородач в пестрой парфянской одежде, кожаной безрукавке и фригийском колпаке. На перевязи через плечо меч, за поясом кинжал, — надо было бить командира, Автолик. Сопли прожевали.

— Нет, — ответил названный Автоликом муж, одетый в простой серый хитон, без каких-либо украшений, — их все равно больше. Вот если бы царь не отозвал гарнизон...

— Надо было бить, — упрямо нагнул голову Фраат, — их меньше полусотни.

— Шесть десятков, считать не умеешь.

— Пусть, мы их вырежем, глазом не моргнешь.

— Меня заинтересовал этот римлянин, — задумчиво поскреб бороду Автолик, — ведь не случайно он вломился сюда. Словно чувствовал, что-то. И я, кажется...

Он не закончил.

— Тебя, что-ли? — оскалился понтиец.

— Да уж не твою немытую рожу.

— Ну-ну — усмехнулся Фраат.

— Хочу еще на него поглядеть, — заявил Автолик, — пусти-ка, пойду. А вы тут сидите, и носа не вздумайте казать. Ночью уедем.

— Иди, иди, — покивал понтиец, а когда Автолик вышел за ворота, добавил, — уж мы как-нибудь сами решим, что нам делать.

До акрополя римляне доехали без приключений, но беспокойство Квинта переросло в уверенность:

"Убираться отсюда надо".

Однако приказ есть приказ.

— Именем сената и народа Рима откройте ворота!

Массивные створки медленно отворились, и из врат вышло несколько человек в белых эллинских гиматиях.

— Кто вы такие и где префект города, назначенный сюда наместником Азии? — вопрос формальный. Север прекрасно знал, что римских магистратов сейчас в Адрамиттионе точно нет.

— Я архонт Аристобул, — спокойно ответил старейший из вышедших мужей, — назначен здешним градоправителем царским указом. А вся римская власть уничтожена еще два года назад.

— Власть Рима будет восстановлена. Есть ли в городе царский гарнизон?

— Все воины отбыли к царю, — спокойно ответил Аристобул, даже не вздрогнувший при заявлении префекта, которое в одночасье перевело его в разряд лиц с неопределенной судьбой.

"Уноси ноги, Квинт".

Префект затравленно оглянулся: в собравшейся толпе горожан ему вновь померещилась жгущая его глазами фигура. Взгляд скользил по лицам, голова кружилась.

"Убирайся, Квинт!"

— Слева!

Один из кавалеристов вскинул щит, поймав им стрелу, летевшую в командира.

— К бою!

Колонна римлян сбилась в кучу, заржали кони, зашипели мечи, вылетающие из ножен. Толпа взорвалась женским визгом, люди бросились врассыпную. Понтийские стрелы сыпались со стен акрополя, с крыш близстоящих домов. Сколько нападавших, не определить.

— Нет! Нет! Остановитесь! — вскинул руки Аристобул, — остано...

Римский клинок прервал его на полуслове. Вышедшие с архонтом люди, бросились обратно в ворота. Несколько всадников кинулись вдогонку, но напоролись на копья и ряд щитов, перегородивших проход.

Сколько же тут понтийцев? Две дюжины маячили вдалеке, во время погони. А в городе? Да и тех двух дюжин хватит, чтобы всех римлян тут перебить. "Много людей я тебе не дам"... Надо убираться.

— Отходим!

Вроде бы на тех улицах, по которым они проехали сюда, не наблюдалось телег, мешков и бочек. Значит, перегораживать их не готовились или не успели.

Замыкающие колонну всадники повернулись и, разгоняя мельтешащих под ногами людей, а кое-кого и давя, пустились вскачь. Квинта мутило, перед глазами крутился бешеный калейдоскоп, но руки и ноги привычно делали знакомую работу. Конь слушался поводьев, пяток и колен, а меч по середину клинка окрасился кровью. Стрела врезалась в основание гребня шлема, мотнув голову в сторону. Он едва не потерял равновесие, приник к конской шее и не увидел, что то место, где только что находилась его грудь, перечертила еще одна стрела.

Улица свободна, римляне перешли в галоп. Воистину, эта засада стихийна, стоило понтийцам лучше подготовиться, обе турмы непременно нашли бы тут свой конец. Квинт гнал коня, а по пятам за ним мчался обжигающий вал раскаленного воздуха. Пожар? Префект несколько раз оглянулся. Нет, ничего не горит. Глаза слезились. Что же с ним происходит?!

Вырвались.

— Декурионам доложить о потерях!

Доложили. Тринадцать убитых и более двадцати раненных. Ничего себе, восстановил законную власть...

— Что теперь, командир?

Кто это? А, Бурос...

— Тиберий, — позвал Север своего заместителя, — ты смог определить, сколько их?

— Стреляли с пяти мест, Точнее не скажу. Еще на соседних улицах, примыкающих к акрополю, заметил какое-то движение. Люди со щитами. Простые, плетеные. Несколько больших, круглых.

— Это, наверное, горожане, не понтийцы. Проклятье! Такие потери...

— Не мудрено, — буркнул Бурос.

Квинт немного помолчал. Воины терпеливо ждали его решения.

— Ломиться назад, даже если понтийцев там совсем мало, сейчас бессмысленно. Город взбудоражен. Я уверен, это была провокация, местные вовсе не готовили сопротивление. Если уж действительно их слова о том, что гарнизон отозван царем — правда.

Север подумал и добавил:

— Да, провокация, иначе нам не дали бы уйти, перегородили бы улицы и всех там положили. Однако ублюдки хорошо потрудились, по одному каждый забрал... Если не больше.

Квинт стер пот со лба. Он понемногу приходил в себя, хотя от одной мысли, что его так может выбить из колеи, все еще было не по себе. Никогда прежде такого не случалось.