Евгений Токтаев - Орлы над пропастью

— Так из-за чего собрание? — вновь спросил Эвдор.

— Митридат зовет, — ответил Эргин.

— Приперло, — добавил Терей.

— А что с ним случилось?

Эргин подозрительно посмотрел на Эвдора.

— Ты, Мышелов, от спячки очнулся? Из какого болота вынырнул?

— Оттуда, откуда не выныривают.

— Ты что-то дерзок стал, — прошипел Уголек.

Полемарх выпад Эвдора не заметил. Или сделал вид, что не заметил.

— Митридата сильно стали бить римляне. Вот и заскулил.

— А Неоптолем чего?

— А это не твоего собачьего ума дело! — окрысился Терей.

— Неоптолем, по слухам, на севере, возле проливов. Если уйдет, Архелаю совсем каюк.

— Где царь-то?

— Сейчас в Пергаме. Пока. Может уже в Питану сбежал. Если римляне Пергам взяли.

— Римляне взяли Пергам?! — удивление Эвдора было неподдельным, — Сулла уже в Азию перешел?

— Не Сулла. Какой-то Фимбрий. Крепко бьет царя, песий сын.

— Ты верно, Мышелов, как лягух после зимы растаял, — облизывая жирный палец, заявил Терей.

Полиад и Аристид чему-то дружно заржали, им вторили пираты из свиты Драконтея. Эргин поморщился.

— Да, римляне в Азии. Царя побили. Половина вифинцев сразу к ним метнулась, радостно жопы растопырив.

— Да, припоминаю, слышал... — Эвдор вспомнил родосскую рыночную толкотню.

— Вот мы тут и судим, что делать.

— Как, что делать? — неожиданно рявкнул Полиад, обнаружив внимание к разговору, — идем в Питану, вывозим богоравного. Он нам за то — почет и уважение. Правильно я говорю?

— Фу, — скривился Аристид, — служить каким-то царям...

— А что такого? Суди сам, друг Эномай, вот у меня есть все. Ну, почти. Золото? Хоть жопой ешь. Вина — залейся. Бабы? — Драконтей почесал в паху, пострелял мутными глазами вокруг себя и нашарил волосатой ручищей флейтистку, сидевшую возле ложа на полу, — баб столько, что аж конец распух. Ну, вроде все, что душе угодно. Ан нет... Чего-то не хватает. Тоскливо.

Драконтей скорчил плаксивую гримасу.

— Нету почета...

— И уважения, — продолжил Аристид.

— И уважения, — подтвердил Полиад.

— Неужто тебя не уважают и не боятся?

— Боятся. Так и десять лет назад боялись. А я хочу, чтобы... — Драконтей нахмурил брови, подыскивая слова, — чтобы говорили: "Вот наварх Полиад. Он римлян так бил, что ух!" Давай, ухнем, Эномай.

— Давай.

Полиад опрокинул в себя ритон и вновь забулькал. Аристид, последовал его примеру.

Эргин, который во время проникновенной речи Змеиного молчал, процедил:

— Римляне, внезапно , резко усилились. Из-за одной критской твари.

— Так там не только Леохар, — сказал с набитым ртом Эвдор, — там еще...

— ...не произноси этого имени! — вскинулся полемарх.

Эвдор перестал жевать, посмотрел на Эргина, на Терея. Хмыкнул.

— Ну да. Теперь Неоптолем безнаказанным больше не будет.

Уголек гневно сверкнул глазами, но ничего не сказал.

— А вы, значит, дружно под себя наложили, — как ни в чем не бывало, продолжил Эвдор.

— За языком своим, поганым, следи, — посоветовал полемарх.

Один из его телохранителей, каменной статуей возвышавшийся за ложем вождя, положил руку на рукоять кинжала за поясом. Эвдор покосился на него и усмехнулся.

— Ну-ну. Пока вы тут судите да рядите, я сейчас поем, сманю десятка два ваших бойцов, да в море выйду. В Питану. Я вам погоды все равно не сделаю, с моим акатом, а в таких делах надобно поспешать.

— Это как, интересно, сманишь? — спросил Терей, любопытство в котором пересилило неприязнь к Эвдору.

— Просто. Кто первый царю на выручку придет, того не забудут. Пока вы тут все это изобилие переварите, — Эвдор рыбьей костью обвел блюда с закусками, — римляне до Вавилона дойдут.

— Никогда не слышал, чтобы ты, Единоборец, чего-то опасался, — встрял Аристид, — сейчас что медлишь?

— Ты-то куда вылез?! Ты только что кривился, дескать, служить кому-то не по нраву. Ты Лукулла корабли считал? Две сотни! И каких! А тут что? Лоханки по сравнению с триерами Лукулла. Моих тридцать, Полиад с Тереем на двоих столько не добавят. А эти, — полемарх махнул рукой в сторону пиратов, занимавших дальние концы стола, — как тараканы разбегутся, едва на горизонте волчья морда замаячит.

— Я считал корабли Лукулла, — спокойно сказал Эвдор, — тебя обманули, Эргин. Нет у него двух сотен. У него и полсотни не наберется. Так что силы равны. А если еще Неоптолема присовокупить...

— Вообще-то, — уточнил Аристид, — у Лукулла есть пентеры. И эти, как их там, "вороны", любимые римлянами. Почти на всех кораблях. И пехоту он на корабли посадит. А как римская пехота драться умеет, Митридат бы хорошо поведал. Так что, лично я все же за то, чтобы сходить до Финикии. Там добычи не убудет, а здесь, — Аристид усмехнулся, — благодарные понтийцы тебе, Эргин, даже памятник не поставят.

— Чего-то я никак понять не могу, на что ты его сподвигнуть пытаешься? — недоуменно заявил Аристиду Драконтей.

— Вести уже разосланы, — подал голос, молчавший до сих пор богато одетый человек, — когда все Братья соберутся, общая сила не сравниться с римлянами. Зеникет не откажет в поддержке Митридату.

— Да плевал я на Зеникета, — буркнул полемарх.

Архонт-эпоним, а это был именно он, даже бровью не повел.

— Однако надо спешить, положение царя тяжелое.

— Хорошо, — повернулся к эпониму полемарх, — сейчас мы все подобрались, ноги в руки, и понеслись в Питану. Там нас встречает критский ублюдок с превосходящими силами и рубит всех в капусту...

— В соленую! — хохотнул Аристид.

— ...хорошо мы царю поможем?

— Твои речи, полемарх, — поджал губы Мосхион, — отдают изменой.

— Да ну? Это когда я присягал Митридату? Или это Зеникет присягал?

Мосхион не ответил. Уголек посмотрел на него и присвистнул.

— Плевал я на Зеникета, — громко, с вызовом, повторил Эргин.

В зале повисла тишина. Поднялся один из пиратов за дальним столом.

— Ты, Эргин, конечно вождь уважаемый, но ты сейчас палку не перегнул?

— Это кто там гавкает? — рыкнул полемарх.

— Вообще-то, народ тебя не поддержит, — сказал враз посерьезневший Драконтей.

— Ты трус, Эргин! — закричал другой пират, — Драконтей, веди нас!

— Драконтея в полемархи! — подхватили несколько голосов.

Эргин сунул руку за спину и выхватил кинжал из-за пояса своего телохранителя. Клинок сверкнул в воздухе и скользнул по неприкрытому черепу первого крикуна. Пират, обливаясь кровью, повалился на пол. Все присутствующие мигом схватились за мечи.

— Ну, давайте, проредите друг друга, — спокойно заявил Эвдор, — то-то порадуется Волк.

Его не услышали. Зал наполнился криками. Трое дружков раненного пирата рвались резать горло Мономаху, но дюжина рук удерживала их от поножовщины. Положение спас Уголек. Вскочив на стол, Терей заорал не своим голосом, перекричав всех: