Стивен Кинг - 11.22.63

Она улыбнулась и поцеловала меня в уголок губ.

— Ты выдаешь иногда такие клевые фразы, Джордж.

— О, да, — кивнул я. — Я большой оригинал.

Она отодвинула свою тарелку: «Я готова к десерту. А ты?»

Вскоре после того, как в дверь Сэйди звонили Свидетели Иеговы — это, вероятно, было в конце ноября, так как я тогда уже закончил подбор актеров в «Двенадцать сердитых мужчин», — я сгребал листву у себя на лужайке, когда вдруг услышал:

— Привет, Джордж, как дела?

Обернувшись, я увидел Дика Симонса, теперь уже дважды вдовца. Он оставался в Мексике дольше, чем кто-то мог бы ожидать, а когда люди уже начали считать, что он решил остаться там навсегда, Дик вернулся. Я его сейчас видел впервые. Он был сильно загоревшим, почти коричневым, но слишком похудевшим. Одежда телепалась на нем, а его волосы — сталисто-серые в день свадьбы — теперь стали почти полностью белыми и поредели на темени.

Я бросил грабли и поспешил к нему. Думал, что пожму ему руку, но вместо этого, схватил его в объятия. Его это всполошило — в 1961 году Настоящие Мужчины Не Обнимались, — но он сразу же рассмеялся.

Я удерживал его на расстоянии вытянутых рук.

— Вы чудесно выглядите!

— Хороший комплимент, Джордж. Я и чувствую лучше, чем было. Мимс умирала… я знал, что этого не избежать, но все равно это меня прибило. Голова в таких случаях никогда не согласовывается с сердцем, я убежден.

— Идем в дом, выпьем по чашке кофе.

— Охотно.

Мы говорили о его пребывании в Мексике. Говорили о школе. Мы говорили о нашей непобедимой футбольной команде и будущем осеннем спектакле. А потом он поставил свою чашку и произнес:

— Эллен Докерти просила меня передать пару слов касательно вас с Сэйди Клейтон.

Ого. А я думал, что мы так хорошо маскируемся.

— Она теперь носит фамилию Данхилл. Это ее девичья фамилия.

— Мне все известно об ее состоянии. Узнал, когда мы нанимали ее на работу. Она хорошая девушка, а вы хороший мужчина, Джордж. Судя по тому, что рассказала мне Элли, вы оба с достаточным достоинством справляетесь с вашей непростой ситуацией.

Я немного расслабился.

— Элли говорит, что она почти уверена, что вы ничего не знаете об «Кендлвудских Бунгало», которые находятся сразу за Килином. Она не считает, что сама имеет право вам об этом рассказывать, и попросила сделать это меня.

— «Кендлвудские Бунгало»?

— Я часто возил туда Мими субботними вечерами. — Он вертел свою кофейную чашку в ладонях, которые теперь казались какими-то слишком большими для его тела. — Той местностью руководят двое бывших школьных учителей, из Арканзаса или из Алабамы. Из какого-то из тех штатов на А, во всяком случае. Пенсионеры, мужчины , если вы понимаете, что я имею ввиду.

— Кажется, я догадываюсь, да.

— Они приятные ребята, деликатно малоразговорчивые относительно отношений между ними самими, а также относительно взаимоотношений некоторых их гостей. — Он поднял глаза от чашки. Немного покрасневший, но все равно с улыбкой. — Это не то заведение, где простыни не успевают остывать, если вы об этом подумали. Далеко от чего-то подобного. Хорошие комнаты, умеренные цены, а дальше по дороге небольшой ресторан с сельскими блюдами и счетами. Девушке иногда нужно место наподобие такого. Да и мужчине, наверное, тоже. Где бы их ничто не заставляло торопиться. И чтобы не чувствовать себя дешевками.

— Благодарю вас, — произнес я.

— Не за что. Мы с Мими провели немало приятных вечеров в Кендлвуде. Иногда просто смотрели телевизор, в пижамах, а потом ложились спать, но и это может быть не хуже всего другого, когда достигаешь соответствующего возраста. — Он грустно улыбнулся. — Или почти не хуже. Мы засыпали под пение сверчков. А иногда мог завыть койот, очень далеко, там, в шалфейных кустарниках. Ну, на луну, понимаете. Они на самом деле так делают. Воют на луну.

С неспешностью старого человека он достал из заднего кармана платочек и вытер себе щеки.

Я протянул ему руку, и Дик крепко ее пожал.

— Вы нравились ей, хотя она никак не могла вычислить, что вы за тип. Говорила, что вы ей напоминаете какое-то приведение, как их показывали в старых фильмах тридцатых годов. «Он яркий и сияющий, но не полностью здесь», — так она говорила.

— Я не призрак, — возразил я. — Обещаю вам.

Он улыбнулся.

— Нет? Я наконец-то сподобился проверить ваши рекомендации. Это было после того, как вы уже поработали некоторое время у нас на подмене и так прекрасно поставили ту пьесу. С теми, что из школьного округа Сарасоты, все вполне нормально, а вот дальше… — Он помотал головой, пока что не теряя улыбки. — А та ваша бумажка из какой-то фабрики дипломов в Оклахоме…

Я прокашлялся, тем не менее, без толку. Ни слова выговорить не мог.

— И что это для меня значит, спросите вы? Немного. Были времена в этой части мира, когда мужчина мог въехать в город с несколькими книжками в седельных сумках, очками на носу и галстуком на шее и стать директором школы и оставаться им в течение двадцати лет. И было это не так уж и давно. Вы замечательный, к черту, учитель. Дети это понимают, я это понимаю, и Мими также это понимала. А для меня это очень много значит.

— А Эллен знает, что я сфабриковал кое-какие документы?

Так как Эллен Докерти исполняла обязанности директора, а когда в январе соберется школьный совет, ее утвердят в этой должности полностью. Других кандидатур не было.

— Нет, и не узнает. Не от меня, по крайней мере. Мне кажется, ей этого не следует знать. — Он встал. — Но есть один человек, который должен знать правду о том, где вы были и что делали, и человек этот небезызвестная нам леди библиотекарша. Если у вас с ней это серьезно, то есть. А серьезно ли?

— Да, — ответил я, и Дик кивнул так, словно это решало все.

Хотелось мне, чтобы так это и было.

Благодаря Дику Симонсу Сэйди, в конце концов, узнала, что это такое — заниматься любовью после заката солнца. Когда я спросил у нее, как ей это, она ответила, что чудесно.

— Но еще больше я заведомо предвкушаю, как проснусь утром рядом с тобой. Ты слышишь ветер?

Конечно. Тот ухал филином под карнизами.

— Тебе от этих звуков делается спокойнее?

— Да.

— Я сейчас кое-что скажу, у меня есть надежда, что ты из-за этого не испытаешь неудобство.

— Скажи.

— Мне кажется, я в тебя влюбилась. Возможно, это просто секс. Я слышала, что люди часто так ошибаются, но не думаю.

— Сэйди?

— Да? — она старалась улыбнуться, но выглядела оробевшей.

— Я тебя тоже люблю. И тут нет ни «может», ни ошибки.

— Слава Богу, — произнесла она и прижалась еще теснее.

Во время нашего второго визита в «Кендлвудские Бунгало» она готова была говорить о Джонни Клейтоне. «Только выключи свет, хорошо?»