Андрей Дай - Поводырь (СИ)

Записку я тут же сжег.

Это был третий Николай за последние два дня, и игнорировать подсказки «руководства» я больше не мог. Тем не менее, спустя всего пару часов, появился Николай и четвертый. Явился преподобный Серафим, и сообщил, что у меня будет не более часа на следующий день рано утром, за тем, чтоб, не привлекая излишнего внимания, помолиться у чудотворной иконы Николая-Угодника. Он все понимал, этот странный, писклявый воробышек в рясе. У лютеран сложные отношения с изображениями Бога или Святых. Совсем не хотелось прослыть ненормальным лютеранином.

И вот я стоял на коленях перед… Перед своей новой Судьбой, наверное.

Все, что я успел натворить в этой, новой для меня, жизни не так уж и сильно могло изменить историю. Ну, был Герман Густавович Лерхе — Томский губернатор. Поддерживал промышленность. Старался дружить с купцами, враждовал с бароном Пфейлицер-Франк и ловил несчастного Караваева. Собрался съездить в турпоход на Юг Алтая. И что? Это даже не капля в море, это атом во Вселенной. Ничто. История складывается из переплетения судеб миллионов, миллиардов людей. Каждый, в какой-то мере, влияет на всех других, и на те символы, что навеки выбиваются на скрижалях.

Просто у всех эта мера разная. Вася Пупкин из деревни Гадюкино, Зачуханского уезда, Тьмутараканского округа, Окраинной губернии — ни разу в жизни так и не побывавший в городе, оставит след лишь в своих потомках. И то, при условии, что они выживут. А в честь Королевы Британской Империи, любящей своего мужа, принца Альберта, до умопомрачения, дурнушки Виктории, назовут целую эпоху.

Моя мера, пусть я даже и не последний человек в Сибири — тем не менее — не более чем строчка в учебнике «Для студентов и преподавателей специализированных ВУЗов». А вот наследник Престола, Великий Князь Николай Александрович — это глыба, продавливающая ткань Истории. И все-таки, в то зябкое утро, именно от меня зависело — появится ли в школьных учебниках «Эпоха царствования Николая II Александровича» взамен «Эпохи Александра III».

Но если бы только выбор между двумя потенциальными государями был поводом для раздумий — я уже писал бы письма по заранее, давным-давно приготовленным адресам. К сожалению, все было намного-намного сложнее.

Перво-наперво мне нужно было решить — станет ли лучше мой стране, останься Николай жив.

В той книжонке, под влиянием которой я вообще вспомнил о грядущей трагедии в Монаршей Семье, царевич описывался, как весьма умный, прекрасно образованный, добрый и тактичный молодой человек. Однако об усопших редко говорят плохое. Тем более, о тех из них, кто ушел в столь юном возрасте. В справке же Василины о личности Великого Князя нашлось замечание, что парень этот — скрытен и хитер. Со дня официального провозглашения его Наследником Престола, ни единым словом или намеком, он не дал понять к какой именно партии — либералов-реформаторов или консерваторов-ретроградов тяготеет. Великий Князь Константин Николаевич — лидер и символ реформаторов приходится Николаю дядей. Но ни каких слишком уж тесных контактов они не поддерживают. С другой стороны, Костя Победоносцев — один из воспитателей Наследника — ярый приверженец промышленного развития России. Главный же руководитель воспитания цесаревича, граф Сергей Григорьевич Строганов — большой патриот Державы, председатель Московского общества Истории и Древностей Российских. Ежегодно снаряжает на свои деньги археологические экспедиции. Основал недавно Императорскую Археологическую комиссию. В 1861 году, после обнародования Манифеста, дал вольную почти двумстам тысячам крепостных. Из них почти пятидесяти тысячам — без каких-либо выкупных платежей.

Достойный, короче, человек. И учителей Наследнику подбирал тоже не только по уму, но и по сердцу. Один из них — учитель словесности — Федор Иванович Буслаев — личность прямо-таки одиозная. Яркая. Собиратель былин, легенд и сказаний. Проповедник славянофильства, из тех, кто всерьез полагает, что Россия — родина слонов. Была бы у моего Герочки фамилия — Иванов — я бы не переживал. Но Господь дал мне, потомку томских кержаков, в новой жизни тело лифляндского немца — Лерхе. И вот доказывай потом, что не верблюд и семья наше, за сто лет российского гражданства давно обрусела… А если учесть, что отец Герин в свите принца Ольденбургского состоит — так сказать, «председателя» германской партии при дворе, так и вообще…

Как бы, сохранив такого наследника, не пришлось потом подыскивать другую страну пребывания. Вряд ли конечно. Слишком уж много подданных у русских царей носят германские фамилии. С Петра Великого считалось, что немцы — опора трона. Обязанные Романовым своим положением, не любимые народом, пришлые люди, действительно оставались наиболее надежной частью дворянства. Я уж не говорю, что одним из адъютантов царевича, вместе с младшим князем Барятинским, служит барон фон Рихтер, а секретарем Федор Оом. Оба из курляндских немцев. И нет ни каких сведений, что «работодатель» своими подчиненными недоволен. Рихтер — приставлен Николаю Императором, а секретарь — матерью, но не дай Бог им оступиться — ни царственный отец, ни Императрица, держать подле любимого сыночки их не станет.

О брате Николая, Александре — известно тоже не много. Силен. Нескладный и неловкий. Очень любит старшего брата, и пребывает под полным его влиянием. В книжонке пятнадцать лет его правления описываются двумя абзацами. Царь-Миротворец — не вел ни одной войны. Расцвет промышленности и торговли. Стабилизация экономики. Строитель железных дорог. Но придавил революционное движение так, что они и пискнуть без разрешения не смели. Такую контрреволюцию устроил, так пружину сжал, что стоило его сынуле чуточку вожжи отпустить — тут же и рвануло. Александру бы грамотного политтехнолога в помощь, чтоб и бомбистов всяких к ногтю, и чуточку свободы в массы — цены бы этому царю не было!

Но он хотя бы имел возможность проявить свои способности. Николай этого был лишен. И какова вероятность, что младший брат лишь неумело воплощал идеи старшего? Мог же наследник делиться мыслями хотя бы с любимым братом. Так что это вполне может оказаться правдой.

Ну, ладно. Допустим, Николай достоин получить трон. Но получит ли? Не в том смысле, что случится переворот и от власти юношу ототрут. Это в России девятнадцатого века — просто фантастика. Но поставленный уже после смерти диагноз — спинномозговой менингит — это реальность. И даже если сейчас, весной 1864 года, за год до смерти парня в той, другой истории, болезнь еще не проявила себя в полной мере — вопрос вопросов — способна ли нынешняя медицина бороться с недугом? Что толку бить в набат, если амбар все равно сгорит?