Владлен Щербаков - Спасение неизбежно Октябрь 2012

— Меня зовут Иви Ченг, я военный переводчик. Наша делегация возвращалась с переговоров. В нарушении договоренности о перемирии вертолет был обстрелян группой неизвестных. По предварительной оценке вы являетесь противником той группы. Если это так, прошу не препятствовать нашей эвакуации.

— Вы всерьез полагаете, что в настоящее предапокалипсическое время враг моего врага – мой друг? И поэтому машете исподним незнакомым людям?

Губы девушки дрогнули, глаза моргнули. Переводчица быстро справилась со смущением, ажурный лифчик помещен в карман куртки, взгляд прямой и спокойный:

— Что Вам от нас надо, господин Кабанов?

— Вот это деловой разговор. Прежде всего, хочу также спросить, что Вам здесь надо? Вам, китайцам, на моей земле? Также сразу хочу добавить, что перемирие ваше мне до одного места! – тон переговоров накалялся.

— В таком случае, — девушка тоже повысила голос, — почему вы вышли на переговоры? Сил не хватает молча уничтожить?

Вслед за красотой в актив Иви Ченг пошли ум и храбрость.

— Время работает на нас. Через несколько минут подтянется большая часть отряда. Мы на своей земле, тяжелого вооружения у вас нет, зато есть раненные.

Большая часть отряда как раз находилась перед китайцами. Судя по сузившимся глазам, китаянка догадывалась об этом.

— Мистер Кабанов, учитывая неоднозначность ситуации, предлагаю разрешить ее наиболее гуманным способом.

— Интересно, каким же?

— Мы выставим по одному бойцу для рукопашной схватки. Чья сторона проиграет, выполняет условия другой. – Китаянка явно рассчитывала на своего верзилу–командира.

Габариты мистера Кабанова внушительные, но уступают китайскому товарищу. Козырем Дмитрия Петровича являлся Тремасов, но он ранен. Если не согласится, Кабанов и сам не промах. В любом случае большой потери не будет.

— Излагайте условия, мисс.

— Борьба идет до минутного нокаута, но в одном раунде. Разрешены все приемы, кроме ударов в пах, по глазам и крючок.

— То есть рот не рвать.

— Да. В случае победы нашего бойца, вы отпускаете нас с оружием. В противном случае мы выполним ваши условия, не нарушающие общепринятой морали.

— Если победа будет за нами, лично Вы, мадемуазель, ваш гражданский и командир вашего отряда проедут с нами для ответов на некоторые вопросы. Остальных мы отпустим с оружием. Обещаю, вашим жизням и здоровью ничего угрожать не будет. В течение нескольких дней вы будете моими гостями.

— Что ж, бойцы встречаются здесь через 10 минут, форма одежды №1. Зрителям, полагаю, достаточно будет укрытий в 100 метрах от арены.

— Верите в честность группы неизвестных? – Усмехнулся Кабанов.

— Я слышала о Дмитрии Кабанове.

— Вот такие пироги, братцы. – Кабанов совещался с бойцами.

— Лишние заложники в предстоящем обмене не помешают. Китайцы могли вести переговоры только с теми, с кем нам придется торговаться. Как нога, Леха? Если болит, я пойду разомнусь. Условия не смертельные.

— Нет, Петрович, — Тремасов уже расстегивал куртку, — я сам у него сердце вырву.

— Кровожаден ты стал. Здоровьем не рискуй, если что, ложись, не корову проиграешь.

Добродушное лицо Тремасова играло злые шутки с героями околокриминальных забав. Завитушки русых волос, глаз несерьезного василькового цвета, веснушки на картофелине носа, но самое обидное – детская улыбка с издевательским блеском ровного ряда зубов. И такой простак призывает к порядку. При такой физиономии, отсутствии истеричности в голосе габариты тяжелоатлета хулиганов не смущают.

Хулиганов развозили по больницам, а Леха решил легитимизироваться. Через полгода после армии пошел на службу в ОМОН. Теперь Леху выдавали лишь васильки глаз в прорезях черной маски. 5 лет от отпуска до отпуска – общага, тревоги, выезда, командировки, боевая подготовка, исполнение противоречивых приказов, тупое ожидание с оружием в сведенных от напряжения руках. Отпуск – спивающиеся сверстники, девчонки с 16 лет в город уезжают, нормальные давно замужем, шалавы не прельщают заводить семью. Родительский дом отрада. Отец с матерью совсем не старые, на здоровье не жалуются. В роду Тремасовых алкоголь не приветствовался, тяги к этой отраве не было. Поэтому и выглядели молодо, но жили на отшибе. Не любили род в деревне.

В городе отдыхал морально и, как ни парадоксально, физически в спортзале. Благо специфика службы поощряла. Физподготовка входила в состав боевой, занятия в отведенные часы под управлением опытных инструкторов. Спарринги, ведение боя в составе группы, ведение боя против группы, нападения с оружием, без оружия, защита. После групповых занятий Алексей занимался в одиночестве. Нервная система требовала успокоения. К восточным боевым искусствам Леха относился без должного пиетета. Надуманными считал ритуалы, неудобные позы, крики на непонятном языке.

Отрешенное сиденье в углу спортзала перед занятиями медитацией не признавал. Одушевление снарядов, разглядывание опилок через кожу в мешке, представление кирпича бруском пенопласта считал чем‑то само собой разумеющимся.

Прозвище «Топор» Леха вначале получил не только за дробление предметов. Где‑то может и был намек на простоту хозяйственного предмета. Слава богам, изобретатели прозвища тоже тупыми не были, о намеке не распространялись. Сообразительность и эрудированность Тремасов тщательно скрывал. Не потому что шпион, а потому что скромный.

Своим трудом Леха считал выполнение приказов. Распоряжения командиров часто не соответствовали общепринятой логике. Обсуждать приказы не положено. Леха ни с кем и не обсуждал. Рассуждения ровными кирпичиками складывались внутри собственной черепной коробки. Служебная программа исправно двигала частями тренированного тела. Вирус естественным образом занесен реальностью.

Гриф отдаляется, кубометр воздуха с шумом покидает легкие. Середина тренировки, мышцы раздулись от крови, молочная кислота только начала накапливаться. Тело радуется серотонину. Жим лежа, вес 120, 8 повторение. Тремасов работает без страховки, отказ для пауэрлифтинга. Сердце и суставы беречь нужно. Для 9 раза силенки остались. Еще разок? Звук сирены решил проблему. Гриф громыхнул на стойку, Леха поднялся, переглянулся с товарищами на фоне отзвона снарядов. По сдвинутым бровям стекает пот, лица блестят желваками. Тревога за 2 часа до отбоя. В фиолетовых окнах кружит снег. Остывать придется на ходу. Ничего, чистое белье, скорость, молодость, адреналин. На войне не простывают. Воевать особого желания нет, тем более зимой. В декабре и на Кавказе холодно. Так вроде ничего не предвещало, туда планово засылают. Сейчас сгоняем с ментами, к утру отобьемся.