Владлен Щербаков - Спасение неизбежно Октябрь 2012

— Подумай, Андрей, где горец нагадил. Похоже, большую гору разгребать придется. Полиция, ФСБ со своих сторон покопают. Муфтий снова про угнетение мусульман трубит. Сверху давят — надо найти. Ежедневный доклад. По средам совместное совещание с полицией.

Особого энтузиазма в словах руководителя следователь не уловил.

Так, что мы имеем? Букет статей. Убийство, покушение на убийство на почве расовой ненависти, хранение оружия. Терроризм под вопросом. Сколько важных людей в сводке отметилось. Протокол осмотра места происшествия у входа в спорткомплекс, видео с камер наблюдения, протокол осмотра ВАЗ 2105, опрос Магомедова, устроившего погоню за подозреваемым. Куча дактопленок, две пули, похожие на зубные коронки – «Срочно на экспертизу!» Бидонова уже не допросить – овощ и моргает то с трудом. Полицейские рапорта: само собой – никто ничего не видел и не слышал. Зацепиться пока не за что. Что ж приведем бумаги в порядок. Вещдоки экспертам, операм поручения, бидоновским друзьям повестки на допрос.

Национальная безопасность под угрозой — националисты поднимают голову. Титульная нация посмела хрюкнуть. Нет плохих наций, защитим меньшинства! Не допустим гражданской войны, раздробления государства!

Тухлятину маскируют соусом толерантности. Повара на кухне расторопные. Нужные блюда – садитесь жрать, пожалуйста.

Через неделю на столе Асташова ответы на запросы. Обычно ФСБшные базы рожают месяцами.

Отпечатки пальцев – имеются совпадения. Ходжоев, Садыков судимы за разбой, грабежи. Временная прописка в селах области.

— Ни хрена себе! – Андрей пытается пригладить вихры. Справка федеральной пулегильзотеки: «представленные образцы пуль 5,6 мм совпадают с образцами, отстреленными из карабина «Барс» №…, зарегистрированного на Кабанова Дмитрия Петровича, 1970 г. р…» Номер паспорта, прописка. Плюс отметка об утрате оружия в феврале 2011 года.

— Как же утратил? Квартиру вынесли? Надо проверить. Уже что‑то.

Асташов набирает номер начальника угла районного управления полиции.

— Сан Саныч, приветствую. По бидоновскому делу интересная информация пришла. Желательно тебе самому подъехать.

Совещание в среду в усеченном составе. Исполнители работают по плану с учетом новых данных.

Кабинет Трухмана чист и свеж. Новая мебель после ремонта. Кондиционер, микроволновка на отдельном столике. Лишь столетний раритет в углу напоминает о суровости ведомства. Старинный крупповский сейф – причуда Трухмана – с трудом закатили, подкладывая черенки от лопат, четверо гастарбайтеров. Над креслом руководителя портрет никому не известного нового всенародно выбранного клоуна.

За перпендикулярном Трухману столом Асташов сидит напротив начальника уголовного розыска.

Представитель ФСБ расположился у кофейного столика. По статусу полагается подчеркнуть исключительность.

— Я сам Кабанова из проруби вытаскивал. На ниве своей поехал глухарей пострелять, карабин в салоне был. Точно помню. На моих глазах машина под лед провалилась.

В мире Сан Саныча 30 разноугольных голов, формально предназначенных для раскрытия преступлений. 16 часов в день головомоек, совещаний, общения с отбросами человеческой породы. Редкие дни отдыха уничтожались спиртным. Выезда на природу в целях профилактики амнезии на красоты родного края.

— Охотнички! Глухарей с баранками вам не хватает! Летом «Ниву» вытащили, карабина не нашли. Кабанов по весне мог за ним нырнуть? – Лысая голова не всем придает брутальности. Трухману повезло с формой черепа. Все‑таки, скорее немец.

— Да кто угодно мог.

— Кто угодно Бидонова не сажал. По той убитой девушке следствие кто вел? Карапетян? Понятно. Не давно на родину уехал. Бидонов присяжными оправдан. Где Кабанов сейчас?

— Квартиру продал, убыл в неизвестном направлении, родных нет, связей со знакомыми не поддерживает. По учетам в мае 2010 УСБ на него оперативное дело завело.

— Где оно?

— Вы не поверите — пропало!

— Как такое может быть?

Костистые плечи поползли к ушам, быстрый взгляд в сторону кофемана (чуть не вырвалось сакраментальное «РОССИЯ»):

— А ничего оно нам не дало бы. Связи его и так известны, догадками сыт не будешь. Ничего против него нет.

— По 91 Кабанова задержать. — Тихий голос со стороны кофейного столика.

— Что это даст? Говорить он не будет, никто из наших колоть его не станет. Вам он тоже не по зубам.

— Был бы человек, методы найдутся. — В тихом голосе маньяческая уверенность.

— Стоп. Это дело следователя — закрывать или нет. Тем более человек отсутствует. Объявлять в розыск оснований недостаточно. – Брутальный Трухман раболепием не страдал, как черту подвел:

— Ищите, господа полицейские.

На следующий день ближе к полудню на столе Асташова тренькнул телефон.

— Здравствуйте. Нельзя ли услышать следователя Асташова?

— Здравствуйте. Это я. Вы по какому вопросу?

Ответ заставил вздрогнуть от неожиданности.

— Андрей Сергеевич, моя фамилия Кабанов.

Подозреваемый предупреждает ряд вопросов:

— Товарищи мне передали, что вам нужно меня допросить по какому‑то уголовному делу. Я готов прибыть в указанное вами время.

— Да, Дмитрий Петрович, вас не обманули. А по какому именно делу товарищи не передали?

— В товарищеские отношения не входит разглашение служебной тайны.

Да уж, конечно, Дмитрий Петрович! Рисковый вы человек.

— Завтра к 10 часам жду вас по адресу…

— Адрес я знаю. Вот незадача какая. Завтра утром мне надо быть в районной больнице. Возраст дает о себе знать, боюсь как бы не нашли чего серьезного. Еще не поздно. Я как раз в городе, через 2 часа могу быть у вас. Если вы не заняты.

Асташов не нашел повода отказать. Трухман на месте, с кем посоветоваться будет.

— Хорошо, жду вас в 17–00.

Перед тем, как положить трубку, Асташову почудился посторонний щелчок в звуках коротких гудков.

Кабанов приехал за час до назначенного времени. Автомобиль, теперь это девятка без особых примет для дорожной полиции, припаркована в соседнем дворе. Пройти в здание комитета трудностей не составило. Контингент поменялся, уверенность, с которой Дмитрий зашел в дверь вместе с одним из следаков, не позволила последнему поинтересоваться целью визита. Мало ли к кому опер пришел. В знакомом коридоре граждане, по виду свидетели, ждут вызова. Кабанов присел, стараясь не выделяться. Из кабинета в кабинет метаются стажеры, одернули мини–юбки секретарь и серьезная на вид следователь.

Кабанов смотрит, слушает, проникает в обстановку. Обрывки фраз из кабинетов, разговоры в коридоре, контроль за прибывающим транспортом через стеклянные двери — для бывшего опера как кости мамонта для палеонтолога.