Андрей Дай - Поводырь в опале

Эти, нечаянно совпавшие с прибытием китайской торговой делегации, приготовления меня только радовали. А вот другие слухи — вовсе нет. Вот откуда, скажите на милость, томичам стало известно, что у меня карта месторождений есть? Яков Ильич Акулов — управляющий моего страхового общества — при каждой встрече «хоть единым глазком» посмотреть просит. Однажды на заседание магистрата зазвали, так и там гм… тактично намекали. Есть там еще один неугомонный Яков. Только не Ильич, как Акулов, а Иванович. Кандидат, то есть — заместитель городского головы, купец первой гильдии, Яков Иванович Петров. Умный и властный мужик. И с несгибаемой волей. Говорят, он раза три разорялся до того, что мебель из дома распродавать приходилось. И каждый раз вновь поднимался. Занимался торговлей — лавок штук тридцать по городу имел. Недавно вот транспортным бизнесом увлекся. Пока кирпич в Томск свозил с окрестных заводиков, но уже и к Нестеровскому с предложениями обращался. Уголь с Анжерских копей возить хочет.

А тут пристал, как банный лист. Хочет, мол, совместно с зятем своим, нарымским второй гильдии купцом Титом Кайдаловым, чего-нибудь полезное для Отечества из земли выкапывать. Наверняка, дескать, не углем единым земля Сибирская богата. Может и еще чего-нибудь для них в моей карте сыщется?

Главное, спрашивает один, а ответа ждут все. Сидят, улыбаются. А глаза жесткие. Нехорошие такие глаза. Вроде как — чего это ты, господин начальник, от общества бумагу свою прячешь? И сам не ешь, и другим не даешь…

Подумал я, и объявил, что готовлю аукцион концессий. Вскорости и условия обнародую. Что где лежит, сколько примерно денег нужно для разработки, и какие дополнительные требования я, от лица Империи, буду предъявлять. Взглянул на хитрые морды, и добавил, что, если на месторождение меньше трех заявок будет, оно с конкурса будет сниматься.

Потом уже, по дороге домой, сам себя корил. Чего мне эта мысль раньше-то не пришла? Цемент нужен? Еще как! И цемент и известь. Асбест, графит, медь, цинк и олово. Руда железная. Оптическое стекло. Гранит облицовочный и мрамор. Нефть и углехимия. Что это я все сам должен осваивать? Пусть и другие потрудятся на пользу краю. Я только социальные гарантии для работников буду требовать, чтоб мастеровых не обижали. А наш с Асташевыми банк под это все кучу кредитов раздаст. Что бы еще этакого придумать, чтоб выгодно было в Россию вывозить? Нужно записи свои столичные полистать. Что-то мне такое про уголь и угольные смолы Зинин вроде говорил. И про кислоты…

От суженой послание пришло загадочное. Все такое таинственное, иносказательное. Можно подумать — среди тех, кто такую корреспонденцию обязан просматривать — одни идиоты подобрались, и намеков не понимают. Особенно, когда некие, практически уже свершившиеся события, прячутся под маской слухов. Снова молва, снова непроверенные — из первых, так сказать, рук — данные. Ну, что за народ?!

«Батюшка говорит, было несколько опрометчиво с вашей, Герман, стороны отказаться присутствовать на, сами знаете каком, венчании, — писала по-французски крупным, округлым почерком неожиданно вспомнившая о моем существовании Наденька Якобсон. — Папа жениха справлялся о вас, и выглядел слегка удивленным. Молодые, ни в коей мере не обижаются на вас. Молодой супруг даже высказался, что и сам легко поменял бы всю эту пышную суету и церемонии на столь же полезное несчастной Родине дело, как у вас. Тем не менее, та сударыня, которая все еще благоволит вам, и по-прежнему называет вас не иначе, как «мой рыцарь», советует остерегаться».

Сердце омыла волна тепла, и я едва смог побороть желание тяжело вздохнуть.

Бросил взгляд на стоящие прямо перед глазами фотографии Дагмар и Никсы. Я уже практически не сомневался, что фрейлина Великой княгини Марии Федоровны, писала свое сообщение под диктовку своей госпожи. Не удивлюсь, если выяснится, что Дагмар с Николаем прежде все тщательно обсудили. Не те это люди — особенно привыкшая к вниманию окружающих датская принцесса — чтоб не пытаться затеять свою, пока мне непонятную политическую игру. И раз уж я открыто заявил, что вхожу в число сторонников наследника, то и это неявное предупреждение о грозящей мне опасности — совершенно естественный ход. О своих людях положено заботиться, иначе и остальные разбегутся.

«При дворе ходят слухи, что вы, милый Герман, в Петербурге успели обзавестись не только друзьями, но и весьма влиятельными врагами и завистниками. Ваш начальник по службе, не преминувший приехать на церемонию, пытался вас защитить перед злыми языками. Только, вам должно быть известно, что военная доблесть плохой помощник в галереях дворцов, — а вот такие фразы у моей Надежды Ивановны, воспитанной на бульварных дамских романах, родиться в голове не в силах. Тут явные следы классического образования. — Возле Родителя нашего жениха часто видят одного господина, радующегося каждому вашему промаху. Ваша прекрасная госпожа, месье рыцарь, была бы рада, если бы вы выбрали время для того, чтоб лично засвидетельствовать ей свою готовность служить и впредь. А для старшего поколения — конечно, важно знать — с каким почтением вы к ним относитесь. Злые языки, как вы знаете, со временем способны убедить готового их слушать человека в чем угодно».

Едрешкин корень! Если это не намек на обвинения меня в поддержке идей сепаратизма, то я вообще ничего не понимаю. Павлуша Фризель буквально на днях напоминал об очередном ежегодном всеподданнейшем отчете. Что бы этакого там написать, чтоб этот «папа жениха» — император Александр Второй навсегда уверился в моей лояльности?

«Маман моей госпожи предложила молодым отправиться на юг, к Черному морю. Вы знаете, Герман, как был болен еще недавно молодой муж. Однако же, судачат, что вместо южных морей молодожены просятся на восток. А с ними и младшие родственники жениха, тоже часто вас вспоминающие в разговорах. И если это, почти невероятное событие, все-таки свершится, все они хотели бы застать вас в добром здравии, а не вызванным в душную и пыльную столицу по какому-нибудь пустяку».

А это я как должен был понимать? Цесаревич с Дагмар решили меня навестить? Еще и братьев Никсы хотят с собой притащить? Что за бестолковый вояж! У меня тут и достопримечательностей-то нет. Не наскальных же человечков на кручах вдоль Томи наследнику престола показывать. И что означает — «вызванный в столицу по пустяку»?

«Дядя тоже очень вас ценит, и уже несколько раз в шутку парировал нападки на вас, заверением в том, что непременно примет активнейшее участие в вашей судьбе, ежели недоброжелателям удастся все-таки лишить вас, вашей уютной норки в глухом лесу».

А! Вон в чем дело. Кто-то — наверняка или граф Панин, или какой-то из его подпевал — пытается скомпрометировать меня в глазах царя, а Великий князь Константин Николаевич грозит оппонентам, что готов назначить опального губернатора на какое-нибудь видное место в столице. Ну, надо же такое выдумать, обозвать мой Томск, мою Сибирь — «уютной норкой в глухом лесу»!