Марик Лернер - Совсем не прогрессор

Вывод прост: придется улучшить систему, позволяющую продвигать наверх первых и оттеснять от власти третьих. Подходы к заслугам и привилегии должны стать официальными. Кто-то имеет возражения? Нет. Вполне справедливо звучит. Если я воевал и награды имею, мне уважение положено. И обратное столь же верно.

Наружу все равно выходит исключительно конкретный результат в виде решений правительства, и о происходящем внутри, под ковром, мало кому известно. Пошла полная централизация управления. Интересы отдельных республик побоку. Кроме того, наличие фактически двух администраций и сверху и на местах не прибавляло системе работоспособности. Поэтому началось формальное сращивание партийного и советского аппарата, превращение их в единую систему. Оно и раньше было, однако сейчас непосредственно за партией, как таковой, осталась лишь идеология. Между прочим, отнюдь не маленькое дело.

Поднятие роли хозяйственников и загон под лавки партийцев не скрывались и большинством населения одобрялись. Партия нынче обеспечивает идеологию, и все. В управление страной не вмешивается. Ей не привыкать менять линию. Тем более что, убирая одних, освобождают места для других. И карьеру делают отныне в Совнархозе, а не в Политбюро. Внешне это стало заметно не сразу, однако советским людям лишний раз разжевывать не потребовалось. Глянул на фотографии вождей в газете — ага! Эти сдвинулись, а тех уже и нет.

Система изменилась, и серьезно. На первые роли вышли профессионалы, а умельцы поговорить лозунгами куда-то стремительно исчезали. Впрочем, одно осталось неизменным. Чиновник предлагает кандидатуру на нижестоящую должность — он несет ответственность за все действия своего протеже. Раньше это было при рекомендации в партию, теперь — при назначении на ответственную должность.

Потом начался пересмотр Конституции. Обязательно по просьбам трудящихся! В стране вводится пост президента, причем ему и формально прописывают большие полномочия. Все национальные республики, автономные области и прочие национальные образования упразднялись. Страну поделили на 25 экономических районов СССР, которые в свою очередь разделили на области (120–140 всего).

В СССР вырос новый тип общности — советский человек. Нечего себя отделять от остальных. Все обязаны включиться в строительство светлого будущего без всяких оговорок. Любые формы федерализма категорически отвергаются. В СССР существуют единое культурное пространство и экономические интересы. При этом местных начальников переводили в тьмутаракань, а на их место уже без всякого политеса присылали людей из центра, старающихся отнюдь не для своих родственников.

Очень к месту пришлось Азербайджанское дело. Любой серьезный пост от секретаря райкома до начальника милиции продавался в Баку по определенному прейскуранту. Даже чиновники от культуры готовы были давать взятки. Через год они все равно возвращали затраты, продолжая делать регулярные взносы выше. Вся республика была одной большой сетью коррупционеров с самого низа до самого верха. Ничто не делалось без взятки.

Арестов были сотни, ценности изымались ведрами, и вскрытые связи тянулись по всему Кавказу и в партийный аппарат выше. Выросли новые, уже советские ханы и баи. Решительная борьба с ними, а также назначение честных проверенных кадров (очень часто из бывших заслуженных офицеров) были объявлены основной задачей и стали одной из пропагандистских причин отмены национальных республик.

Москва и раньше пыталась бороться с клановостью. Так, например, в Узбекистане оба председателя Совмина — Мавлянов в тридцатые и Сегизбаев в сороковые — были для местных чужаками и, пытаясь проводить политику, идущую вразрез с устремлениями местной верхушки, встретили активнейшее сопротивление. Пришлось снимать их с занимаемых должностей. Теперь другое дело. Назначенец Кремля имел огромные полномочия и опирался на других чужаков. А любые саботажники получали подходящую на любой случай пятьдесят восьмую статью за буржуазный национализм, сепаратизм и агитацию против советской власти и отправлялись добывать для страны золото на Колыме.

Серьезных восстаний не было. Во всяком случае, в учебниках упоминаний о них не найдешь. Реально крови было много, да все больше местные спонтанные выступления. Вилами против пулеметов ничего не сделаешь. А мятежников давить не стеснялись. Еще не забылась Гражданская война и всевозможные антоновщины с махновщинами. Что бунтовали нацмены — еще хуже: сепаратизм и национализм.

В результате в центре стали жить заметно лучше, по окраинам серьезно хуже. А чтобы заглушить недовольство, в стране вечного дефицита ввели распределение по заслугам и происхождению. Кому больше, кому меньше. Такой интересный стимул подниматься выше. Заслужил ударным трудом (все равно — на предприятии, в НИИ или армии) — Седьмое управление МВД непременно учтет и отметит. Оно давно по количеству работников переплюнуло все остальные управления, вместе взятые. Трудятся в поте лица — и масса организаций обязана не просто сообщать информацию, а еще и выслушивать указания.

И не самый плохой вариант. Почему отдельные отрасли или города обязаны снабжаться лучше за счет других? Люди важнее. Если человек доказал свою полезность, он и жить должен соответственно.

— Надя звала? — дернувшись, спросила Галя.

— Тебе показалось, — поцеловав ее в макушку, заверил Сашка. — Все нормально. Даже не ворочалась. Я бы услышал.

— А, — пробормотала она, устраиваясь удобнее, — ты здесь. — Уткнулась ему в плечо и вновь заснула.

— Я здесь, — подтвердил Сашка шепотом, дальше он уже продолжил про себя: — И собираюсь очень долго здесь находиться. Хрен меня выгонишь. Умудрился проломить вечную недоверчивость настороженной и ждущей неизвестно какой гадости — придется стараться и в дальнейшем. Я сам этого хочу…

Принялся опять за свои воспоминания. Для начала всю прежнюю политику на освобожденных землях в Восточной Европе похерили, в обмен на выход из Австрии, Финляндии, прекращение поддержки Китая (гоминьдановцев все одно поперли, но это уже мелочи) и еще кой-какие мелкие уступки достигли договоренностей с Западом. Не их дело, что в нашей сфере влияния происходит.

Очень жестко, даже по отношению к первым годам, принялись за эксплуатацию Германии. Не просто вывоз оборудования — отгородив стеной, заперли восточных немцев в натуральном концлагере и погнали на работы. Тот, кто хотел тысячу лет славянского рабства, не должен ни на что жаловаться, а обязан смиренно благодарить за оставление его в живых на любых условиях. Для недовольных всегда найдется место далеко на Востоке. Сибирь большая, и леса в ней много.