Жан-Анри Руа - Битва при Пуатье

Это требует комментария. Предприняв данную попытку исследования, мы служим не истории в целом, а лишь извечной и естественной жажде знания. В конечном счете разве нормально отсутствие хотя бы одной работы, нацеленной на популяризацию и синтез, которая отразила бы нынешнюю стадию изучения и современные исследования битвы при Пуатье так, чтобы в итоге подчеркнуть известное и раскрыть неясное? Под таким предлогом мы решительно заявляем в дополнение к нашим предыдущим утверждениям – сражение столкнуло армии под небом земли пиктонов.

Примиряющее мнение Рейно может служить точкой соприкосновения для двух гипотез, Тура и Пуату, – удобная классификация, но нам она совсем не по душе, настолько она смахивает на мелочный и беспредметный спор. Слишком уж это напоминает дискуссии о рождении Декарта.

В «Нашествии сарацин на Францию» Рейно предлагает привлекательное решение, говоря, что «встреча двух армий произошла у ворот Тура, предместья которого уже были разграблены; в битве, имевшей место в окрестностях этого города, сарацины потерпели крах, но окончательной их гибель стала у стен Пуатье».

На самом деле, позволительно высказаться чуть более энергично. Все гипотезы, построенные вокруг Тура, черпают вдохновение у арабов. Повторим, мы отдаем предпочтение большинству наших хроник и анналов, которые в данном случае невозможно обвинить в пристрастности. Куда эффектнее в смысле того, чтобы польстить новой династии, было бы представить дело так, будто ислам был остановлен у самого подножия величайшего и богатейшего символа всего галльского христианства, аббатства Сен-Мартен. Почему наши хронисты придерживаются более скромного «около Пуатье»? Лишь потому, что хранят верность истине. Совершенно очевидно, что слово «Тур» здесь звучало бы гораздо более впечатляюще.

Древнейшим рассказом является продолжение работы псевдо-Фредегара, написанной в 736 г. под влиянием Хильдебранда. Она не дает ни малейшего намека на место сражения. Точно так же лишен этой подробности и текст, который долгое время приписывался Исидору из Бехи, но на самом деле принадлежит кордовскому или толедскому Анониму.

Annales Metenses priores (Большие мецские анналы), относящиеся к 805 г., опираясь на предшествующие редакции, добавляют то самое, чего нам недоставало: Juxta urbem Pictavem (Возле города Пуатье).

В IX в. хроника Фонтанеля или Сен-Вандриля, источником для которой, по-видимому, послужила хроника Муассака, дает то же in suburbio Pictavensi (в предместье Пуатье), в то время как анналы Мюрбаха сообщают – ad Pectaves (около Пуатье). Аналогичное уточнение можно видеть в анналах Аниана, Цезаря Барония, церковных анналах Франции и многих других текстах, вроде летописи Санкт-Арнульфа, аламаннских анналов или хроники монастыря св. Рихария.

Так что большинство древних и современных историков помещают битву в район Пуатье, а многие из них конкретизируют – между Вьенной и Клайном. Мы не решаемся и далее погружать вас в эту путаницу имен – Мабийона, Мишле, Леви-Провансаля, Лависса, д'Анкетиля, Виардо и многих других, не менее известных.

Если принять эту свободную локализацию, можно перейти к поиску следующего элемента, которому мы хотели бы придать дополнительную, непреложную точность.

Эту деталь к нашим достоверным фактам добавляют арабы. (Вопреки мнению Ибн Хайяна, наше одобрение получает Ибн Идари.)

Речь идет о римской дороге, которая до того поразила воображение фанатиков Мухаммеда, что превратилась в немаловажный декоративный элемент. В спешке отступления она была для них сборным пунктом, Эль-Балат (мощеной дорогой), так что, при всей неопределенности рассказов о битве, мусульманские писатели называют ее: Балат эш Шуада, «дорогой мучеников за веру». Здесь можно спорить по поводу различных толкований слова «Балат». Выражение Балат эш Шуада встречается только с XI в. и исключительно у андалузских писателей. Прочие средневековые арабские ученые ограничиваются тем, что просто говорят: мусульмане вместе со своим вали погибли в битве как мученики ислама. Согласно этим авторам, термин Балат, напоминающий о римской дороге, переводится как мощеная дорога или тракт. Рейно, Уар, Форьель, Сегуин и Мерсье предпочитают первый вариант, в то время как Дозю, Леви-Провансаль и испанские историки Лафуенте у Алькандара и Кодера останавливают свой выбор на втором.

Специалисты единодушно опровергают заявление Ибн Хайяна, который связывает Балат эш Шуада со сражением при Тулузе, перенося при этом битву при Пуатье в Тур. Марсель Бодо кратко формулирует общее мнение: «Нетрудно согласиться с отрывком из Ибн Идари по поводу Дороги мучеников, Балат эш Шуада, чтобы сделать вывод – это событие имело место на мощеной дороге, что соответствует логике, указывая на римский тракт, а именно тот, который вел из Тура в Пуатье». Дежа, Рейно, Леви-Провансаль, Левиллан недвусмысленно привлекают внимание к этому же факту.

С настоящего момента мы должны отказаться от неправомерной интерпретации слова «мученик». Некоторые на основании этого термина берут на себя смелость поместить битву в окрестности галло-римского кладбища, расположенного на возвышенности Сен-Илэра. «Martiricum», на старофранцузском «martroi» действительно означает некрополь. Однако арабы не только не могли видеть этого «мартирикума, подходя к месту», но, кроме того, они никогда не применили бы выражение эш Шуада (от мат шадад, «он умер мучеником») к кладбищу галло-римлян, которых считали многобожниками и идолопоклонниками.

Таким образом, нам не остается ничего, кроме как ограничить свои блуждания между Инграндом и Пуатье пространством вблизи римской дороги. Можно ли еще сузить территорию поля боя?

Ла Палис наивно заявил, что враги могли столкнуться, только находясь на одном берегу реки, которая в этом случае не разделяла бы их. А это означает две возможные территории: между Инграндом и Сеноном или между Сеноном и Пуатье.

Прежде всего брод. Неужели мы допустим, что ночью перед битвой армиям Абд-ар-Рахмана удалось, оторвавшись от противника, переправиться через такую реку, как Вьенна, напротив Сенона? Помимо глупой неосторожности, это было бы подвигом, абсолютно неосуществимым в темноте и в виду вражеской армии, причем ее ответные действия на подобную дерзость даже не имели бы значения. Сражение желательно было начать следующим утром. Это было совершенно необходимо иметь в виду. Отрывок из Жития св. Леодегария позволяет нам оценить всю трудность, которую представляла переправа через реку:

«Когда в 681 г. останки епископа Отена, казненного по приказу Эброина, были перенесены в Пуату, сопровождавшая их процессия на некоторое время задержалась в Ингранде и затем снова двинулась в путь, а епископ Пуатье, Ансвальд, узнав о ее приближении, распорядился, чтобы из его епископского города Антран принесли вина для подкрепления бедных людей, следовавших за мощами. Затем погребальное шествие прибыло в Сенон, но ветер был столь яростным, а Вьенна столь бурной, что перевозчики посоветовали отказаться от попытки переправиться через реку».