Андрей Архипов - Ветлужская Правда

– Если приведу кованую рать, то род моей невесты защитить сумею, так или иначе. Однако мне не нужна ни смерть инязора, ни кровь эрзян! А уж если князь падет сейчас, то может последовать как гражданская смута, так и очередное нападение со стороны Мурома… Речь о другом: он мог бы изменить жизнь своих людей к лучшему, но не сделал этого, поэтому стал слабее.

– Но так ли велика выгода, как ты вещал инязору? Две тысячи серебром великое богатство, но в первое лето получишь лишь две сотни, а землю уже отдашь! Спрашиваю не ради любопытства, а…

– Сам посуди, не всякое русское княжество собирает за год дани в две или три тысячи полновесных серебряных гривен. А тут сразу десятую часть! И не за саму землю, а лишь за право на ней находиться и работать! Однако дело даже не в этом… Если бы инязор не брал звонкую монету, а вошел в долю трудом и землей, то получил бы не только растущую год от года выгоду, но и большее влияние на окрестные земли!

– ?..

– Ну сам посуди… Есть у тебя вещь, которая нужна всем и которой ни у кого больше нет! Князья да беки по соседству трижды подумают, прежде чем с тобой ссориться, а поместные бояре даже искоса не смотрят на сторону. Иноземные купцы тебе в ноги кланяются да попутный товар привозят для продажи, отчего он у тебя дешевле становится, а мытные пошлины растут. Свои торговцы делают то же самое, но еще и слухи несут из чужих земель, кто и чем живет. Местный люд богатеет на заработках, оттого твоя казна пополняется, а вои облачаются в добрые доспехи…

– Красно расписал, да только вместо всего этого придет рать чужая, и останешься ты гол как сокол!

– И такое может быть, но если ничего не делать, то точно съедят! И даже без соли! Не раньше, так позже, как только ты немного ослабнешь или просто не окрепнешь. Так что эрзянский князюшка в своей глупости и неприятии чужеземцев потерял возможность стать если не вровень с окрестными русскими владениями, то чуть ближе к ним! Стать новым Муромом, Суздалем!

– Инязор не князь, всего лишь вождь, великий хозяин по-вашему…

– Хрен редьки не слаще! А мы бы принесли не только богатство, но и знание, как ковать железо, добывать… Постой! То есть вы не его подданные? И он всего лишь первый среди равных?

– Его выбирали, коли ты об этом, но его сына уже вряд ли будут…

– Грр… Вот теперь мне понятно, что делать!

– Я отведу тебя к моему роду!

– К старейшинам?

– Мы потомственные вои, и нами правят не дряхлые старцы…

– Не суть! Я благодарю уже только за это! Как только ты все сделаешь, я освобожу тебя от данного слова, и тогда уж благодарность моя будет не только устная… Раньше отпустить не могу, извини!

– Я не обещал, что мои соплеменники пойдут тебе навстречу! Они лишь выслушают твои речи.

– Что я еще должен знать? Может быть, чересчур воинственные соседи или твой род умеет лишь воевать, но не работать руками… Что мне предлагать твоим вождям и чего опасаться?

– Предлагай серебро, женщин, невольников, не ошибешься. А опасаться надо тех соседей, которые, по твоим словам, трижды думают, прежде чем тебя сожрать! Анбала Хисама, наместника Сувара [56], что пребывает ныне в своих владениях по ту сторону Идели. Он сын самого Селима Колына!

– Того самого, что хана Айюбая в ловушку заманил и кто над Марданом ныне стоит?

– Того. Буртасы всегда сами кричали себе правителя, но Колына, к всеобщему удивлению, пока терпят. Достойный муж, не чета… кха… его сыну, который все время проводит со своей свитой в утехах. Однако не стоит свысока поглядывать на молодого наместника, когда соберешься творить что-то у него под носом! Он слишком подвержен безудержным желаниям своих казанчиев [57], поелику и опасен весьма. А Сувар рядом, лишь несколько селений мокши отделяет его от нас!

– Стоит с Анбалом встречаться, как мыслишь?

– Ты можешь расположить его к себе?

– У меня есть что предложить его отцу и, думаю, найдется чем порадовать его самого… Ну что, прорываемся прямо сейчас?

– Мой сын?..

– Ему нужен покой, если растрясем по дороге, то он точно умрет! Договорись об уходе с местной дворней, а платой поставь наших лошадей, все равно забрать их с собой не получится. Вот только если инязор узнает, что ты ушел с нами…

– Не бери в голову, Иван. Не посмеет он болезного воя за деяния его отца наказывать…

– А тебя за твой уход со службы? Ведь найдутся видоки, донесут, что добром со мной ушел…

– Обо мне не печалься, все равно другого выхода нет… А ты мыслишь, что за девку твою инязору ответ держать? Да он брату ее скажет, что знать не знал, ведать не ведал…

– Даже так?

– А кто жалует неудачливых?

– Сразу о том оговорено было?

– Хм… не без того. А также было сказано, что на воях, со мной ходивших, и родне моей не отыграется, если бесчестье на себя возьму и удалюсь из этих мест навсегда. Иначе, мол, головой выдаст или казнит прилюдно.

– Тогда зачем же ты так стремился к смерти, когда попал в плен? Ушел бы подальше, и все…

– Лучше она, чем долгая жизнь в нищете!

– И некому помочь?

– Многие дружат, лишь опуская свою руку в твое блюдо, а при любых невзгодах помогают врагам сбить тебя с ног!

– Ясно… Как говорится в одной умной книге, «ни богатства, ни бедности, Господи, не дай мне. Если буду богат – возгоржусь, если же буду беден – задумаю воровство и разбой…»

– Что собираешься делать?

– Если инязор еще не перекрыл подземный ход, то прямо сейчас уходим через него, а если перекрыл… В любом случае у него слишком мало людей, чтобы запереть нас тут!

– Сдюжишь ли? Погоня будет наступать на пятки, а сам он уже в этот миг собирает всех своих воев с близлежащих поселений!

– Надеюсь, что большая часть дружины отослана к приграничным крепостицам! Зря я, что ли, все последние дни окрестности баламутил?

– Выступаем?

– Выступаем!

Паутина, казалось, была везде. Она свисала с черных мокрых бревен, наполовину заросших белесой мохнатой плесенью, летала в воздухе невесомыми хлопьями, только что сорванными с места прошедшими людьми, лезла в лицо. Иван тихонько ругнулся, отер рукой губы и сплюнул.

«Не так я представлял себе подземные ходы предков, ой не так…

С другой стороны, это не крепость, а всего лишь небольшая усадьба, которая не представляет собой никакой стратегической ценности. Кто в нынешнее время будет закладывать под ней сотни метров ходов кирпичами для поддержки свода? Максимум – сбить вдоль оврага бревенчатый сруб да присыпать его землей.

А вот в эрзянских твердынях дело должно быть поставлено более серьезно! Тем более совсем рядом разместились неплохие учителя, съевшие собаку в строительстве крепостей на Дону. Даже если это не так и догадки насчет русов всего лишь плод нашей больной фантазии, то подземелья мордвы от этого никуда не денутся!»