Станислав Лабунский - Зима стальных метелей

А потом меня мусора решили на прочность проверить. Хоть и назвали их полицией, ничего это не изменило.

— Откройте! Проверка документов!

Администратор навел, явно. Думает, сейчас откупаться начну. Не угадал, сам себя заработка лишил. Дверь на засов, фиксатор замка в рабочее положение, вещи все собраны, девицу в шубу заворачиваю и вываливаюсь в окно. Как раз машинка подъехала с парочкой, я к ним метиску закидываю и сам влезаю.

— Уезжаем! Облава! — шепчу.

За рулем девушка сидела, сразу ситуацию поняла, втопила педаль газа до упора, и мы понеслись.

— Кому куда? — спрашивает красавица-водитель.

— Нам по пути, — заверяю, не хочется мне из уютной машины вылезать.

Тем более, нам на самом деле все равно, куда ехать. Нас никто и нигде не ждет.

— Тогда в Стокгольм, — сообщает девица. — Документы в порядке? Предметов, запрещенных к вывозу, нет?

— Документы есть, надежные, только по ним я глухонемой инвалид. Газовый пистолет выбросим, но есть еще девять десятков золотых червонцев, — честно говорю ей. — А у подружки паспорт не проверял.

— Красота! — восхитилась водитель. — Давно знакомы?

— Часов пять. Она упала к моим ногам, не смог устоять, подобрал. А мы в ответе за тех, кого подбираем.

Я-то шучу, по обыкновению, а девушка попутчица глянула не меня вполне серьезно. До боли знакомым взглядом снайпера. Или исполнителя приговоров. И пробормотала себе под нос что-то неразборчиво.

— Эй, — говорю, — я люблю расширять свои познания в области великого и могучего языка, так как вы рекомендовали использовать маленького пони?

Педаль тормоза она вдавила так же, как давеча газ. Выкинуло нас на обочину, остановились.

— Выметайтесь, — разозлилась девушка, — не люблю странностей.

— Так и не ешьте, если не любите, — разрешаю ей я.

Люблю баловать девчонок.

Развеселил случайную попутчицу, не стала она нас бить и прогонять. Золотые монеты сложили в три столбика, замотали пленкой, и бросили в бензобак. Машина резко подорожала…

Пистолет разобрали, и рассыпали детали в инструментальной сумке. Подготовились к переходу границы. У метиски с абсолютно русским именем Ольга, в сумочке нашелся паспорт, ей уже было шестнадцать лет, а виза была действительна до самого марта. Зато ее фамилия была совершенно непроизносимой. Из одних согласных и длиной в целую строчку. Вся эта суета проходила мимо нее, полукровка так и не проснулась после капельницы. Спутник девушки-водителя тоже себя никак не проявлял.

Сидит, смотрит по сторонам, помощи от него никакой, ладно, хоть не мешает и с вопросами не лезет. Молча руку протянул, я ему свой паспорт дал посмотреть. Повертел он его, хмыкнул, вернул. Все молча — может, он настоящий глухонемой?

Границу пересекли моментально — поехали по зеленому коридору, понятное дело, как еще границу переходить с контрабандой и по поддельным документам? Только по зеленому… Нас вообще не проверяли, печати шлепнули — езжайте. Финский таможенник стал к шубе приглядываться, так из нее нога выпала по самую ягодицу, и отшибло у служивого все мысли, кроме одной. Вот ею он дома вечером с женой пусть поделится.

Все — мой план перехода границы сработал на сто процентов. Отсиделся я в сторонке, скоротал время — меня уже никто не ищет.

Стоим в порту в очереди — на паром заезжать. Для себя решил — из машины выходить не буду, посижу с девочкой лапландкой в машине. Что я, баров с их вечными бутербродами из синтетической колбасы не видел? Как их только люди есть могут…

Кстати, а почему бы и не перекусить? А что у нас, ребята, в рюкзаках? Достаю остатки былой роскоши от старичка, связку копченых оленьих языков, масло домашнее, каравай выпеченного хлеба. Сразу от запаха в животах заурчало.

— Никто от экологически чистых натуральных продуктов не откажется? — задаю риторический вопрос, все уже руки тянут, даже метиска, хотя глаза еще не открыла.

Все съели, крошки подобрали, чаем из термоса хозяев запили — хорошо.

— Откуда такая роскошь и в таких количествах? — спрашивает доселе молчаливый спутник.

Хо-хо, мертвые заговорили! Значит — не немой.

— Дедушка шаман угостил, на оленях катались, грибную похлебку ели. Уважают шаманы стражу севера. Мало нас осталось, что шаманов, что стражей, а свой своему поневоле брат. Вот и заботимся друг о друге, они оленей пасут, а мы их охраняем. Все поровну, все по-честному…

Встала наша машина поперек въезда, чудом удержались, в воду не свалились. Мне, что, здесь смерть суждена? Успокоилась девушка-водитель, заехала по укоризненные взгляды команды и других пассажиров на парковочное место, только я уже больше рот не раскрываю, не отвлекаю шофера при выполнении сложных маневров.

— Ну, здравствуй, страж, — говорит молчун, и протягивает мне руку.

Я ее пожимаю, и понимаю, что попал. Отпускать меня не собираются, а вырваться — не получится. Приглядываюсь внимательно, мне знаком этот взгляд исподлобья.

— Капкан, — говорю, — ты почему фамильную традицию нарушаешь, твой дедушка с пулеметом ходил, куда ты его дел?

Он меня с заднего сидения почти уже выдернул, когда я сообразил, что шутки кончились, сейчас потомок семьи Михеевых сомкнет объятья, тут-то и наступит смерть моя.

— Эй, — говорю, — успокойся, я тоже рад тебя видеть. Михеев, отпусти меня — это приказ!

Отцепился. Водитель сидит, слезами обливается.

— Столько лет мы одни. Ищем вас, ищем, нас все меньше и меньше, сейчас всего двадцать человек осталось, кто русский язык знает, а из молодежи никто его уже не учит, еще поколение, и не останется в Швеции русской колонии из Шлиссельбурга, — хлюпает носом девушка.

— Не плачь, — говорит метиска Ольга, — оно того не стоит.

Вылезает из машины, потягивается всем телом. Замирает. Понятно, почти сутки проспала.

— Проводи ее в туалет, заодно и сама умойся, — говорю нашему водителю. — И быстрее…

Девчонки исчезли, как не было. Капкан сел за руль, я перебрался на место рядом.

— Как тебя по имени? — спрашиваю.

— Олег, — отвечает. — Мы — Михеевы, всегда старшего сына Олегом называем. У нас с Аленой тоже Олег.

— Тезки, значит, — констатирую. — Привет, тезка! Что на родину предков катались?

— Вас искали, Стражу Севера, викингов Гардарики.

Понятненько, сила есть, ума не надо. Капкану всегда был командир нужен и приказ, тогда он горы свернет. Вот он и искал себе начальство и семье завещал.

— А вас сколько? — спрашивает с надеждой.

— Олег, ты же уже большой мальчик, чудес не бывает. Водка, жизнь нервная, бандиты, менты, те же бандиты, только в форме, жизнь российская с ее безысходностью, элита, с ее вечными претензиями на нечто — как тут человеку выжить? Так и рождаются драконы, да и те долго не живут…. Стволов тридцать в двух боевых группах, — говорю, — плюс разведка, добровольцы из сочувствующих, всякие любители старины, любят нас, как экспонаты. Реликты древних времен, воины Гардарики.