Юлия Федотова - Опасная колея

— Господа! — тихо, пряча глаза, взмолился Мыльнянов. — Умоляю, не надо пыток. Я вам всё скажу, что знаю.

— Предатель! — плюнул гордый Паврин, он был из числа тех людей, что никакими пытками не запугать; если бы не непримиримые идейные разногласия, нигилисты приобрели бы в его лице настоящего товарища.

Что же касается Мыльнянова… Пусть его судит тот, кто сам хоть раз подвергался допросу в Особой канцелярии, а мы — не станем. Тем более, что пользы следствию от него поначалу вышло немного: имени архата он не знал и в лицо никогда не видел, его неизменно скрывала «магическая маска» — особое заклинание, делающее черты размытыми, как на акварельном портрете, упавшем в воду.

— Как так? — возмутился Листунов. — Вы же были его приближёнными! Неужто он и вам не доверял?

— Не доверял, — беспомощно развёл руками Георгий Эпафродитович.

— И правильно делал! — зло бросил Паврин, и Роман Григорьевич приказал его увести, чтобы не смущал.

Вопрос же о том, насколько правдивы слова Мыльнянова, разрешился просто: формула нужной клятвы была уже хорошо известна следствию. Роман Григорьевич разрешил допрашиваемому произнести её в полном виде.

…— Георгий Эпафродитович, — уговаривал агент Ивенский мягко. — Вы не волнуйтесь, мы не станем вас пытать. Постарайтесь успокоиться и вспомнить любую примету, пусть даже самую незначительную. Возраст, телосложение, особенности походки, одежда и причёска, голос, манера речи — хоть что-нибудь. Где вы встречались с архатом? Может быть, вы помните какие-нибудь адреса?

Адреса были — съемных квартир. Их на своё имя снимали архонты, готовившие собрание — так было заведено. Сам архат на встречи являлся, укрытый бесформенным тёмным плащом. Говорил тихо, и казалось бы невыразительно, лишь изредка, в минуты особого волнения, начинал немного растягивать гласные и повторять фразы. Не поднимался со своего места до тех пор, пока помещение не покидал последний из заговорщиков, так что даже о росте и комплекции его судить было трудно. В общем, если заговор в целом выглядел неумелой детской игрой, то в отношении персоны архата конспирация соблюдалась так строго, что нигилистам учиться и учиться!

Единственное, что удалось чётко рассмотреть патратору Мыльнянову — это руку, однажды неосторожно вынырнувшую из складок плаща — узловатую, старческую, с примечательным масссивным перстнем червонного золота на пальце: дракон кусает собственный хвост…

Ну, вот и всё! Теперь агенту Ивенскому и его помощнику Удальцеву оставалось лишь вспомнить, где именно они могли видеть точно такой же перстень. Конечно же, они вспомнили.

— Вот видите, видите! — торжествовал юный Удальцев — Всё-таки это он! Господин Кнупперс! Моя версия подтверждается! Теперь не может быть никаких сомнений: Стефан Теодорович — британский либо французский шпион! Это его руками наши враги задумали погубить Россию, обратить её в «пустыню великую»! Разве я не прав? Роман Григорьевич, ну скажите, что я прав!

Ивенский молчал. С одной стороны, версия Тита Ардалионовича выглядела достаточно стройной. Действительно, господин Кнупперс совершенно не похож на русского человека… впрочем, он и на человека вообще не очень похож. Действительно, грядущие беды России придутся очень на руку её врагам. И если речь в самом деле идёт о хитром внешнем вмешательстве, замаскированным под неудачный внутренний заговор, — тогда более ли менее понятно, зачем понадобилась вся эта опереточная бутафория: «архонты», «адепты», тайные сборища, лекции для курсисток…

Непонятно, зачем была нужна чёрная гончая — именно она в своё время привлекла ненужное внимание к скромной персоне господина Кнупперса… Хотя, почему непонятно? Стефан Теодорович желал наблюдать за ходом расследования, а по возможности, и мешать ему (вплоть до поедания сыскных чиновников чёрной тварью) — это вполне естественно. Ведь гибель двух известных магов от руки Бессмертного изначально не входила в его планы, и, в конечном итоге, повредила им. Чем дольше Кощей гуляет по Руси, тем больше бед ей несёт — таково свойство Хаоса. Слабый, неоформившийся, он смог бы прожить и год, и два, не будучи замеченным властями. Но вместо этого он угробил Понурова с Контоккайненом, хватил силушки из их запасов, осмелел, принялся возводить черные башни, похищать государевых дочерей — и вот вам результат: не дожил до конца зимы… Хотя, кто сказал, что долговременное присутствие Кощея слабого вреднее, чем кратковременное, зато в полной силе?

Впрочем, это неважно. В любом случае, Кнупперс мог просто запаниковать, когда дело приняло неожиданный оборот, и на нервной почве совершить оплошность, по большому счёту, простительную. Ведь слежку они обнаружили по чистой случайности, благодаря бессоннице Тита Ардалионовича. И с персоной ответственного секретаря Оккультного собрания её связали тоже случайно: Удальцев мог и не вспомнить никогда, где именно потерял свой платок. Когда же сыскным стало известно имя хозяина гончей, тот с перепугу вознамерился их убить.

Но не убил. Почему? Должно быть, в тот момент, когда агент Ивенский смотрел в глаза чёрной твари, Кнупперс понял, кому именно в этот раз предстоит выступить на исторической сцене в качестве персонифицированных элементов Упорядоченного . Кощея рано или поздно нужно было остановить, иначе не только Россия — весь мир пострадал бы. Да видно, не все на это способны. Так что убивать будущих героев хитрому заговорщику было не с руки, пришлось мириться с их существованием. Тем паче, что в то время они были ещё ох как далеки от истины!

Между прочим, ложную версию об убийстве по мотивам чисто профессиональным, из-за выгодного заказа, им навязал всё тот же Кнупперс. Куда ни кинь — всюду он.

В общем, с одной стороны, в теории Удальцева можно было отыскать логику.

С другой же…

Не слишком ли затейливо для практичных и рациональных господ-европейцев? Ох, не их это стиль — магические заговоры, результатов которых надо дожидаться полвека. Скорее уж, восточным, османским коварством отдаёт. Но даже для турков это чересчур рискованная игра, с последствиями слишком отдалёнными и невнятными.

Нет. Не вяжется что-то. Досадные вопросы мешают восприятию картины в целом. И главный из них — почему ни один из многочисленных участников заговора, да хотя бы тот же недоверчивый и подозрительный Паврин, не уловил фальши в проповедях своего архата? Ведь не простые подобрались люди — маги, хоть и молодые, но учёные. Неужели ни одной клятвы не было сказано? Или Кнупперс их околдовал? Нет. Столько народу, да ещё в разных частях страны, не околдуешь, даже не будь они чародеями… Странно, странно…

Ах, да сколько можно голову на пустом месте ломать? Вязать надо господина архата, да допрашивать на месте. А то как бы ещё не подался в бега, обнаружив, что патраторы его арестованы…