Юлия Федотова - Опасная колея

Нет, не хороша.

Три часа пролетели как один миг. Был чай с мятой, был пирог с брусникой, были приятные разговоры и даже один робкий поцелуй в щёку. Но настала пора расставания — служба есть служба, и добрым отношением начальства злоупотреблять грешно. Уговорились встретиться завтра.

Счастливый и розовый с морозца Тит Ардалионович влетел в кабинет и встретился взглядом с упомянутым начальством. Взгляд был странным. Нехорошим, прямо скажем, был взгляд, не по себе от него становилось.

— Садитесь, Удальцев, — отводя глаза, велел Роман Григорьевич. — Нам нужно обсудить ход дальнейшего расследования. Мы с Листуновым в ваше отсутствие предприняли кое-какие шаги…

«Мы с Листуновым»! Это кольнуло. А Ивенский продолжал, глядя совсем уж в сторону, будто не к помощнику своему обращался, а к несгораемому шкафу в дальнем углу.

— Знаете, я вдруг понял, как нам выявить главного организатора преступления, как бишь его? Архонт? Нет, архат. Так вот, выйти на него мы можем через патраторов — тех троих, что вернули Кощея из посмертия в жизнь…

«И к чему он так подробно рассказывает? — недоумевал Тит Ардалионович. — Можно подумать, я лицо постороннее, и не знаю, кто есть кто!»

А Роман Григорьевич делал это нарочно, старался оттянуть неприятный момент.

— …Оставалось найти самих патраторов. Для этого пришлось прибегнуть к помощи Аполлона Владимировича. Сперва мы выяснили, где находились обломки той иглы, что была сломана предыдущим Иваном…

— Годиновичем, — уточнил Тит Ардалионович.

— Именно — кивнул Ивенский. — Оказалось, что хранилась они чрезвычайно ненадёжно, в маленьком музеуме, посвящённом острову Рюген. Да вы его помните, слева от гостиницы Аркона, приметное такое строеньице…

— Помню, — согласился Удальцев. — Там ещё флюгер на крыше в виде птицы гаганы.

— Вот-вот. Владелец музеума выкупил их тридцать лет назад у какого-то из наших колдунов и держал в витрине под стеклом. Оттуда их и похитили патраторы, вероятно, подменив фальшивыми, потому что тревогу никто не поднял. Догадываетесь, каков был наш следующий шаг?

Тит Ардалионович пожал плечами — чего уж проще? Германцы — большие любители порядка, всё они учитывают, всё записывают. Наверняка и в таможенных, и в гостиничных бумагах остались имена троих русских, посетивших остров по осени. Запросить — и дело с концом. Конечно, есть опасность, что документы их были подложными, но необязательно. Может и повезти.

— Совершенно верно, нам повезло, — подтвердил Роман Григорьевич, но его убитый вид решительно не вязался с этим жизнерадостным утверждением. — Аполлон Владимирович отослал запрос в полицейское отделение Рюгена, и ответ уже получен.

— Так скоро? — поразился Удальцев.

— Магия — великая сила, — горестно вздохнул агент Ивенский, протягивая помощнику маленький, исписанный готическими буквами листок. — Вот, читайте.

Тит Ардалионович пробежал письмо глазами, оно было казённым и скучным.

«В ответ на ваш запрос от 12 ч 30 мин. 22.01.7380 г. сообщаем. За указанный период с августа минувшего года по ноябрь текущего года [62] Новый год в описываемой реальности отмечается в сентябре. имеются сведения об одновременном непродолжительном посещении острова Рюген тремя российскими подданными. Их имена согласно предъявленным документам: 1) Паврин Модест Матвеевич, студент. 2) Мыльнянов Георгий Эпафродитович, студент. 3) девица Понурова Екатерина Рюриковна…»

ЧТО?!!

Бумага упала на пол. Тит Ардалионович упал в кресло. Поднял листок и ещё раз перечитал, ему показалось, что померещилось. Но нет, значилось чёрным по белому — девица Понурова Екатерина Рюриковна, служащая.

— Этого не может быть! Это ошибка какая-то! Навет! — простонал несчастный влюблённый, пряча лицо в ладонях.

— Это правда, — ответил Роман Григорьевич несгораемому шкафу. Ему было тошно.

Тит Ардалионович бессильно обмяк в кресле, уронив руки на колени. Прошептал страдальчески:

— Что же теперь делать?

— Не знаю. Я ещё не успел решить. И начальству пока не докладывал, но Мерглеру, сами понимаете, известно всё. И Листунову тоже. Вряд ли нам удастся замолчать её участие в этом деле.

— А где он, Листунов? — спросил Тит Ардалионович. В голове его мелькнула дикая, кровожадная мысль, которую мы здесь даже приводить не станем, чтобы не порочить честное имя агента Удальцева.

— Ушёл. Я нарочно отпустил его погулять по столице, чтобы поговорить с вами с глазу на глаз.

— Вот правильно! — одобрил Удальцев, и взмолился жалобно, — Роман Григорьевич, поедемте к ней, поедемте немедленно! — он волновался всё больше, глаза лихорадочно горели, по щекам шли красные пятна. — Я уверен, Екатерина Рюриковна никому не желала зла, её хитростью и коварством втянули в это грязное дело! Мы откроем бедной девушке, сколь глубоки были её заблуждения, и она непременно раскается в содеянном! И если нам всё же не удастся её спрятать, если дело дойдёт до суда — суд будет на её стороне, её помилуют! Ведь она не преступница, а несчастная жертва, виновная лишь в том, что мечтала спасти Россию от грядущих бед! Едемте, ваше высокоблагородие, что же мы медлим? — он едва удержался от того, чтобы потянуть начальника за рукав.

— Ну, хорошо, едем, — нехотя согласился Ивенский. «Если нам всё же не удастся её спрятать…» Вот чего ждал от него агент Удальцев — помощи в укрывательстве государственной преступницы, ни больше, ни меньше! И как он, чиновник шестого класса, коллежский советник, агент Особой канцелярии, должен был поступить? Отказать? Позволить отправить на каторгу (а будет именно каторга, если не смертная казнь, ни о каком помиловании на самом деле и речи не зайдёт) возлюбленную боевого товарища, после того, как сам ради девки спас от законного истребления целый выводок оборотней? — Едем, и будь что будет!

…— А Листунов? — вдруг вспомнил Удальцев уже в санях. — Он будет нас искать?

— Не будет, — усмехнулся Ивенский криво. — Насколько я понял из его короткой беседы с нижним чином в коридоре, он отправился в Луков переулок, в известное заведение мадам Розы. Так что до утра его возвращения можно не опасаться.

— Вот и прекрасно! — с облегчением выдохнул Тит Ардалионович, понятия, впрочем, не имевший ни о самом упомянутом заведении, ни о том, каким образом оно связано со столь продолжительным отсутствием героя Ивана. «Должно быть, мадам Роза сдаёт приезжим меблированные комнаты, а Листунов больше не хочет злоупотреблять гостеприимством генерала Ивенского», — решил он по юношеской наивности.

Прислугу свою барышня Понурова ещё накануне отпустила на свадьбу к сестре, поэтому на стук вышла сама, отворила дверь.

— Тит Ардалионович? — воскликнула с радостным удивлением. — Вы вернулись? И Роман Григорьевич с вами! — тут она заметила скорбное выражение их лиц и встревожилась, — Что-то случилось, господа?