Дмитрий Рыков - Урусут

– На что мне твой портфель?

– Я в Питер еще и по другим делам. А там – деньги, документы…

– Деловой… – процедила сквозь зубы хозяйка. – Один час, не больше! А я пока обед приготовлю. – И все более и более сердито: – Праздничный. В честь дорогого гостя. Яви… – тут природный такт все же заставил остановиться, но Белый Лоб с удовольствием продолжил:

– Явился – не запылился. Как снег на голову. Незваный гость хуже…

Марина уже выталкивала его за дверь.

– Не дразни бабушку! – зашептала она на площадке.

– Ты тоже не будь на побегушках. А то так и не отпустит к своему Андрею.

Они, держась за руки, сбежали по лестнице. Двор – пустой.

– Олег! – закричала девчонка. – Мы живы! Черт, мы живы! И что это было? – потянув его за руку, она приблизила лицо друга к своему.

– Незнакомый науке способ изменения пространства и времени. Думаю, еще не один адронный коллайдер придется построить, чтобы понять хоть тысячную долю того, что мы испытали.

Она тащила его за руку вдоль улицы Восстания.

– А мы куда? – спросил он.

– В Таврический сад. Там хоть скамейки есть.

– Ха! Я уж там сегодня гулял.

– Мы же не гулять идем, а разговаривать. А больше негде. Слушай! Я очнулась в темноте! Где – не понимаю! И давай орать! А тут вбегает бабуля – ну, я думаю, уже на том свете, и давай орать еще пуще!

– Аналогичная ситуация.

– День я проплакала – не понимала, что делать. А теперь я счастлива! Это же чудо – начать жизнь заново, и по-другому, совсем по-другому прожить свои лучшие тридцать лет! Спасибо, Господи, за шанс, спасибо!

Последнее она прокричала так громко, что кумачовые прохожие оглянулись.

– Не так громко, – посоветовал Белолобов. – Мы пока в стране победившего социализма. Здесь «Господи» произносят шепотом. Все Бога боятся, но его вроде бы нет.

– Во-первых, – продолжала болтать на ходу Горячева, – я не начну курить.

– Умница.

– Во-вторых, я не полезу в горы.

– Само собой.

– В-третьих, отвечу на предложение Андрюшеньки Клюева!

Олег остановился.

– Ну, бабы, ну вы и народ, – после паузы зло бросил он. – Вокруг пусть мир рушится, а вам – лишь бы милый был рядом!

Марина опять хлопала ресницами.

– Любой фильм, снятый женщиной-режиссером, – продолжал гость, – возьми: трупы, гарь, смерть, а вот обняла героиню мускулистая рука долгожданного мачо – и сразу наступило счастье!

– Олег! – она повысила голос. – Только не лезь ничего менять! Пусть все идет своим чередом! Вспомни «эффект бабочки»!

– Я помню про «эффект бабочки»! – проскрежетал он зубами и повел ее дальше. – Да, можно плюнуть на все и вся, несколько лет походить строем, делая вид, что живешь в счастливом ожидании коммунизма, с энтузиазмом встретить перестройку, подружиться с Чубайсом, на первые же деньги купить «Майкрософт», вовремя подстроить встречу с женой, вовремя зачать Нину – и живи, в ус не дуй!

Он остановился, опять оказавшись с нею рядом лицом к лицу, и продолжил:

– Но а как же Чернобыль? Как промолчать о Спитаке? Об Аль-Каиде и башнях-близнецах? О цунами в Индийском океане в 2004-м, унесшем жизни трехсот тысяч человек?

– Но Аль-Каида для тебя – не главное, – печально произнесла спутница.

– Видишь, – усмехнулся он, – не зря мы вместе в ледяном плену сидели и по отдельности через время летали: меня ты раскусила. Я даже мысли не могу допустить, что я тридцать лет не увижу Нину такой, какая она есть в 2012-м!

– И потому пусть все летит в тартарары?

– Не в тартарары!

– У мистера всезнайки есть план? О! Лавочка! Без всякого Таврического сада. Присядем?

– Присядем.

Сели, наклонили головы друг к другу, продолжили шептаться.

– На самом деле, – сказала Марина, – курить хочется до смерти.

– Могу сбегать за пачкой «Родопи» – у меня установились доверительные отношения с продавщицей рюмочной двадцать четвертого дома Ириной.

Девчонка прыснула в кулак.

– Ну, Белолобов, ты, похоже, шутник. Отставим «Родопи», физкультуру – в массы.

– Я здесь не вынесу. Я уже чувствую, что начинаю сходить с ума. Для меня вокруг – не люди, а оруэлловские персонажи – до такого абсурда все доходит. Плюс ляпнул что-то где-то не так – отправят в психушку, права человека через три десятка лет зачитают. И я боюсь, что это не навсегда. Что – раз! – ты опять в снежной яме.

– Ерунда! Это посттравматический шок.

– Я хочу домой. Я хочу к дочке.

– То есть ты доберешься в пещеру, – очень-очень грустно сказала Горячева, – произведешь абра-кадабры с Камушком, улетишь еще на какую-нибудь Кассиопею, а я – вместе с тобой. За компанию.

– Нет. Ты говорила, что у тебя отец – замначальника порта.

– И что с того?

– Не знаю, как, мытьем, катаньем, уговорами – ну ведь не зря же у нас в офисе поговорка ходит, что Белолобов даже мертвеца может заставить встать из гроба и пойти сдать анализы на яйца глист, а потом вернуться обратно – в общем, чтобы он помог мне нелегально пробраться в Англию.

– Блеск! – Марина насмешливо, и в первый раз за встречу сверху вниз, посмотрела на него. – А дальше?

– Дальше я ставлю на результаты матчей чемпионата мира по футболу, которые мне уже известны, продаю их же песни – по-честному, предупреждая, что это именно их песни, просто освобождая от лишних творческих мук! – группе «Куин», да и вообще любой другой, убеждаю Фредди Меркьюри в необходимости пользоваться презервативами, продаю-перепродаю «Эппл»…

– Богатеешь?

– Собираю деньги на экспедицию и тем временем старательно изучаю шумерско-аккадскую клинопись. Когда приходит к власти Горбачев, рассказываю через посла СССР в Великобритании о Чернобыле и Спитаке и в благодарность прошу разрешения взобраться на Эльбрус. Там я изучаю надписи, понимаю, как правильно изобретением пользоваться, и возвращаюсь в 2012-й год. Также узнаю, куда испарился мой предок. Заодно даю человечеству величайшее открытие. Ну, и не забываю накосить бабла на знаметитом падении акций «Лемон Бразерс» с пятидесяти четырех до шестнадцати долларов в октябре 87-го.

– Ты больной.

– По крайней мере, все, что я задумывал раньше, у меня получалось.

– Особенно поход на Эльбрус!

– Исключение подтверждает правило.

– На каждом из этапов этого «большого пути» тебя могут упрятать или в психушку, или в тюрьму.

– Есть мнение, что бездействие – такое же преступление.

– Тебе дан шанс – воспользуйся им. Например, спаси свою первую семью.

– Подробные инструкции уже оставлены ответственному лицу.

– А самому – за «Гуглом».

– Его еще нет.

– Прости, за «Майкрософтом».

– Я хочу к ребенку.

– Дожидаться его тридцать лет – еще больший подвиг. Может, потому ты и здесь.

– Черт, черт, черт! Я не знаю, почему я здесь! И ты не знаешь! И мы не узнаем, пока не прочитаем надписи на Камне!