Александр Чернов - Владивосток - Порт-Артур

Именно он умудрился на рубеже 1904-1906 годов нашей истории ДВАЖДЫ едва не втянуть Германскую империю в войну с Антантой! К которой, из-за союза с Францией, ОБЯЗАНА была примкнуть и Россия. В итоге Германская и Российская империи столкнулись бы, наконец, на полях сражений, а это и было тогда наиглавнейшей целью британского истэблишмента и банковского капитала (читай: уже мирового семитского), в лице лорда Ротшильда и его парижской, венской и нью-йоркской родни. Судя по всему, "слуге двух господ" ненавязчиво намекнули, что "антраша Вильгельма с Законом о флоте" стало последним, переполнившим чашу терпения Сити. И империя на Рейне и Шпрее будет жестоко наказана. Тайному советнику Гольштейну пришлось выбирать кому служить. Он и выбрал...

Справедливости ради нужно подчеркнуть: вовсе не то, что именно русские и немцы будут взаимно уничтожать друг друга, было самоцелью "стражей Мировой империи" и "семибанкирщины Ротшильда". Просто наличие в противостоящих коалициях именно этих двух великих континентальных народов гарантировало упорную, бескомпромиссную и "долгоиграющую" конфронтацию, а это значит, что "Британья рулез" еще лет сто, а прибыли международного банковского синдиката, обеспечивающего эту взаимоубийственную бойню кредитами, баснословны. И гарантируют овладением тем, что останется от обоих противников если не по результатам мирной конференции, так "за долги"...

Но политическим и финансовым лидерам англо-саксонского мира было мало просто срежиссировать европейскую войну. Им хотелось ее ПРАВИЛЬНО срежиссировать. Во всяком случае, ее начало. Чтобы ни в коем случае не они, а именно противная сторона была выставлена агрессором и "кровожадным чудовищем"! Одним из "винтиков" механизма конструирования ТАКОЙ войны и стал Гольштейн, который просто ЗНАЛ от своих кукловодов, что англичане не начнут первыми, в чем, манипулируя донесениями посольства в Лондоне, сумел убедить и своего императора. Это право британцы твердо решили предоставить немцам. Пусть даже ценой второго взятия Парижа. Хотя, что для них Париж, собственно говоря? Не наши же Великие князья! Ничего личного, только бизнес...

Итак, Фрицом Гольштейном в соответствии с явным желанием кайзера (и в соответствии с тайным "заказом" мастеров "политического джиу-джитсу" из Сити), в октябре 1904 года был сконструирован проект договора с русскими, который теоретически давал Германии серьезное улучшение ее внешнеполитической позиции. Вильгельм надеялся, что воспользовавшись трудностями Николая на востоке, он сможет отколоть Россию от Франции в свете явного "несоюзнического" поведения последней, что гарантирует немцам как минимум российский нейтралитет в случае "разборки" с Парижем.

Понимая, что кайзер уже ломится в заданном направлении как бык к кувалде забойщика в бетонной траншее скотобойни, многоопытный "мидовский зубр", ясное дело, не стал его пугать иными вариантами развития событий. К примеру, началом превентивной войны Англии и Франции против Германии. Причем и России могла бы быть предложена "конфетка" в виде сепаратного мира с Японией при англо-американском посредничестве, за присоединение к Антанте, естественно.

Однако тот момент Петербург просто отказался обсуждать это предложение. Еще жила надежда на победу над японцами, нужны были французские кредиты, да и менять что-либо кардинально в своей внешнеполитической ориентации ни царь, ни Великие князья, ни Ламсдорф, не желали.

Однако за 9 месяцев много чего произошло. Например, Цусима, Мукден и Кровавое воскресенье. А еще - Марокканский кризис виртуозно срежессированный Гольштейном, сыгравшем на заносчивости и франкофобии Вильгельма. И в июле 1905 года, рожденная в октябре 1904-го бумага, вновь всплывает на свет. Вильгельм, не поставив в известность главу внешней политики - канцлера Бюлова (!) самолично отправляется с ней к Бьерке на встречу с царем. Естественно, что это было сделано с подачи Гольштейна. Просто некому больше было сподвигнуть кайзера к этому. А всем своем внешнем сумасбродстве, подобных шагов без МИДовских консультаций он никогда не делал даже в менее важных вопросах. Тут же - тайный военный союз с Российской империей против империи Британской.

В Петербурге возможные последствия как подписания ТАКОГО соглашения с кайзером, так и его НЕ подписания, были просчитаны . С одной стороны, в исторических реалиях лета 1905 года (когда флот погиб, армия деградировала, а внутри страны полыхает революция), европейская война в союзе с немцами скорее всего окончилась бы катастрофой как для Берлина, так и для Санкт-Петербурга. С другой - прямой отказ Вильгельму от лица Николая мог бы привести к началу немедленной германской агрессии (за что, кстати, яростно ратовал начальник германского Генштаба фон Шлиффен) с катастрофическими для России последствиями.

При расчете международных раскладов, для русского МИДа в этой ситуации главным был вопрос - что предпримет Англия. При всех англо-германских противоречиях, никакой гарантии ее вступления в войну на стороне России и Франции не было. Да и франки могли просто не впрячься за Петербург, если бы немцы по ним не ударили. Подумаешь, союзный договор. Ну, "не шмогла..." Короче, перспективка была очень кислая. Возможно, что именно не исключая возможность этого мрачного расклада, царь и российские дипломаты, "закрыли глаза" на "пощечину" заключенного за их спиной франко-английского "сердечного согласия". Ведь оно опосредовано давало повод Британии вступить в игру на стороне Франции, если та соблаговолит поддержать Россию против немцев.

Но, конечно, наилучшим поводом для решения Лондона о вступлении в войну, мог бы стать "казус белли", спровоцированный германской стороной. И ОГЛАСКА тайного договора об антибританском германо-российском союзе под него вполне подходила. НО. Если Ники отказывает кузену Вилли, то... Не будет и подписанного Вильгельмом документа! А на нет - и суда нет. Исчезает ПОВОД для Лондона немедленно выступить против немцев. И исчезает у Вильгельма страх перед возможностью этого выступления.

Поэтому Петербургу НУЖНО было, чтобы этот документ родился. И НУЖНО было, чтобы с ним обязательно ознакомился британский Кабинет. Нужно это было и лорду Ротшильду, дабы Британия могла выступить тогда, когда это ЕМУ будет нужно. Но выступить - обязательно в "белых перчатках" оскорбленного величия. Кто и как подсказал российскому руководству из Лондона, что сие действо ВЕСЬМА ЦЕЛЕСООБРАЗНО, мы, скорее всего, не узнаем. Но ход событий говорит сам за себя: такой сигнал был.

Роль "нехорошего мальчика" вынужденно взвалил на себя русский царь. Глупо думать, что кто-то в Петербурге рискнул использовать его "в темную". В итоге Бьеркской встречи документец РОДИЛСЯ. Подпись Вильгельма зафиксировала его внешнеполитические устремления. А затем - красиво срежессированная драма с отказом "слабовольного" царя под давлением профранцузского министерско-великокняжеского лобби от подписи. И - союза нет, зато "афтограф кузена Вилли" есть! Через неделю благодаря Ламсдорфу о германском предложении уже знали в Париже. После чего до ознакомления с ним короля Эдуарда и Форрин офиса оставались уже не дни, а часы...