Игорь Николаев - Триарии

Словно иллюстрируя последние слова, он провел ладонью по бритой голове.

- «Сперва административно, а потом медицински»? – спросила Анна. – Или «Не столько медикаментами, сколько честностью и порядком»?

- Вы знаете наши профессиональные цитаты, - удивился Александр. – Хотя да… с медиками поведешься… Первая фраза принадлежит Пирогову, вторая Гоголю, но в каждой есть своя доля правды, хотя Гоголь ехидствовал. Пирогов-то застал первые годы Великой войны, когда на одном перевязочном пункте на четыре стола двадцать хирургов, а раненых везут в другой, где на те же четыре стола один фельдшер. Оперируют, много оперируют, а послеперационным уходом не занимаются. Вот он и написал, что первенствующее значение в военно-санитарном деле имеет правильно организованная администрация, а главная цель хирургической и административной деятельности на театре войны - не спешные операции, а правильно организованный уход за ранеными. Вы же сами понимаете - управление не заменяет полевых агентов, но и обратное тоже верно. Хирурги все гордые, заниматься организацией - выше их достоинства, незаточеные скальпели - повод для обиды на весь мир. Без шуток, одна из самых распространенных жалоб – «работать не можем, инструмент тупой». [В реальности случалось и такое]. Спрашиваешь – «а почему не точите?» - смотрят телячьим взглядом и удивляются. Ну, еще бы, раньше в каждой клинике была своя служба поставки и правки инструментария. Вот и получается, что без организации и управления наилучшие хирурги бессильны. А война - это сперва логистика и психология, а потом уж тактика и стратегия. Вы не поверите, приказ о запрете первичного шва игнорировали, пока...

- Пока расстреливать не начали?

- Да бесполезно расстреливать! На экскурсии в тыл возить пришлось. По одному хирургу от дивизии. Показывать, что получается в тылу. Подействовало. [Реалии Финской войны 1940 года].

Поволоцкий вцепился в бороду, он явно говорил о наболевшем.

- Ладно, хоть переизбыток начальства преодолели, а то - эвакуацией в войсковом районе ведал отдел штаба, эвакуацией в армейском и глубже – служба тыла, лечением - медицинские отделы частей, снабжением - отдел ставки. Есть еще Главное Медицинское управление, чем оно занималось - я так и не понял. Теоретически, должно было координировать лебедя, рака и щуку. Сейчас-то они делом занимаются, организацией обучения, конференциями, литературой, а вот год назад... Врачи, при этом, везде были подчинены офицерам, а офицеры - либо те, которые рады избавиться от строя, либо те, от которых строй рад избавиться [Реалии Первой Мировой]. В аэробатах-то с этим проще было, а вот в дивизиях...

Он замолчал и продолжил после короткой паузы.

- Извините, что-то я разжаловался... В общем, хирург-консультант - это что-то вроде генерального инспектора, в пределах своих полномочий. Приехал, посмотрел, поучил, животворящих пинков кому надо раздал - и дальше. По возможности еще показательные операции. И ладно бы только это, а теперь еще и атом.

Медик резким движением разворошил стопку брошюр.

- А что вы будете делать после?

- После? – хирург вытянул шею, всматриваясь в окно, и сказал, скорее себе, чем спутнице. – Почти приехали…

Автобус свернул на проселочную дорогу, которая неожиданно оказалась куда ровнее и глаже, так, что тряска почти прекратилась.

- После. Когда всех расставите и раздадите животворящих пинков … в ассортименте.

- А… - Поволоцкий явно задумался о чем-то своем. Поэтому ответил рассеянно, но без особых раздумий, как будто уже не раз задавался этим вопросом и нашел на него ответ. – Когда начнется сражение, поищу подходящее соединение, что поближе, там, где «жарко». И отправлюсь в их медсанбат. Говорят, тут бригада Зимникова неподалеку, значит, скучно не будет.

- А как же - «сперва административно, а потом медицински»? – удивилась Анна.

- Когда начнется настоящая битва, все перемешается, даже если не будет атомных ударов, а с ними - тем более, - просто и без изысков объяснил хирург. – Никакое осмысленное управление тыловыми средствами окажется невозможно. Поэтому лучшее, что можно будет сделать - осознать, что «потом» наступило, надеть белый халат, взять скальпель и встать к операционному столу. В случае прорыва нашего фронта шанс погибнуть в любом месте войскового или даже армейского района примерно одинаков. Так что, как в старом анекдоте, я хочу умереть во сне, как мой дед, а не визжа от страха, как его пассажиры.

Лесницкая очень внимательно взглянула на Александра, словно астроном, который изучает загадочную, но очень интересную звезду, меняя оптические инструменты по ходу исследования.

- Я не понимаю, - сказала она. – Совсем недавно вы просто… - она на мгновение запнулась, но не стала смягчать изначальную формулировку. – Бежали от раненых. А сейчас говорите, что сами станете искать рядовой хирургической работы.

- Наверное, плохо объяснил. Я не бежал. Там, где работает Юдин и его группа, мои хирургические умения ничего не усилят. У него любой ассистент талантливее меня. А для обычного медсанбатовского уровня я очень хорош, и пользы там от меня будет гораздо больше. Так… Мы подъезжаем. Берите ваш чемоданчик, сейчас будем решать вопрос.

Вадима Козинова, среднего сына владельца медицинской мануфактуры «Козинов и партнеры», удалось застать почти на пороге офицерской гостиницы. Там он провел короткую ночь, собираясь в дальнейший путь вдоль линии фронта, по полевым госпиталям. Несмотря на старательно культивируемую Козиновыми консервативную русскость во всем, от названия до имен, Вадим больше походил на немца или француза – с узким лицом, бритый, в щегольском костюме-тройке и с тщательным – волосок к волоску – пробором.

- Пожалуйста, скорее, - вежливо, но нетерпеливо попросил фабрикант. – Машина ждет, а мой график и так сорван. Батюшка будет весьма недоволен.

Троица в составе государственного контролера, хирурга-консультанта и промышленника устроилась прямо в столовой, за угловым столиком. Им никто не мешал, помещение было почти пусто, лишь в дальнем углу торопливо хлебал суп пехотный поручик, время от времени косясь на новенький орден Святого Петра на груди. Анна изящным движением разложила веер бумаг с печатями и размашистыми начальственными подписями. Козинов поджал губы, мгновенно уйдя в глухую оборону.

Суть проблемы Поволоцкий уяснил еще по пути, благо, особых заморочек там не оказалось. Современная медицина, в том числе и военная, требовала обширного набора сложных и дорогих инструментов. В числе прочего – аппаратов для наркотизации, а так же искусственной вентиляции. Агрегаты были разными по конструкции, но все так или иначе вели происхождение от индивидуальных дыхательных аппаратов подводников и изготавливались на соответствующих предприятиях, входящих в единый «промышленный куст» Козиновых. Механизмы «от Козинова» работали выше всяких похвал, маска мирного времени при гарантии в пять лет служила десять-пятнадцать, после с ней еще лет десять тренировались студенты, а затем она списывалась в ветеринарию. Но после начала войны производство пришлось увеличивать в разы, отвыкая от идеологии «мало, дорого, идеального качества» в пользу «много, дешево, приемлемо». Ведь в военное время аппарат, который не брошен или разбит в течение года, можно отправлять в музей.